Первая ночь – дракону!

– Сейчас, – довольно кивает старуха, а все вокруг кричат и радуются.

– М-мамочки, – крепко зажмуриваюсь от ужаса. И слышу веское.

– Мамой тоже ты быть…

А до меня вдруг доходит, почему я вообще оказалась в такой ситуации.

Про «щедрость» Вселенной

Я вспомнила вчерашний вечер. Нормальный, обычный вечер накануне моего «попаданства».

Мы с подругами нарядились так, чтобы всем и всё стало понятно, и пошли в бар. Бармен предложил брать сразу бутылками, оценив наши платья.

«Не влезай – убьёт» в исполнении находящейся в процессе развода Машки.

«Ты молодец, ты постаралась, но одна баба сегодня решила всем доказать, что ее бывший сильно ошибся, бросив ее, так что у тебя без вариантов» – от Настасьи, совсем не несчастной матери-одиночки.

«Часики-то тикают» – это мое. Короткое и блестящее.

Речь, понятное дело, пошла о мужиках. В таких ситуациях о мужиках или плохо – или никак, потому уши горели не только у тех, кого мы упоминали в своих разговорах, но и у всех окружающих. В наших обсуждениях было все. Тёмное прошлое, бурное настоящее, а после второй бутылки вина случилась даже какая-то надежда на светлое будущее.

За что мы там пили, идиотки?

За то, чтобы все мужики хотели нас в жены, а мы такие пальчиком показывали – этот ходи, а этот уходи? «За право выбора» в одном из тостов, во всяком случае, точно звучало. За то, чтобы рвали друг у друга право провести с нами ночь? За то, чтобы из постели не вылезать?

Вот. Пожалуйста. Прям как обещали в какой-то передаче: если сильно чего-то захотеть, Вселенная постарается. П…ц постаралась в моём случае. Выбирай – не хочу. "Не хочу" в данной ситуации – главное. Потому что передо мной четверо одиноких и жаждущих брака, но при этом лохматых с гнилыми зубами и жутким взглядом. Из собственности в лучшем случае конь и хижина. Из навыков – резать ножом и тыкать копьем. Мускулистые и жилистые – этого не отнять. Но на мускулах, покрытых грязной кожей, достоинства и заканчивались.

Как это планируется – все вместе или поочередно? И дальше, как в анекдоте. Дракон из командировки возвращается и мне такой: «Дорогая, как ты могла!». А я лежу в окружении четырёх дикарей и лепечу виновато: «Это вовсе не то, что ты думаешь!»…

Господи, что за дурь от нервяка в голову лезет… не важно, вместе или по очереди. И спрашивать не собираюсь, потому как одинаково ужасно будет. И если в относительно приличном замке в покоях с невинной девицей толпился народ, то дикари точно не будут отворачиваться…

Нет уж. Я не согласна. Я в горящий замок зашла, дракона на скаку остановила – и с этими справлюсь.

Зажмуриваюсь на мгновение, чтобы с силами собраться… А в следующий момент с громким криком подскакиваю к ближайшему дикарю и снимаю у него с пояса короткий меч. Не слишком тяжелый, кстати. Хоть в этом мне везет. Разворачиваюсь и бегу прочь от костра, что есть сил. Как никогда не бегала. Не обращая внимания на то, как ранятся ступни.

От внезапного мужа-предателя ушла, от противного господина ушла, и от вас, дикари, тоже уйду!

«Шмяк»

Местный рельеф оказался против Наташи. И подсунул мне под ногу камень, о который я больно ударяюсь пальцами, а потом падаю вперёд, на коленки. Переворачиваюсь быстро, вскакиваю, меч-нож выставляю вперёд, потому что сдаваться не намерена.

– Не подходи! – ору своим потенциальным мужьям, которые всей толпой за мной и побежали. И друзей еще привлекли. Ну и пусть мы говорим на разных языках – по лицу и позе все понятно! – Кто первый подойдёт – того точно чего-нибудь лишу! А потом себя лишу жизни! И вообще, я страшная женщина. Не в том смысле, что внешне – внутри. Колдунья! Щаз как наведу порчу! Щаз как вы все в припадке забьётесь! Абра кадабра буууу!

Останавливаются.

А я решаю закрепить эффект. Исполняю что-то среднее между шаманским танцем и хип-хопом, повизгивая и причитая, ну и тыча в них пальцами, как припадочная.

Отступают.

Я ещё более угрожающую гримасу делаю и лезвием сильнее размахиваю.

И ещё два шага назад всей толпой.

Работает? Работает! Надо было раньше использовать этот способ…

Ой.

Мою руку с ножом перехватывают, а меня притягивают к крупному мужскому телу. И дикари вдруг падают на колени.

А я выворачиваюсь и вижу уже знакомого бородача. Позади него – уже знакомого жуткого дракона.

– Ты что… правитель вот этих? – спрашиваю изумленно. Ну а как еще объяснить то благоговение, которое испытывает племя Ша?

– Больная баба, говорил же, – вздыхает и качает головой.

Сволочь какая! Какой! Сбросил меня – иначе как я с неба упала бы? – улетел, а теперь вернулся внезапно и оскорбляет меня!

– Ты бросил меня одну! – рычу. И всхлипываю одновременно. Мне срочно нужен рехаб на двадцать восемь дней. Чтобы подлечить нервы. Можно на груди этого мужика. Потому что из всех, кто мне встретился за эти сутки, он и дракон выглядят самыми нормальными.

– Ещё бы я тащил всякий хлам в дом, – бормочет обидно.

– Но ты вернулся, – я готова обнять его. Не понимаю, чего я так ему рада? Но рада до жути.

– Ты понравилась моему дракону, – сообщает неожиданное.

Дракон согласно рычит и качает башкой своей, я пугаюсь этого движения, отшатываюсь, одновременно повисая на шее бородатого, и мы как-то неловко заваливаемся. Так что он оказывается сверху. И я чувствую в области своих бёдер то, что чувствовать при таких обстоятельствах вроде бы не должна…

– Хм, – говорю бородатому, – а что именно ты называешь «своим драконом»?

Не знаю, как для всех остальных, но для меня это самое эпичное молчание в жизни.

Молчат коленопреклоненные дикари.

Молчит дракон. Не курлычет, не рычит. Не шевелится даже. И хорошо – краем глаза я вижу его лапищу возле собственной головы.

Мужик тоже молчит. Смотрит только на меня суровым, пронизывающим взглядом, в котором даже некий упрек чувствовался.

А я что… а я все сказала и теперь тоже молчу.

Первым не выдерживают люди Ша. Не вставая с колен и опасливо поглядывая на ящера, они принимаются визгливо то ли ругаться, то ли уговаривать. И на меня пальцами показывать. Даже факелы притащили, чтобы лучше было меня видно – вон она типа какая. Им принадлежу.

Бородатый слушает молча.

Уже стоя.

Ну да, слез с меня.

И хмуро.

У него вообще ровно два выражения лица. Хмуро – раздраженное и хмуро – пренебрежительное. Сейчас пользуется первым. А потом говорит несколько слов негромко. Негромко, но веско – дикари и затыкаются.