Первая спасательная

– Какие вы хорошие, - растроганно бормочет Станда.- Садись вот сюда!

– А можно?
– Крепильщик осторожно опускается на стул.
– Красиво тут у тебя!

– Гляди!
– показывает ему Станда перевязанную РУКУ.

– Ого!
– почтительно произнес крепильщик.
– Паш главный врач делал? Сразу видать - у него золотые руки. Тебе повезло, дружище.

– Хороший доктор?

– Еще бы! А при родах... У нас он мальчишку принимал. Такая, брат, у него сноровка, даром что ручки короткие и пошуметь любит...

Станда улыбнулся и понюхал бинты.

– "Тут чем-то воняет", - помнишь?

– Помню, - весело улыбнулся крепильщик.-Мне вонь слышалась, даже когда мы на-гора поднимались.

– А как вообще было в нашей смене?
– живо интересуется Станда.
– Что делали? Больше ничего не случилось?

– Ничего. Мы крепь поправляли... Да, Матулу чуть не убило. Камнем, ну просто на волосок. Матуле везет, он даже не испугался. Ты знаешь, тот ходок опять завалился.

– А доберутся туда?

– Не знаю. Адам считает, что да. Но уж если кто туда и пробьется, так это будет первая команда. Сам знаешь, Андрее так легко не отступится. А мы что ж, мы без всяких, если только можно будет...

– Как Пепек?

– Ну, Пепек, Пепек ругается, однако свое дело делает. Дед Суханек, понятно, столько не наработает, зато болтовни хоть отбавляй: обойдется, мол, он помнит истории похуже и всякое такое. Так и выходит - всякому свое.

– А Адам как?

– Да чуть ли не за ноги пришлось его тащить, словно рака из норы.

– ...А стучат они еще... те трое?

– ...Вчера их больше не слыхать было. Ясно, коли у них такие же газы, как на нашей стороне, тогда дело плохо, братец...

– И все-таки к ним будут пробиваться!

– Само собой. Хоть похоронить их, пока мясо на костях держится. Не могут их там оставить.
– Крепильщик Мартинек спокойно смотрит в окно. Сегодня, надо полагать, увидим...

Некоторое время стоит тишина.

– Да, - начал Станда, чтобы переменить разговор, - а что господин Хансен?

– Ничего. Ходил и все ждал, не взорвется ли где снова.

– Вы с него глаз не спускайте, ребята, - серьезно сказал Станда.

– Понятное дело. Да, - вдруг спохватился крепильщик, ощупывая карманы.
– Было тут кое-что в газете-я тебе принес...

Станда так и вспыхнул.

– Я знаю, - пролепетал он с несчастным видом.
– И кто им сообщил такие глупости! Сделай милость, не будем об этом... Скажи, Мария опять ждала Адама?

– Ждала.
– При этих словах крепильщик помрачнел.- А он опять пришел к нам в трактир. Не по душе мне это, ей-богу! У нее такие заплаканные глаза были, - обвел крепильщик толстым пальцем вокруг глаз, - а этот баран безмозглый как будто и не видит. Не станем же мы говорить - иди, мол, спать к жене. Сказать no-совести, я буду рад-радехонек, когда увижу Адама не в этом Хансовом штреке, а где-нибудь в другом месте.

– Почему?

– Так. Такой уж у Адама характер несчастный, понимаешь?

Мартинек помолчал; он сидел на стуле выпрямившись и даже не решался прислониться к спинке, он положил тяжелые кулаки на колени, и его голубые глаза блуждали по больничной палате.

– Красота-то какая в этой больнице, - восхищенно вздохнул он.

– Значит, вы опять в трактире собирались?
– нетерпеливо спросил Станда.
– Всей командой?

Крепильщик просиял.

– Ну, да... Андрее, мы, Адам, словом все. Тебя только не хватало.

– А господин Хансен?

– И он был, как в тот раз.

– О чем же вы говорили?

– Да просто так. Пепек, конечно, насмехался... а Суханек, тот все больше про свои молодые годы болтал. Андрее о войне рассказывал. И видывал же он виды, голубчик! В Сербии побывал, и в Галиции- даже не верится: этакий замухрышка, а чего только не перенес. Очень хорошо мы поговорили, и Ханс тоже.

– Что он говорил?

– Ничего, слушал только, иной раз - ну совсем будто все понимает, в глазах так и играло, и смеялся... Сам знаешь, когда Пепек заведется...

– И вы пели?

– Спрашиваешь!

– И Адам тоже?

– Тоже.

– И господин Хансен?

– Тоже. Он нам какие-то шведские песенки пел...

– Красивые?

– Красивые, только он, похоже, фальшивил малость, понимаешь. Пепек принес с собой гармонику, так мы и плясали...

– Все? И Адам?
– как зачарованный, расспрашивал Станда.

– Тоже пробовал, - мягко сказал Мартинек, как бы извиняя Адама.

– И господин Хансен тоже?

– Нет, он только глядел и хлопал нам.

– А были там девушки?

– Выдумаешь тоже, - с целомудренным видом возразил крепильщик. Какие-то две шлюхи заявились было с улицы, как гвалт услышали, но мы их выставили! Все было только для команды, дружище. Никто из посторонних в зал войти не посмел. Ты бы поглядел, когда Матула плясал! Знаешь, Пепек очень хорошо на гармонике играет...
– Мартинек улыбался сонными глазами.
– Ну и здорово было, жалко, ты не видел. Но мы о тебе вспоминали...

Станда никак не мог насладиться этим рассказом.

– А когда вы разошлись по домам?.

– Часа в два, - скромно признался крепильщик.
– Понимаешь ли, этому Пепеку взбрело еше в голову помериться силами. Так что мы вроде как борьбу устроили...

– И кто же всех сильней?

– Матула, - честно признался Мартинек.
– Однако и с Пепеком я изрядно попотел. Ты не поверишь, до чего увертлив этот парень. А Матула свалил стойку с оркестрионом впридачу. Сдается мне, - удрученно добавил он, - что за все это Хансу платить придется.

– Почему?

– Видишь ли, он вроде как за судью был. Ну, и когда случилось эго побоище - там еще какой-то буфет упал, - Ханс Малеку на себя показал, что он-де заплатит. Очень он забавный, этот Ханс,признательно сообщил Мартинек.
– А знаешь, и у Адама силы немало! Черт его подери, как схватит своими ручищами, - только берегись! Он как ремень обвивается. Со мной так вертелся...

– А Андрее что?

– Ну, он - легкий вес; а с Пепеком, помнится, по земле катался. Как раз в то время, когда патруль пришел.