Первая после бога

Обихаживали себя спортсмены самостоятельно. Один мясо жарил, другой овощи раскладывал, хлеб. В должностные обязанности третьего входило напитки раздавать: пиво слабенькое, да соки – алкоголем здесь не злоупотребляли. В общем, чинно, благородно и душевно. Всего веселья – ненавязчиво тренькающая гитара.

А шашлык вкусный.

Вот только старший Варос появился, когда совсем стемнело. Без слов кивнул доктору, приглашая прогуляться. Это Кассел не понравилось, но деваться некуда – пошла, кутаясь в огромную, как палатка куртку, младшим блондином заботливо предложенную.

Разговор бугай заводить не спешил, шагал себе по едва угадываемой тропинке. Да и доктор молчала, пыталась подобрать слова подоходчивее и поделикатнее. И с тем, и с другим выходило не очень. По глубокому убеждению хирурга, с понятливостью у гордости империи явные проблемы наблюдались. Ну а недостатком душевной чуткости сама Дира отличалась – куда от правды-то деваться?

Как ни странно, но затянувшуюся тишину первым блондин нарушил.

– Как я могу уговорить брату помочь? – брякнул негромко, но эдак очень веско.

Подтекст читался без всякого труда, переводчиков и словарей. Мол: «Убеждать стану долго и нудно, до полной победы. С чего предпочитаешь начать: с обсуждения размеров взятки или сразу ноги тебе переломать?».

– Как раз об этом я и хотела поговорить, – начала Дира осторожно.

Взятки её не интересовали и конечности целыми сохранить хотелось.

– Только не начинайте! – кажется, громила башкой мотнул – в темноте не разглядеть. Но на месте-то он точно встал, перегораживая дорогу. – Про невозможное я уже всё слышал. Давайте теперь про сверхвозможное.

– Ну, про это я скажу только одно: ничем не могу помочь!

Кассел очень не нравилось, когда её подавить пытались: габаритами, авторитетом или положением. А Варос даже и не пытался. Он просто подавлял. И в отличие от своего близнеца, откровенно пугал.

– Значит, теперь на всю жизнь таблетки и припадки? – протянул эдак задумчиво.

Действительно, что ли, осознать пытался?

– Эпилепсия при посттравматическом синдроме необязательна, – доктор честно попыталась говорить помягче. – Но вы же должны понимать: энцефалопатия штука не предсказуемая и… М-да. В общем, припадков может и не быть, а таблетки и головные боли навсегда.

– Ну-ну… – непонятно хмыкнул Варос, заложил руки за спину и неторопливо опять вперёд пошёл. Вот и догадывайся, что он в виду имел: то ли разговор закончен, то ли положено за ним послушной собачкой бежать. – А вы слыхали, умники-то доказали: не могут драконы летать. Ну, вот не могут и всё. И кости крыльев слишком хрупкие, чтобы такую тушу поднимать. И размах у них недостаточный. Планировать – это ещё куда не шло. А вот взлететь, да без разбега – нет, не могут. А они, понимаешь, летают. Как так?

– Вы какого ответа от меня ждёте? – поинтересовалась Дира, твёрдо решившая на месте оставаться.

– Да вот думаю, может, вы знаете, где ещё возможно, а где уже невозможно? Ну, должна же быть какая-то граница. И другой вопрос. Ну, дали Близнецы кому-то силы, которых у других нет. Зачем, а? Просто потому, что левая пятка захотела? Одному шиш с маслом, а другом, например, умение картинки оживлять? Должна же быть какая-то причина или нет?

– Да вы ещё и философ!.. – поразилась Кассел.

– Нет, вы ответьте, – громила недалеко ушёл. По крайней мере, если судить по голосу. И, кажется, впереди сарай какой-то стоял или дом что ли? Дире показалось, что кусок темноты слева был чернее всего остального. – Причина должна быть?

– Ну, наверное, должна, – не слишком уверенно ответила доктор. – Знаете, меня никогда умозрительные проблемы не интересовали.

– Точно. Вы же больше по эмпирическим[2] вопросам.

– Простите, что? – садани Варос хирурга кулаком по макушке, Кассел, наверное и то удивилась бы меньше.

– Да ничего. Долго там стоять будете? Заходите, – к счастью, спрашивать, куда заходить, не пришлось. Черноту ночи полоска света прорезала, легла из-под приоткрывшейся двери изломанным углом. И пахнуло чем-то тёплым, мягким, вроде парного молока и хлебного мякиша. А ещё Дире попискивание послышалось – тихое, сонное, будто котёнок спящий голос подал. – Да не бойтесь вы, они пока не кусаются. Тут у нас вроде детской. Заходите-заходите, а то застудите.

Многие утверждают, что детёныши все хорошенькие, будь то зверята, рыбки или человеческие отпрыски. Безоговорочно с этим суждением Кассел не соглашалась. В новорождённых паучках, змеях и крокодильчиках она, как не старалась, ничего милого найти не могла. Да и щенок бойцовской породы, когда-то живший у её мужа, симпатичным не казался. Вот и драконята в теории умиления вызывать не должны. Ну, ящерицы. Ну, с крыльями.

Но это только в теории. Стоило Дире внутрь крохотной избёнки войти, и все материнские инстинкты, по мнению самого хирурга летаргическим сном спящие, взбурлили гормонами. Захотелось и на ручки схватить, и покачать, и посюсюкать. И непременно рассказать, какие они хорошенькие и замечательные.

Но ведь и вправду хорошенькие и замечательные. Разноцветные, ещё без чешуи, зато покрытые то ли меховым, то ли перьевым подпушком – пушистые, короче. Маленькие – вполовину дириной руки. С треугольными тупоносенькими мордочками, огромными ушами лопухами, крошечными гребнями и гигантскими – в треть физиономий – миндалевидными глазами. Когда люди вошли, один, свернувшийся клубочком в плетёной корзине, как раз проснулся. Вытянул шею, сонно лупая на гостей фиолетовыми плошками. Да ещё и пискнул вопросительно, мол: почто разбудили? Крылышки растопырил – крохотные, не больше ладони; тоненькие, полупрозрачные, венки с капиллярами на просвет видно.

– Гладить нельзя! – строго предупредил Варос. – Это драконы элитные. Их по специальной системе воспитывают.

– Где тут драконы? – умилилась Дира.

– Драконы, – решительно кивнул блондин. Может, Кассел и примерещилось, конечно, но вроде бы бугай улыбался. Ну, или был близок к тому, чтобы улыбнуться. – Просто они об этом ещё не знают. Так как? Смогут вот такие летать, да ещё и людей таскать?

– Знаете, покажи вас младенцем, я тоже вряд ли бы поверила, что вырастет вот такое, – фыркнула Кассел, засовывая руки в карманы – для надёжности.

Уж очень хотелось проснувшемуся дракончику за развесистым ухом почесать. И малыш явно напрашивался. Изогнул шею почти баранкой, голову к плечу наклонил и то, что Диру он вверх ногами видит, драконыша явно не смущало. Посвистывал, задумчиво недокрылышками маша.

– Вот и я говорю: не знаем мы, что возможно, а что невозможно, пока нам об этом не скажут. А как скажут, так лбом в стенку упираемся и ни демона дальше не видим. Вы по-эльфийски читаете?

– Как все получившие классическое образование, – растерялась Кассел. Причудливые выверты варосовской логики её уже пугать начинали. – В смысле, буквы знаю, как словарями пользоваться тоже. А что?