Первородство

Домой их не захватишь — тяжело,

Да и поставить негде. Но авось они

Здесь уцелеют. Лишь бы повезло!

Так и останется лежать на столике

Лун, звезд и солнца целая гора.

Ты, Ольга, разбираешься в майолике?

Ну, до свиданья!

Нам домой пора!

Под

Зеленый тополь я прилег,

И спросил я, наслаждаясь тенью:

— Что ты скажешь, тополь-тополек? —

И в отпет услышал шелестенье.

Шелестел он только об одном,

И, прислушавшись к его рассказам,

— Тополь, — я сказал, — ты агроном,

Лишь с одной землею только связан!

Тополь

Мне сказал:

— Я астроном,

И через листву мою сочатся

Лики солнца, в сонме их хмельном

Пляшу г пятна и протуберанцы!

Я сказал:

— Ты, тополь, — астролог!

Солнечными фокусами бредишь!

Вот твоих фантазий потолок.

Далеко на этом не уедешь!

Но,

Уйдя из шелеста дубрав

В небеса, что над полями стынут,

Тополь мне сказал:

— Я астронавт,

К вам из бесконечности закинут!

45

Забыто

Суеверие былое,

И ни одна небесная звезда

Нам предрекать ни доброе, ни злое

Уже не будет больше никогда.

Но как луна

Земной играет влагой

Здесь, в мире мачт, винтов и якорей,

Так и земля своей могучей тягой

Вздымает волны солнечных морей.

И это

Не совсем невероятно,

Хотя и не доказано вполне.

Что возникают солнечные пятна

Отчасти даже по людской вине.

Ведь все же

Люди, вольные как птицы.

Земля и все живые существа

Не столь уже ничтожные частицы

В круговороте естества.

На нас-то ведь

Какое-то влиянье

4 Л

Оказывает даже и луна, —

Когда кипит прилив на океане,

Мы говорим: виновница — она!

А мы

На солнце вызываем бури.

Протуберанцев колоссальный пляс.

И это в человеческой натуре —

Влиять на все, что окружает нас.

Ведь друг на друга

То или иное

Влиянье есть у всех небесных тел.

Я чувствую воздействие земное

На судьбы солнц, на ход небесных дел!

НЕБЕСНЫЙ КУПОЛ

А все же

Есть небесный купол,

Из радиации футляр!

Как странно,

Что его нащупал

Мечтатель дрепннй, и за шар

Еще Земли не принимая,

Воображая, что — плоска,

Но все же ясно понимая:

Есть нечто вроде колпака.

Вот он.

Людской бессмертный разум:

Есть эта сфера, путь лучей.

Чтоб старчески-ребячьим глазом

Понять не сразу суть вещей

И свода тусклое мерцанье

Отвергнуть, а затем принять,

Как огрицанье отрицанья...

Да как за это и пенять!

48

Человек,

Которого ударили,

Человек, которого дубасили,

Купоросили и скипидарили,

Человек, которого отбросили,

Человек, к которому приставили

С четырех сторон по неприятелю.

Но в конце концов не обезглавили. —

Вот кто чувствует ко мне симпатию.

И к нему ее я тоже чувствую,

Потому что я над ним не властвую

И не то чтобы ему сочувствую,

Но в его страданиях участвую:

И меня пытались так когда-то ведь

Обрубать, обламывать, обтесывать.

Деликатно говоря — причесывать,

Говоря точнее — обрабатывать.

Чтоб признал их страшные законы я.

Убеждали и добром и злом они.

Но орудия, употребленные

Для всего для этого, изломаны.

Хоть и длились целые столетня

Эти бесконечные занятия.

И теперь в любой стране на свете я

Ясно чувствую твою симпатию.

Мартынов

49

Человек, которого мытарили,

Всячески трепали, зуботычили,

Купоросили и скипидарили,

Но в конце концов не обезличили.

50

ПРИРОДА

— Все менее и менее

Надеясь на спасение,

Все более и более

Лишаюсь вольной воли я! —

Так шепчешь ты, Природа, мне

С отравленными реками,

С деревьями-уродами

Над скалами-калеками.

Все менее и менее

Надеясь на спасение,

Ты стонешь: — Глохну, слепну

Молчи, великолепная!

Молчи!

Все это мелочи,

Проделки разной сволочи.

От этой бледной немочи

Отмыться хватит щелочи!

Они тебя обидели,

Взъерошили, взлохматили.

Стяжатели, грабители,

Глупцы-пенкосниматели

Но на дела бесславные

Свою затратив силищу.

Все ж не проникли в главное

Твое дарохранилище.

– -а вековыми свалками,

За мусорными кучами,

За листиками жалкими,

Над высохшими сучьями

Бьет жизнь все неустаннее,

Шальная, незастойная.

Сливаясь в сочетания

Меня с тобой достойные.

Верну тебе величие!

И углубляюсь в чащи я.

Кишащие, кипящие

Непойманной добычею.

И лес все первобытнее,

А недра непролазнее —

Железнее, графитнее,

Урановей, алмазнее...

Здравствуй.

Смерчевидный человек!

Преспокойно над собою властвуй,

Тихий, безобидный человек.

Потому что не ударил час твой.

Ибо

Ты не злобный человек,

И привык ты сдерживаться очень,

О вихреподобный человек,

Лишь в себе самом сосредоточен.

Ты

Себе командуешь: — Молчок! —

Будто ничего ты и не слышал.

Что за толк вертеться, как волчок,

Чтоб сказали: из себя ты вышел?

Ты

Ведь все-таки не жироскоп,

Чтоб хранить чужое равновесье.