Первая на возвращение. Аристократка в Советской России

При свете уличных фонарей я смогла разглядеть расположенный на Английской набережной всего в трёх-четырёх зданиях от Сената и рядом с резиденцией Воронцовых особняк другого моего прадеда, князя Паскевича. Низкий вестибюль; лестница из белого мрамора с чудными вышивками двоюродной бабушки Ирины на стенах; гостиная, отделанная голубым штофом; бальная зала, которой в мои дни никогда не пользовались; маленькая уютная приёмная и необъятный кабинет, заполненный вещами, принадлежавшими моему прадеду (из коих самым для меня привлекательным был его фельдмаршальский жезл, усыпанный крупными бриллиантами и, стоит признать, восхищавший меня гораздо больше, чем знаменитый кубок Бенвенуто Челлини) – я могла видеть это всё в своём воображении столь же ясно, как видела интерьеры нашего дома на Фонтанке, 25 или Казанского собора. Это ощущалось так, будто я вдруг обрела способность проникать душой сквозь толстые стены, закрытые двери и окна, в то время как моё тело терпеливо дожидалось снаружи. Ныне этот дом – правительственное здание и, как и все другие дворцы, является частью огромной системы, строящей социализм.

Мы поехали дальше: по Дворцовой набережной, мимо английского посольства, Летнего сада и бывшего Марсова поля, теперь именуемого площадью Жертв Революции.

В Летнем саду я малышкой играла возле статуи "дедушки" Крылова, нашего великого баснописца, прозванного "русским Лафонтеном", и мои самые ранние воспоминания тесно связаны с этим парком – с тех дней, когда старая Нана увещевала меня: "Ну-ка, перестань говорить 'таммиди даденс'; ты теперь большая девочка, произноси 'саммэ гаденс' 20 ", – и до того времени, когда я вышла в свет и привыкла степенно прогуливаться вместе со своей гувернанткой, скромно кланяясь гвардейцам, с которыми танцевала на балах.

20

От переводчика: Английское "summer gardens" – "летний сад".

А Марсово поле! Сколько раз я наблюдала за проводившимися там военными парадами из окна дома старого князя Горчакова. И именно там, однако уже в апреле 1917-го года я стала свидетельницей похорон жертв революции, но на этот раз смешавшись с толпой и чуть не замёрзнув насмерть в наказание за своё любопытство.

Теперь я обнаружила, что за прошедшие десять лет пространство было значительно благоустроено и превратилось в обширный парк, где участки правильной формы с травой и многочисленными цветами и кустами заменили грязь и пыль былых времён. В центре же стоит большой низкий гранитный монумент, под которым покоятся сто восемьдесят погибших в революционные дни. Монумент очень прост и имеет надпись:

"БЕССМЕРТЕН

ПАВШИЙ ЗА ВЕЛИКОЕ

ДЕЛО.

В НАРОДЕ ЖИВ

ВЕЧНО,

КТО ДЛЯ НАРОДА

ЖИЗНЬ ПОЛОЖИЛ,

ТРУДИЛСЯ, БОРОЛСЯ

И УМЕР

ЗА ОБЩЕЕ БЛАГО".

За Марсовым полем и Летним садом расположен бывший Инженерный замок, который построил для себя безумный император Павел и где он был убит группой офицеров. Заговорщиками выступили генерал-губернатор Петербурга граф Пален, граф Зубов, граф Панин, граф Беннигсен, мой прадед Скарятин и несколько других. Их намерение состояло в том, чтобы заставить императора, чьё краткое тираническое правление было кошмаром, отречься от престола в пользу его старшего сына Александра. Но в последний момент, когда мятежники глубокой ночью окружили его в его покоях, Павел отказался отрекаться, поднял крик, началась суматоха и потасовка, стало понятно, что на выручку государю уже спешила его охрана, и проворно, прежде чем успела подойти помощь, незадачливый монарх был умерщвлён. Существуют разные версии того, как на самом деле он погиб: одни говорят, что его задушили шарфом моего прадеда, другие – что ударили по голове тяжёлой золотой табакеркой, принадлежавшей Зубову или Беннигсену. Возможно, были применены оба способа. Но как бы его ни убили, народу было объявлено, что тот умер от апоплексического удара, и Александр взошёл на трон. Поскольку он заранее знал о планировавшемся дворцовом перевороте, и поскольку заговорщики действовали в его же интересах, он не мог приказать их казнить либо отправить в Сибирь, однако какое-то наказание обязано было последовать, поэтому им повелели на некоторое время покинуть службу в столице и удалиться в свои загородные поместья.

Прадед отправился в свою прекрасную усадьбу Троицкое в Орловской губернии и провёл там всю оставшуюся жизнь 21 . Являясь высококультурным и достаточно либеральным для своего времени человеком, он, без сомнения, находился под влиянием Французской революции, поскольку собрал великолепную библиотеку, в которой имелись первые издания французских энциклопедистов и писателей того периода.

В нашей семье сохранилась история о прадедовом кольце. Оказывается, в последнюю ночь своей жизни император Павел носил на пальце большой и красивый опал. Когда он, умирая, рухнул на пол, перстень ударился о предмет мебели, и опал разлетелся вдребезги. Прадед, который, видимо, являлся в некотором роде охотником за сувенирами, подобрал один из кусочков камня и вставил его в огромное золотое кольцо в форме змеи. Крошечный опал – размером не больше занозы – располагался в самой её головке, и, будучи маленькой девочкой, я часто задавалась вопросом, почему же такой мелкий и уродливый камень был помещён в столь прекрасную оправу.

21

От переводчика: В случае Якова Фёдоровича Скарятина всё случилось не совсем так, как пишет Ирина, поскольку он продолжал служить в лейб-гвардии Измайловском полку вплоть до сентября 1806-го года, уйдя в отставку в чине полковника лишь после получения серьёзных ранений в битве под Аустерлицем, где он проявил себя абсолютно героически и был удостоен от Александра I высоких наград, и только тогда отбыв в своё орловское поместье, в котором затем проводил большую часть времени, хотя периодически и появлялся в столичном высшем свете. Об этом и не только я подробно написал в главе "Троицкое" своего первого романа из цикла "Миры Эры", основанного, среди прочего, на множестве найденных мной архивных документов.

Согласно той же истории, если прямой потомок прадеда заболевал или умирал, опал в кольце менял свой цвет. Кроме того, легенда гласила, что на семью было наложено проклятие на три поколения и что старшие представители мужского пола в каждом из них должны были умереть насильственной смертью. Так, собственно, и вышло: с самим прадедом произошёл несчастный случай со смертельным исходом; мой дед, будучи егермейстером императорского двора, пал от шальной пули во время охоты; а мой отец скончался от последствий жестокого избиения на улице Петрограда после революции 22 .

22

От переводчика: Тут стоит добавить, что ко времени смерти Якова Фёдоровича Скарятина два его старших сына, Фёдор и Григорий (ведь дед Ирины Владимир родился третьим), уже лежали в могиле, не оставив после себя потомства: первый умер от чахотки, немного не дожив до своего тридцатилетия, вслед за своей женой, ушедшей по той же причине, и первенцем, названным в честь деда Яковом; второй, будучи неженатым и находясь в чине генерал-майора в составе русского пехотного корпуса, помогавшего австрийским войскам в подавлении венгерского восстания, пал на поле брани в битве с венграми при Шёсбурге, когда ему был всего 41 год.

3

Следующим утром мы отправились в Московско-Нарвский район и посетили дом культуры, построенный на месте небольшой пивной. В 1925-ом году рабочие крупного металлургическо-машиностроительного Путиловского завода постановили собрать деньги, чтобы иметь свой собственный клуб, но поскольку средств, которыми они располагали, оказалось недостаточно, государство решило им помочь, и в 1927-ом году архитекторы Гегелло и Кричевский закончили возведение здания. В нём есть несколько выставочных залов, лекционных аудиторий, два кинозала, две библиотеки, театр, вечерний университет, антирелигиозный музей, военная экспозиция, где представлено всё, что имеет отношение к современной войне, детский сад, где матери могут оставить своих детей, пока сами посещают лекции, вечерние курсы и иные мероприятия, и, что не менее важно, замечательный концертный зал, вмещающий две тысячи человек. Путиловцы необычайно гордятся своим огромным домом культуры.

Рядом находится заводская кухня, где ежедневно тысячи рабочих могут поесть в среднем за шестьдесят пять копеек.

Мне было крайне интересно посмотреть, как изменился с 1914-го года этот некогда убогий Московско-Нарвский район. Чудовищные ветхие трущобы быстро сносятся и заменяются современными многоквартирными зданиями с большим количеством света и всевозможных удобств. Кроме того, появилась симпатичная новая улица под названием Тракторная, которая полностью состоит из типовых коттеджей для рабочих. Мы прошлись по ней и, выбрав наугад один из домов, постучали в дверь. Нас впустила опрятного вида пожилая женщина в широком синем фартуке, которая, похоже, ужасно удивилась, увидев таких гостей, но тем не менее встретила нас довольно сердечно и вежливо произнесла: "Желаю вам процветания! Чем я могу помочь?"

"Извините за вторжение, – сказала я, представив себя и Вика, – но мы иностранцы, и нам очень интересно узнать, как вам живётся в этих домах. Не могли бы вы побеседовать с нами и показать интерьер?"

"Что ж, – добродушно изрекла та, хотя и была, очевидно, несколько смущена нашей просьбой, – учтите, что я ещё не закончила свою работу по дому и всё не совсем так, как должно быть. Но, пожалуйста, входите". И она провела нас в комнату, которая, судя по всему, была гостиной, столовой и кухней одновременно. Затем, когда мы присели, она с готовностью ответила на все мои вопросы. По её словам, она жила вместе со своей семьёй и вела домашнее хозяйство, поскольку была уже слишком стара для какой-либо другой работы.

"Мои сын и невестка работают на заводе по семь часов в день, их крошка-доченька находится в яслях, трёхлетний сынок – в детском саду, а детишки постарше – в школе, так что я остаюсь одна где-то до трёх часов дня. Затем они все возвращаются домой примерно в одно и то же время. Сначала Таня, моя невестка, которая забирает младших детей из яслей и детского сада, затем мой сын Петя, а после и все остальные дети".

"Разве вы не питаетесь в заводской столовой?" – поинтересовалась я.

"Ну, Петя и Таня едят там в полдень, а дети – в школе и в детском саду, я же перекусываю здесь, а потом мы все вместе ужинаем в пять часов. В основном я готовлю сама, а потому по утрам обычно хожу за продуктами в кооперативный магазин. Сегодня я вернулась домой пораньше, поэтому вы меня и застали".

"А что вам удаётся взять в кооперативном магазине?"

"Ну, видите ли, мои сын и невестка – ударники, и им положен ежедневный паёк, состоящий из кило хлеба на каждого, а также сахара, чая, селёдки, макарон и муки. Иногда у нас бывает мясо и картошка. Детям выделяют в день хлеба по двести грамм, да к тому ж я тоже, разумеется, получаю то, что мне причитается".

"А что вы все делаете по вечерам?"

Пожилая женщина улыбнулась.

"Я редко отлучаюсь из дома, – сказала она. – Сижу с младшими внуками и читаю Библию, однако старшие внуки – пионеры и комсомольцы – часто ходят на собрания, да и Петя с Таней куда-то ходят постоянно. Видите ли, он посещает в вечернем университете курс юриспруденции, а она изучает иностранные языки. Позже она мечтает стать переводчицей".