Первая после бога

– Может, вас проводить? – не слишком уверенно предложил бугай.

– Да нет уж, это я вас провожу. Хотя бы до корпуса, – решительно отозвалась доктор Кассел. – Надеюсь, палату вы сами найдёте.

– Ну, пойдёмте, – кажется, гордость всё ещё сомневался, стоит ли доверять свою драгоценную персону явно ненормальной врачихе. – Давайте, я хоть сумку понесу.

– Это дамская сумочка, а не авоська.

– И что? – не понял Варос, из всего курса этикета усвоивший, видимо, одно: если есть сумка, то её должен тащить мужчина.

– И ничего, – ответила Дира развеселившись. А что делать, если доктора всегда умиляла такая вот дремучая непосредственность? Ведь хотел же, как лучше. – Так что вы там говорили, будто ваш брат прав?

– А? – идти рядом с Кассел здоровяку было явно неудобно. На один его шаг приходилось три докторских. Вот бедолага и мучился, путаясь в собственных ногах. – Да говорю, что прав Кэп во всём. Я и бабник, и без башки. Ну, то есть, был таким.

– Сейчас изменились?

– Ну вроде того, – пожал могучими плечами Варос. – Чего тут ещё делать, как не думать? Всё лежишь, лежишь, в потолок смотришь. И как-то страшновато стало. Ведь чуть не помер. Пытался представить, как это: все остались, а меня больше нету? Такая жуть взяла.

Блондин передёрнул спиной, будто в ознобе.

– Вот об этом думайте поменьше, – серьёзно посоветовала Дира.

– Типа, докторский совет? – покосился на неё бугай.

– Типа того. Нет, я вовсе не говорю, что надо просто плюнуть на случившееся, но…

– Да ладно, – отмахнулся от неё красавец. – За дурака-то меня не держите. Всё я понимаю, хоть в университетах и не учился. Как-то больше по тренировкам.

– Постойте, это тут при чём?

– Ну, просто, – Варос действительно остановился, уставившись на землю – разве что ножкой не шаркнул. – Я и вправду понимаю: чурбан не отёсанный, про сумку вон не догнал. А туда же: умничаю, стихи пытаюсь какие-то сочинить. Правда, на бумаге у меня и впрямь выходит как-то проще.

– Вот сейчас вы точно дурь сказали, – громила глянул на доктора не слишком дружелюбно, исподлобья. Ну, точь-в-точь братец старший. – При чём тут ваше образование? Ум и талант никак от него не зависят. Они либо есть, либо их нет. А университеты только навык дать могут.

– То есть?

– Да как в вашем спорте, – сама не зная чему, улыбнулась Дира. – Натренировать можно любого, только не каждый станет… Кем там? Нападающим? Ну вот им и не станет. Но даже если у человека талант есть, то тренировки ему всё равно нужны.

– Вы правда так думаете? Ну, что я могу натренироваться и что-нибудь стоящее сочинить? – и снова улыбнулся, правда, теперь неуверенно, даже слегка заискивающе.

Не любила Кассел мужчин с богатым улыбочным арсеналом, очень не любила. А тут ничего с собой поделать не могла. Так и тянуло разулыбаться в ответ, да по голове эту гордость империи погладить. Только и останавливало, что тянуться было действительно далеко.

– Правда, – уверенно кивнула доктор. – Я правда так считаю. Хотите, книг вам принесу? Всё не так скучно лежать станет.

– Хочу, – вконец засмущался громила. – Стихов каких-нибудь. Я их мало знаю. Читать-то времени нет.

Какое уж тут чтение, когда пьянки-гулянки, да ещё и тренировки?

– Договорились. А сейчас пойдёмте-ка всё-таки в палату.

Кажется, планы Меркера оказались пророческими. Конечно, не всеми брошенную сиротинку, а целую гордость империи, но под опеку доктор Кассел всё же взяла.

[1] Эмансипэ (эмансипация) – отказ от различного рода зависимостей, в том числе и родителей, прекращение действия ограничений, приобретение адекватных прав и обязанностей.

Глава десятая

Глава десятая

Операция прошла успешно. Жаль, больной об этом не узнает

Дверь ординаторской распахнулась с таким энтузиазмом, что едва вешалку, за ней стоящую, не сбила. Металлическая стойка укоризненно покачала разлапистыми рогулинами, увешанными «гражданскими» врачебными шмотками, но упасть так и не решилась. И то верно, нехорошо это. Пол, обычно фанатичного отдраенный санитарками до праздничного блеска, сейчас больше вокзальный перрон напоминал – так затоптан. И, например, доктор Шеллер вряд ли бы оценил, окажись его белоснежный пижонский пиджак в грязи. Мог и осерчать красавец.

– Это!.. Это!.. – раненым лосем взревел тот самый Шеллер, в сердцах швырнув смятую шапочку на стол. – У меня просто слов нет приличных! Ещё пара дней и я точно с моста сигану!

– Ты разбиваешь мне сердце, – меланхолично сообщила доктор Кассел, отпивая из огромной почти пол-литровой кружки, и переворачивая журнальную страницу.

Дире было хорошо, благостно и спокойно. С тех самых пор, как она решила: трепать себе нервы из-за иллюзионистов, планомерно громящих отделение нейрохирургии, дело бессмысленное и бесполезное, доктор пребывала в полной гармонии с миром. Всё равно же изменить что-либо ни в её силах.

Видимо, до начальства нечто похожее дошло. Потому как с сегодняшнего утра отделение закрыли для приёма новых пациентов. Старых либо выписали, либо распихали по соседям. А в опустевших палатах устроили гримёрки, вернув ординаторскую законным владельцам. Только вот врачей по домам не распустили, на это у руководства человеколюбия не хватило. Мол: мы мучаемся и вы с нами, из солидарности! Вот Кассел и мучилась – с чашкой горячего кофе и свежим дамским журналом.

– Степень сочувствия я оценил, – скривился Шеллер, отбирая у Диры кружку. – Но это, действительно, уже ни в какие ворота не лезет.

– А куда лезет? – спросила Кассел, с интересом за коллегой наблюдая.

Дождавшись, когда красавец, сделав изрядный глоток, закашлялся-таки, размахивая перед собой рукой, словно дым отгоняя, доктор аккуратно забрала чашку с даже на вид густой, как топлёная смола, жидкостью.

– Как ты это пьёшь? – просипел Шеллер, по-лягушачьи пуча глаза.

– С удовольствием, – заверила его Дира. – Так что опять случилось? Добрались всё же до кабинета заведующего?

– По мне, так он там скоро ночевать будет! – рыжий картинно тряхнул волосами, с размаху плюхнувшись на диван.

И с мученической миной закрыл глаза.

– Да? В последний раз я его видела в операционной. Не уверена, но, по-моему, он пытался одновременно вскрыть череп и кесарево[1] провернуть.

– Варос? – вытаращился Иро, забыв про амплуа утомлённого героя. – Кесарево?

– Сто-оп, – Кассел закрыла журнал. – Мы, вообще, о ком говорим? Лично я про актёра.

– А я про Варосов! Кому твои актёры нужны?! Кстати, это что? Цветы?

– Нет, капуста, – поморщилась Дира, даже не обернувшись к столу, на котором, в банке из-под компота, нагло торчал лохматый веник белых роз.