Первое свидание
Шрифт:
– Марк!
Брижитт: Младший брат говорит все прямо, иногда даже бестактно.
– Спасибо, все очень хорошо. Они в Монреале, все вместе.
– Без вас?
– В моем состоянии это было бы трудно.
– Вас это огорчает?
Алъбер: Какое нахальство! Эта его простецкая манера идти напролом! За пять минут, что он расспрашивает Брижитт, я узнал о ней, пожалуй, больше, чем за час наших бесед наедине.
– Мне очень приятно, что в этот вечер
– Я не об этом спрашиваю вас…
– Разрешите вам налить?
Брижитт: Как ответить честно? У меня так быстро меняется отношение к этому. Сейчас я чувствую себя легкой, свободной, как в юности, счастливой от мысли, что переживаю настоящую любовь с Алъбером, но завтра, когда надо будет возвращаться в опустевшую квартиру, в которой никто не удосужился даже поставить рождественскую елочку, все будет иначе. Первое Рождество без моих детей. Это не может не огорчать меня.
– У тебя есть лед?
– Сходи на кухню!
– Ничего не поделаешь. Ответьте же, Брижитт. Ответьте так, словно его здесь нет, раз уж он не хочет сходить за льдом для меня.
– Вы чертовски настойчивы. Да, я грущу, вот так! Вы это хотели услышать?
– Не знаю. Возможно, да. Именно поэтому я предпочел бы, чтобы Альбер вышел.
– Ты заблуждаешься, я тоже должен был это услышать, ведь именно я втянул ее в это. Не плачь, Брижитт!
– Вы мне надоели, братья Пеншо! Мы собрались для встречи Рождества, а не для сеанса психодрамы.
Брижитт: Ах, черт, целый час трудилась над макияжем, и все впустую, да и Альбер совсем выведен из себя! Хорошенькое начало вечера!
– Мы никогда не упускаем возможности поговорить откровенно.
– Откровенность не всегда уместна!
– Нет, всегда. В более или менее определенных пределах.
– Привет, Альцест! [2] С твоими прекрасными теориями ни одна женщина не выдержала тебя более двух лет!
2
Альцест – главный герой комедии Мольера «Мизантроп», сторонник искренности.
– А с твоей, дорогой Филинт, [3] ты вынужден был выносить Даниель целых двадцать лет!
– Вот так: «Позвольте вам сказать – пусть будет вам наука! – Что искренность – опаснейшая штука!»
– Браво, Брижитт!
– Мой александрийский стих немного коряв!
– Я собирался обратить на это ваше внимание…
– Я ожидала от вас этого!
Альбер: Уф, они смеются! Я думал, что это плохо кончится.
3
Филинт – друг Альцеста, предпочитающий кривить душой, чтобы не ранить собеседника откровенностью.
– Ишиас спас меня от трудного выбора. Я не могла поехать с ними…
– А ты подумывала об этом?
– Да, Альбер, я над этим думала.
– И ничего не сказала мне?
– Нет, не сказала тебе.
Марк: О, надеюсь, не я послужил причиной этой неприятной сцены… А она мне нравится, эта Брижитт: Правда, для меня слишком стара, но как сестра – отличная!
– Я должна была принять это решение сама, но мне никак не удавалось. С одной стороны ты, с другой – мои дочери…
– Сюжет из Корнеля!
– Точно, Марк. Сюжет из Корнеля. Но у меня нет ничего общего с героиней трагедии: мне не удавалось сделать выбор. И тогда за меня решило мое тело.
– Но почему ты окончательно не избавилась от своего ишиаса теперь, когда они улетели?
– Чтобы избежать сожалений…
– И попытки присоединиться к ним?
– Возможно.
– Э-э, Альбер, осторожней! Не смотри на нее так, словно хочешь убить, иначе она снова расплачется. Может, если я приглашу ее на танго, она немножко расслабится?
Брижитт: Господи, как тяжело! Я не хочу доставлять ему боль, но он не может не считаться с тем, что меня с дочерьми связывают очень тесные узы. И даже с Пьером. Марк прав. Мы никогда не бываем абсолютно искренними. Даже с собой.
– Вы танцуете танго?
– Обожаю.
– У меня есть подруга, она ходит на курсы танцев.
– Ты имеешь в виду Женевьеву?
– Кто такая Женевьева? Я ничего не слышал о Женевьеве! Где можно с ней познакомиться? Почему она не с нами сегодня вечером?
– Она моя подруга, мой старинный друг, тот, кто всегда рядом в трудную минуту.
– Давайте позвоним ей. Я чувствую, что не могу сегодня надеяться потанцевать с вами.
Брижитт: Позвонить Женевьеве? В девять часов, в рождественский вечер?
– У нее тоже семья, муж, дети? Говорите прямо, не скрывайте от меня ничего.
– Нет, нет! Она закоренелая холостячка!
Брижитт: Какой стыд, я даже не знаю, что Женевьева делает в Рождество! Может статься, сидит одна дома у телевизора.
– Дайте мне ее телефон, я ей позвоню. Из твоей спальни, Альбер, так спокойнее.
Альбер: Ну и чудак этот парень, всегда начеку, всегда на подъеме.
– Мне очень нравится твой брат. Не знаю, как он сохранил совершеннейшую юность, пожалуй, постоянно такое меня бы утомляло, но он такой живой, такой настоящий!
– Мама называла его «зимним солнышком», потому что ему всегда удавалось разрядить любую ситуацию, он всегда был непредсказуем, всегда светился радостью.
– Все в порядке! Женевьева едет! Ах, дети мои, как хорошо чувствовать себя двадцатилетним!
ОТЧЕТ ЛЕТИСИИ
– Ну и как же все было?
– Очень, очень здорово! Холод адский, но все равно классно!
Брижитт: Ладно, понятно, я тоже не слишком скучала без тебя. Это все-таки радует!
– А еще что?
– Ну что… здорово, говорю тебе! У них шикарная хибара, огромная, теплая. Ребята чудные… до полудня. После становятся хуже, а вечером – отвратительные. Я считаю, что Анн недостаточно строга с ними. Впрочем, это ее проблема. Оливье никогда нет дома, он вкалывает. Анн томится. Как всегда. Но все равно замечательно! Ты бы видела их машину!