Первое дерево

Здесь тоже горели все огни. И все рефлекторы канделябров и светильников были по обыкновению нацелены на Благодать, словно все ещё пытались доказать, что трон гаддхи и его роль в судьбе Бхратхайрайнии — не пустое место. Но в Величии не оказалось ни одного стража — по-видимому, Касрейн разослал их на другие посты. Ковенант ринулся вперёд, подстёгиваемый ревущим в нём пламенем и неумолчным улюлюканьем сирен. Финдейл неотступно следовал за Неверящим и Бринном, словно голос совести, но они, не обращая на него внимания, уже ворвались в потайную дверь за троном и устремились вверх по лестнице, в личные покои кемпера.

Подъем был долог, но дикая магия придавала Ковенанту силы, и он сам не заметил, как одолел тугую спираль зажатой в каменном колодце лестницы: ему казалось, что он дышит огнём; как болид освещая темноту шахты, он одним махом взлетел на самый верх. В затылок ему выли сирены, и откуда-то снизу доносился топот хастинов, ползущих наверх с той скоростью, которую позволяли развить узкий проход и крутые ступеньки. Но Ковенант двигался настолько стремительно, что никакая погоня не могла за ним угнаться. Он чувствовал в себе такой подъем сил и заряд энергии, что в эту минуту безбоязненно шагнул бы в центр Рока горгон, зная, что это ему нисколько не повредит.

Но, несмотря на сверхвозбуждение и биение в голове дикой магии, разум его оставался ясен. Касрейн был очень умелым магом. Он удерживал свою власть в этой стране в течение нескольких столетий. Если Ковенант своевременно не выставит против бегущих за ним стражей защиту, не исключено, что ему придётся убить их всех. От подобной мысли у него мороз пробежал по коже. Когда все это закончится, сможет ли его совесть примириться с таким количеством пролитой им крови?

Войдя в будуар, в котором леди Алиф тщетно пыталась его соблазнить, Ковенант загнал всю свою силу внутрь себя, оставив лишь слабое свечение вокруг кольца. От этого усилия у него голова пошла кругом, но он, стиснув зубы, вытерпел столь тягостное для него головокружение. Однако он чувствовал, что удержать силу в себе ему удастся недолго — слишком велика была его ярость. Он отстранил Бринна и стал подниматься по ажурной металлической лесенке в башню Касрейна.

Харучай, поняв, что ему приказывают остаться здесь, в изумлении воззрился на юр-Лорда, но тот лишь процедил сквозь зубы, изо всех сил сдерживая бушующее в нём пламя:

— Это только моё дело. Ты всё равно не сможешь мне помочь. А я не хочу рисковать твоей жизнью. Ты нужен мне здесь, чтобы прикрывать меня от стражей.

Топот поднимающихся хастинов слышался все отчётливее.

Бринн смерил его недоверчивым взглядом, но согласно кивнул. Лестница была узенькая-преузенькая, и он шутя мог отбиться здесь от любого количества стражей. Задание даже немного польстило ему, поскольку было работой для настоящего харучая. Он церемонно поклонился юр-Лорду, и тот, простившись с ним небрежным кивком, стал подниматься по лестнице.

Только бы не взорваться раньше времени! Теперь, когда магия была загнана глубоко, ему приходилось полагаться на свою обычную физическую силу и выносливость. Ночью пустыня дышала холодом, и поэтому в башне было сыро и промозгло, но Ковенант не замечал этого: пот струйками стекал по его вискам, словно от беспрестанного воя сирен у него начали испаряться мозги. Необходимость сдерживаться мучила его больше, чем если бы он поднимался, трясясь от страха. Но вот наконец он одолел последние ступеньки и, с трудом переводя дыхание, с безумно колотящимся сердцем предстал перед Касрейном.

Кемпер стоял во главе длинного стола, уставленного ретортами, колбами и другими алхимическими сосудами и приспособлениями. Но больше всего места занимал огромный металлический сосуд, из которого вился слабый дымок. Колдун готовил какую-то новую пакость.

В двух шагах от него возвышалось уже знакомое Ковенанту кресло, однако теперь все линзы были раздвинуты в разные стороны и торчали вокруг изголовья на золотых спицах, как нимб из скипетров.

Ковенант подобрался, собираясь немедленно атаковать. Лишь огромным усилием воли ему удавалось ещё сдерживать бьющееся в нём пламя. Однако кемпер, заметив его появление, бросил к него короткий пренебрежительный взгляд и вновь устремил слезящиеся глаза на сосуд, над которым сейчас колдовал. Его сын, спал мёртвым сном у него на спине.

— Итак, ты сладил с песчаной Горгоной, — прошелестел он. Слишком много веков он был неуязвим и бессмертен. Страшный удар Хоннинскрю не оставил на его хилой шее ни малейшей отметины. — Великий подвиг. У бхратхайров бытует поверье, что тот, кто убил песчаную горгону, обретает бессмертие.

Ковенант почти его не слушал: ярость и яд кипели в нём, грозя в любую секунду извергнуться наружу, и он тратил все своё внимание на то, чтобы удерживать их под контролем. Его кровь бурлила, как магма, подстёгивая его к убийству. К заслуженному убийству колдуна. Но, оказавшись здесь лицом к лицу с кемпером гаддхи, он вдруг понял, что не хочет убивать. По крайней мере, делать это сознательно и хладнокровно. На его руках и так уже слишком много крови.

— Я не убивал её, — хрипло выдохнул он. Касрейн удивлённо вскинул на него глаза.

— Ты не убил её? — с внезапной яростью заорал он, брызгая слюной. — Ты что, рехнулся? Но пока она не убьёт тебя, никакая сила не загонит её обратно в Рок. А даже одна-одинёшенька она может разнести по кирпичику всю страну. Да уж, ты воистину могуч, — с ядовитой иронией добавил он, по-видимому, начиная успокаиваться. — Настолько могуч, что оказался способен уничтожить всю Бхратхайрайнию!

Но тут он окончательно забыл о своём гневе и внимательно уставился в сосуд, словно с минуты на минуту ожидал чего-то. Не отрывая глаз от дымка, он пробормотал:

— Впрочем, это сейчас неважно. У меня будет время заняться этой тварью. А вот тебе от меня не убежать. Я уже отдал приказ об уничтожении вашего обожаемого корабля Великанов. Пока ты здесь пялишься на меня, огонь, пылающий на нём, освещает весь порт.

Ковенант вздрогнул. Огонь пожирает «Звёздную Гемму»! Дикая магия, порвав наконец узы его рассудка, устремилась к ненавистному кемперу, но в последний момент Ковенант сдержал её, отчего острая боль обожгла его мышцы. Медленно, боясь малейшим звуком сдетонировать взрыв, он произнёс:

— Касрейн, я убью тебя. — Каждое слово дикая магия окрашивала в серебро. — Ты знаешь, что я могу это сделать. Останови то, что ты начал. Позволь моим друзьям уйти. Иначе я испепелю тебя.

— Правда? В самом деле? — Издевательский смех Касрейна походил на карканье, а взгляд кемпера был мрачен и безжалостен. — Ты об одном забыл, дружок, что я — Касрейн-Круговрат. Именно я загнал горгон в вихрь, я построил Песчаную Стену, и именно я уже столько веков держу в руках всю Бхратхайрайнию. Ты, конечно, обладаешь некоторой силой и, кроме того, тем, что так нужно мне. И, учитывая твою слабость и ничтожность, я без труда подчиню тебя себе и заберу то, что хочу.

Но как бы жёстко ни звучали его слова, он пока что не нападал.

— Ты уже заметил, что я все приготовил к твоему приходу? — Он плавным жестом указал на кресло с золотыми моноклями. — Золото такой чистоты очень редко встречается на Земле, а может статься, есть только в этом пустынном краю. Вот потому-то я и пришёл сюда и при помощи своего искусства захватил власть над страной. Но золота всегда не хватает, и потому мне приходится расширять влияние на другие страны, чтобы искать его везде, куда достигает моя рука. Только с золотом моё мастерство достигает нужного мне результата… — Он окинул Ковенанта презрительным взглядом. — И с помощью золота я уничтожу тебя!