Первопричина 3: СССР, любовь и магия

В это время едва живой после удара пластом об воду Игорь, глядя вверх, как в замедленной съёмке видит быстро приближающие красную и синюю точки. Не понимая что к чему улыбается и даже руки поднимает.

Спешащие на помощь спасатели и столпившиеся зеваки видят немного другое. На плавающего парня, с высоты пятнадцати метров, вереща и кувыркаясь падают две женщины в красном и синем купальниках. Та что в красном с разгона «садится» на живот, та что в синем на голову. Народ, понимая что ситуация серьёзная бросается в воду. Оглушённых женщин вытаскивают посетители, синего Игоря достают спасатели.

— Скворцов… — тянется к нему Таня. — Игорь…

— Скорую, срочно! — делая Игорю массаж сердца кричит спасатель. — Дыши… Молодой такой, рано тебе ещё. Дыши!

Придя в себя, Некрасова отгоняет спасателей, прикладывает к Игорю руки и светится фиолетовым светом. Светится, всхлипывает и на весь аквапарк кричит. Плачет так что у всех присутствующих слёзы наворачиваются. Плачет и просить не умирать… А наверху, на вышке, на краю стоит рыжая девушка и бормоча о том что не успела кусает губы.

Глава 14

Восемь часов спустя, первая городская поликлиника. Отделение хирургии. Кошка и Некрасова.

Две женщины, на время забыв о распрях и взаимной ненависти, сидят на кушетке в коридоре и ждут новостей. Операция идёт уже шесть часов, как смогла узнать Некрасова специалистов согнали со всего города. Машка, она же главврач, новостями не радует потому как занята, сама ведёт операцию. И это намекает на то, что дело очень и очень серьёзное.

Некрасова и Кошка переглядываются, синхронно вздыхают и опускают головы. Ответственность с себя никто не снимает, по их мнению виноваты только они. Некрасова потому что не сдержалась, Кошка потому что не вовремя припёрлась в аквапарк.

В коридоре слышатся шаркающие шаги, дверь открывается…

— Ну что, дурынды? — кривясь спрашивает Маша. — Довыделывались?

— Что с ним? — подскакивают обе.

— Жив, здоров, к счастью обойдётся без последствий. Пока в искусственной коме, чтобы отдохнул и лучше восстановился. Ну и чтобы вам, двум кукушкам, на глаза не попался.

— А что с ним было? — в один голос спрашиваю женщины.

— Это вы мне скажите, — взяв планшет морщится Маша. — Так, если просто… Ушиб внутренних органов. Разрыв желудка и селезёнки. Множественные внутренние кровотечение, перелом левого предплечья и ключицы. Трещины в шести рёбрах. Трещины второго и третьего шейных позвонков. Вы что с ним сделали? Чем вы его так приложили?

— Попами, — поднимает руку Кошка.

— Чем? — выкатывает глаза Маша. — Его, судя по повреждениям как минимум «КАМАЗ» сбил. Вы что… Как вы… У меня просто воображения не хватает. Тройничок устроили? Пацан в беде.

— Мы на него упали, — так же в один голос говорят обе.

— Не поделили что ли? — хмурится Маша и видя как женщины согласно кивают и сразу отрицательно мотают головами со стоном трёт переносицу. — Как, женщины, как? Объясните мне дурочке, как в стране где многожёнство разрешено на законодательном уровне и всячески поощряется как самим государством так и обществом, две взрослые женщины у которых случилось запечатление не смогли поделить одного парня? Объясните мне как? Вы договориться не можете? Вы же… Одна врач, вторая учитель. Вы что придурочные, не понимаете что теперь всё. Что вам только вместе жить и не выделываться. Что никакого другого выхода у вас нет. Почему?

— Потому что он мой, — в один голос заявляют они, смотрят друг на друга и шипят как змеи.

— Только попробуйте в моей больнице драку устроить. Обеих сначала на промывание желудка отведу, потом обколю снотворным со слабительным и в каталажку сдам. А вообще… В задницу идите, обе. Всё! С вашим Игорем всё хорошо. Идите куда-нибудь выпейте и всё решите пока не поздно. А то пока вы разбираетесь, вашего Игоря по вашей же вине не станет. Ушли!

Уходить женщины не спешат. Наседают на Машу и нахваливая её выпрашивают увидеть Игоря. С трудом, но главврач всё же соглашается. Берёт с женщин честное слово, что они не будут чудить и отводит в палату, где на койке опутанный проводами трубками, капельницами, и подключённый к ИВЛ лежит синеватого цвета Игорь.

— Только попробуйте, — грозит им пальцем Маша. — Вот только попробуйте. Вы меня знаете, особенно ты Некрасова. Один косяк и вы на соседних койках в таком же состоянии окажетесь. Сидите, а я пойду с коллегами пообщаюсь. А вообще вам повезло, Скворцов крепкий. Другой бы не выжил. Если что я у себя.

Маша уходит, женщины шипя друг на друга подтаскивают стулья к койке. Лена всхлипывая берёт руку Игоря и прижимает к щеке. Таня беззвучно плача гладит его по ноге.

— Чё ревёшь, корова? — шипит Лена. — Руки убери. Не твоё не трогай.

— А может моё? — смотрит на неё Таня. — Запечатление случилось. Что если… Поговорим?

— Да пошла ты.

— Лен. Этот разговор неизбежен, он всё равно состоится. Давай сразу всё решим.

— Здесь решать нечего, — щурится Некрасова. — Мой он, мой. Никому не отдам. Ни тебе, ни другой.

— Но у нас запечатление! Это с первого взгляда и до последнего вздоха. Здесь только смерть избавит вас от меня.

— Вон угол, — показывая вперёд рукой змеёй шипит Лена. — Разбегись и башкой шибанись. Убейся, кикимора. А нам не мешай.

— Лен. Хотя бы выслушай, — понимая что просто так даже поговорить не получится тайно используя свои способности кивает Таня. — Лена?

— Ладно, давай, — поддаваясь воздействию морщится Некрасова. — Только быстро. Рассказывай и выметайся. Желательно из страны. Ну!

— Ух, спасибо. Да запечатление… Тут не только это. Это безумие, наваждение. Я его увидела и сразу поняла что люблю. Что он мой. Что он не будет меня бояться и не сбежит. Лен, я тридцать лет одна. А тут такое… И запечатлились мы сразу, как только встретились.

— Я тоже одна и что? Ты хотя бы замужем была, а я не успела. Нет… Кстати, а почему развелись?

— У нас не было запечатления, мы думали что любим друг друга. Да, бывает и такое, не всем везёт, не все запечатляются. Тридцать лет назад, я вела свой класс на экскурсию, в НИИ. Я, тогда ещё молодой учитель, мой класс, пятый «А.» Никто не знал, что обычная экскурсия закончится аварией. Ошибка системы, пожар и в итоге мощный взрыв.

— Так это ты! — подскакивает Лена. — Я слышала и читала о тебе. Ты, с перебитым позвоночником выводила детей из комплекса.

— Я, — опускает голову Таня. — Ползла по коридорам, пресекала панику. Каким-то чудом нашла окно и помогала детям выбраться. А потом… Эх, Лена, лучше бы я тогда сгорела.

— Почему?

— Кристаллы арданиума в спине. После взрыва меня посекло шрапнелью, а излучение буквально вплавило осколки кристаллов в моё тело. Сразу я ничего не заметила. Ну брали пробы крови и тканей. Просвечивали рентгеном, но это и понятно. Я быстро восстановилась и поняла что всё… Муж, человек с которым в детдоме делила последние крошки хлеба, который клялся мне в вечной любви и верности, просто собрал вещи и ушёл. Даже на процесс в суде не явился. Позвонил, сказал что не может быть рядом и уехал. Теперь понимаешь? Я всегда одна. Всегда среди людей, всегда в центре внимания, но одна. У меня кроме учеников никого нет, да и к ним, если прикоснусь они отталкиваются и держатся подальше. Да, они любят меня, но держатся на расстоянии.