Первые цивилизации

(Vanicek, 1877, vol. 1, s. 156; Дворецкий, 1976, с. 191).

Введение понятия «цивилизация» — достижение европейской науки и литературы XVIII в. Считается, что понятие «цивилизация» впервые было употреблено во французской литературе в 1757 г., а в английской в 1772 г. (Benveniste, 1966, р. 340).

Тогда этот термин в соответствии с этимологией означал общий уровень культурного развития. Недаром в начале XIX в., когда отечественные пуристы боролись за очищение русского языка от иностранных заимствований, понятие «цивилизованный народ» предлагалось заменить термином «вычищенный народ» (История лексики. . ., 1981, с.

175). Поэтому первоначально в понятие цивилизации включались в значительной мере нормы поведения, воспитанности, вежливости, что частично сохранилось и в наши дни в словоупотреблении «цивилизованный человек». Однако сравнительно быстро понятие «цивилизация» из бытового словоупотребления перешло в основном в область теории, где лексема «цивилизация» семантически сблизилась с понятием «культура» (Давидович, Жданов, 1979, с. 48). К 20 — 30 гг. XIX в. «цивилизация» все чаще прилагается как понятие к большим эпохам, к целым народам как синтетическое обозначение всего, что создано человеком (Будагов, 1971, с. 124). Большую роль в распространении и утверждении этого понятия сыграли сочинения французского историка Ф. Гизо, посвященные истории цивилизации в Европе и отдельно во Франции (Guizot, 1828, 1830), а также двухтомный труд английского историка Г. Бокля «История цивилизации в Англии» (Buckle, 1857, 1861). В России термин «цивилизация» получил широкое распространение в 60—70-х гг. и вошел уже в первое издание словаря Даля (Будагов, 1971, с. 130). В целом в XIX в. понятие «цивилизация» использовалось для обозначения человеческой общности, смыкаясь во многом с термином «культура». Вся человеческая общемировая культура воспринималась как единая цивилизация. Но с успехами исторической науки становилось все более ясно, что цивилизация сформировалась лишь на определенном этапе развития человечества, представляя собой качественный рубеж на эволюционном пути, реконструированном в общих чертах еще мыслителями античной эпохи. Особенно большую роль сыграло изучение многочисленных племен Америки, Австралии и Африки, сохранивших архаические культурные комплексы. В результате термин «цивилизация» был использован для членения культурно-исторического процесса, и в схеме Л. Моргана цивилизация замыкает длинную цепь этапов развития первобытного общества (Morgan, 1877; Морган, 1935). Глубинные социально-экономические предпосылки формирования цивилизации вскрыл Ф. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», где он подчеркивает, что «цивилизация — период овладения дальнейшей обработкой продуктов природы, период промышленности в собственном смысле слова и искусства» (Маркс, Энгельс, т. 21, с. 33). Отмечен Ф. Энгельсом и такой важный признак цивилизации, как письменность. Одновременно в ходе анализа самого процесса возникновения цивилизации Ф. Энгельс вскрывает его тесную связь с развитием антагонистических классов, образованием государства, появлением городов и купечества. Эти идеи творческого марксизма оказали глубокое воздействие на историческую науку, хотя многие западные исследователи, испытавшие прямо или косвенно их благотворное влияние, зачастую не задумываются об истоке этого теоретического импульса. Советские ученые уделили значительное внимание анализу понятия «цивилизация» (Халипов, 1972; Мчедлов, 1978; Маркарян, 1962). При этом цивилизация понимается как определенная ступень общественной истории, длительный период в развитии отдельных народов и мира в целом (Давидович, Жданов, 1979, с. 53). В советской науке в основном преобладает точка зрения, согласно которой под цивилизацией следует понимать социально-культурный комплекс или социально-культурные общности, формирующиеся на определенной стадии развития общества и принимающие специфические формы в разные исторические эпохи. Последнее обстоятельство имеет принципиально важное значение для правильного понимания общих закономерностей развития всемирной истории, проходящей ряд последовательных формационных ступеней. Классики марксизма-ленинизма употребляли понятия «древняя цивилизация», «буржуазная цивилизация», ряд работ советских авторов посвящен проблеме коммунистической цивилизации (Мчедлов, 1976). Такой исторический подход, выделение эпохальных типов цивилизаций (рабовладельческий тип цивилизаций и т. п.) является принципиальной позицией советских исследователей и кардинально отличен от релятивистских построений многих западных ученых. Крайнее проявление таких построений представляют воззрения А. Тойнби, рассматривающего цивилизации как особый, надэпохальный феномен, развивающийся по своим внутренним закономерностям и гносеологически опирающийся в данном случае на гипертрофию реальных явлений и отрицание общих закономерностей (Мыльников, 1979, с. 65). В результате всемирная история характеризуется как мозаичное панно, составленное многолинейным развитием суверенных культур, рядом расположенных и сосуществующих, а не воспринимаемых как членение мирового социокультурного континуума (Давидович, Жданов, 1979, с. 168).

Вместе с тем для современного состояния исторической науки весьма показательно наличие тенденции к объективной оценке нуклеарной сущности цивилизаций применительно к эпохе их возникновения. Так, Р. Адамс в своих работах последовательно связывает цивилизацию с классовым обществом, с системой политической и социальной иерархии, дополняемой администрацией и территориальным разделением, с организацией государства, а также с разделением труда, ведущим к выделению ремесел (Adams, 1966). В книге, посвященной эгейской цивилизации, К. Ренфрю при характеристике самого понятия «цивилизация» также придает особое значение социальной стратификации и разделению труда (Renfrew, 1972, р. 7). Еще более определенно высказывается на этот счет К. Фланнери, по формулировке которого цивилизация — комплекс культурных феноменов, связанный с такой формой социально-политической организации, как государство (Flannery, 1972, р. 400). Правда, одновременно налицо и тенденция употребления понятия «цивилизация» для целого ряда разнообразных и разноплановых явлений. В результате в литературе появляются «цивилизации пастухов», исследователи древней Африки пишут о «цивилизации лука», о «цивилизации леса», о «цивилизации копья» и наряду с этим о «цивилизации городов» (Маке, 1974). Как справедливо отметил Д. А. Ольдерогге, в данном случае понятие «цивилизация» практически однозначно понятию «культурно-хозяйственный тип», употребляемому советской этнографией (Ольдерогге, 1974, с. 152). Нередко расхожее словоупотребление оказывается и данью моде, представляя собой скорее журналистское, чем научное стремление использовать яркий и броский термин.

В настоящей работе цивилизация будет рассмотрена на самом первом этапе своего развития, когда ее компоненты рождались в архаической среде и, постепенно кристаллизуясь, придавали качественно новый характер всей системе в целом. Изучаемый, особенно на формативной стадии, в значительной мере по материалам археологии внешний облик цивилизаций ярко характеризуется предметным миром культуры. По существу основные параметры цивилизации как социально-экономической системы охарактеризованы в упомянутом исследовании Ф. Энгельса. Как отмечал Ю. В. Качановский, из описания Ф. Энгельса видно, что для древних цивилизаций речь может идти о целом ряде показателей (Качановский, 1971, с. 249). В области экономики — это усовершенствование производства продуктов питания, развитие промышленности, усиление общественного разделения труда вплоть до противоположности города и деревни, появление купцов-профессионалов и денег. В социально-политической сфере речь идет о наличии антагонистических классов, государства, наследовании собственности на землю и, наконец, в сфере культуры — о письменности и искусстве. По существу эти признаки были развиты и дополнены Г. Чайлдом, широко использовавшим новые археологические открытия, неизвестные основоположникам марксизма-ленинизма. Список этот хорошо известен и неоднократно повторяется в работах многих исследователей (Childe, 1950; Васильев, 1976, с. 3). В десять признаков цивилизации, предложенных Г. Чайлдом, включены города, монументальные общественные строения, налоги или дань, интенсивная экономика, в том числе торговля, выделение ремесленников-специалистов, письменность и зачатки науки, развитое искусство, привилегированные классы и государство. Легко можно видеть, что в этом перечне первичные признаки социально-экономического характера прямым образом восходят к энгельсовской концепции. Вместе с тем Г. Чайлд на основании археологических открытий правильно подметил, что неизменными спутниками первых цивилизаций были монументальные сооружения — культовые, светские или погребальные. В ходе происходившей в Чикаго в 1958 г. дискуссии по древним городам один из выступавших — К. Клакхолм предложил сократить список Г. Чайлда до трех признаков — монументальная архитектура, города и письменность (City invisible, 1960, p. 397; Daniel, 1968, p. 25). Эти три признака, соединенные целой системой причинно-следственных связей с социальными и политическими процессами, протекавшими в обществе, образуют видимую вершину огромного айсберга культуры первых цивилизаций. Указанная триада выразительно характеризует цивилизацию в первую очередь именно как культурный комплекс, тогда как социально-экономическую сущность данного явления составляют появление классового общества и государства.

Остановимся кратко на общей характеристике триады. Памятники монументальной архитектуры не только весьма впечатляют внешне, но и весьма показательны с точки зрения производственного потенциала создавших их обществ. В них как бы реализован прибавочный продукт, полученный данной экономической системой, отражен организованный уровень общества, умело использующего простую кооперацию. Именно объем вложенного труда отделяет первые храмы от рядовых общинных святилищ, для сооружения которых было достаточно усилий нескольких, а то и одной малой семьи. Исследователями произведены ориентировочные оценки труда, затраченного на сооружение монументальных строений первых цивилизаций. Так, олмекский храмовый центр Ла Вента в Мезоамерике расположен на острове, территория которого могла прокормить при существовавшей тогда системе подсечно-огневого земледелия лишь 30 семей. Однако трудовые затраты на возведение всего комплекса оценены американскими исследователями в 18 000 человеко-дней. Совершенно ясно, что Ла Вента — это культовый центр целого союза общин, располагавшегося на окружающей, довольно значительной территории (Drucker, Heizer, 1960, p. 36—45). При этом следует иметь в виду, что олмекская культура это еще ранний, формативный период мезоамериканской цивилизации (см. ниже, с. 247). Затем трудовые затраты на монументальные сооружения возрастают многократно. Для возведения Белого храма в шумерском Уруке, по одному из подсчетов, был необходим непрерывный труд 1500 человек в течение пяти лет (Чайлд, 1956, с. 206). По оценке китайских исследователей, для сооружения мощной крепостной стены в Чжэнчжоу требовался труд не менее 10 000 человек в течение 18 лет (Chang Kwang-Chin, 1971, p. 205). А Чжэнчжоу, как и олмекские комплексы, — всего лишь формативный период цивилизации, в данном случае древнекитайской (см. ниже, с. 217). Таковы были огромные производственные возможности первых цивилизаций, и неудивительно, что именно монументальные сооружения являются одним из ярких, маркирующих признаков самого их существования.

Исключительно важное значение имело появление письменности. Ее создание отнюдь не было результатом отвлеченных умозрительных комбинаций, а насущной потребностью общества, вступающего в новую фазу своего развития. Для охотничьей или даже раннеземледельческой общины количество информации, подлежащей передаче для сохранения стабильности хозяйства и культуры, было сравнительно невелико. Эта сумма знаний могла быть сообщена жрецами или шаманами устным путем при ознакомлении с духовным наследием своих предков или при обучении молодежи в ходе инициаций. Сложная социальная и экономическая система, которую представляли собой первые цивилизации, вела к скачкообразному увеличению самой разнообразной информации. Уже учет продукции и организация планомерных земледельческих работ требовали четкой регламентации. Создание подобия единой системы религиозных воззрений, заменяющей и включающей в себя локальные культы различных племенных центров, также нуждалось в кодификации и твердой фиксации. Эти факторы прямым образом отражены уже в содержании первых письменных документов. Древнейшие протошумерские таблички из Урука — это детализированные учетные карточки, где фиксируется буквально все: размеры земельных наделов, выданный инструментарий, состав стад и многое другое. Близки по содержанию таблички кносского и пилосского дворцов, где из года в год велись счетные бухгалтерские записи о количестве людей в рабочих отрядах, об объеме продукции, выполненной ремесленниками. Иньские гадательные надписи отражают момент культовых действий, но в конечном счете зачастую нацелены на реальные хозяйственные, политические и общественные мероприятия. Так, в одной из надписей мы читаем: «Три тысячи человек привлечь к полевым работам?», в другой: «Община (такая-то) соберет ли урожай в достаточном количестве?» (История древнего мира, 1982, с. 158). Следует иметь в виду, что обрядовые действия, в том числе запросы к небожителям, в полном соответствии с традициями, идущими из глубин первобытной эпохи, рассматривались как составная и необходимая часть самого трудового процесса. Недаром среди тех же древнекитайских текстов мы находим и такой: «Ван повелел многим цянам (общинникам) совершать обряд плодородия на полях» (История древнего мира, 1982, с. 159). Наконец, стелы майя с календарными надписями наряду с культовым и престижным имели большое значение в планировании циклов аграрных работ.

В социальном плане введение письменности было важным явлением, выходящим на другую специфическую особенность первых цивилизаций эпохи — отделение умственного труда от физического. Это было логическим завершением производственной специализации, возрастанием которой отмечены завершающие этапы первобытной эпохи. Именно такое разделение позволило обществу, взятому как единое целое, сосредоточить усилия отдельных групп на развитии искусства и разных форм положительных знаний. Еще Аристотель отмечал, что математические знания развились прежде всего в области Египта, ибо там классу жрецов было предоставлено время для досуга.

Появление письменности, бывшей в первых своих проявлениях весьма сложной системой, привело к возникновению новой профессии — писцов, обучение которых в специальных школах давало также и зачатки положительных знаний. В ходе их воспитания формировались мировоззрение и социальная психология данной группы, в частности путем всяческого восхваления выбираемой профессии. Так, в одном из шумерских текстов к нерадивому ученику обращено следующее поучение:

Труд писцов, собратьев моих, тебе не по нраву!

А ведь они по девять гуров зерна приносят!

Молодые люди! Любой из них десять гуров зерна отцу приносит,

Зерно, шерсть, масло, овец ему приносит!

Как уважаем такой человек!

Рядом с ним ты — не человек!

Поэзия и проза. . ., 1973, с. 140.

В данном случае и форма, и аргументация весьма показательны для прагматичной психологии шумерской цивилизации — упор делается на меркантильную сторону дела, даже на прямые материальные выгоды. С иных позиций утверждается значимость профессии писца в древнем Египте:

Построены были двери и дома, но они разрушены,

Жрецы заупокойных служб исчезли,

Их памятники покрылись грязью,

Гробницы их забыты.

Но имена их произносят, читая эти книги,

Написанные, пока они жили,

И память о том, кто написал их,

Вечна.

Стань писцом, заключи это в своем сердце,

Чтобы имя твое стало таким же.

Книга лучше расписного надгробья

И прочнее стены.

Поэзия и проза. . ., 1973, с. 103.

Здесь для обоснования значимости профессии писца предлагается этико-философский императив, убеждение идет с позиций духовных ценностей.

И монументальная архитектура, и письменность существовали не в безвоздушном пространстве. Храмы и дворцы обычно украшали городские центры, в городах были сосредоточены и образованные кадры первых цивилизаций. Почти все огромное количество памятников иньской письменности, например, происходит из столичного Аньяна, тогда как на других, рядовых поселениях подобные находки единичны. Здесь мы выходим на третий важный признак первых цивилизаций — развитие поселений городского типа. Недаром, как мы видели, сама этимология понятия «цивилизация» восходит к гражданской, городской общине. Именно в городах особенно интенсивно протекает процесс накопления богатств и социальной дифференциации, здесь располагаются центры хозяйственного и идеологического руководства, в городах концентрируются специализированные ремесленные производства, увеличивается роль обмена и торговли, тогда как небольшие поселки сельских общин, как правило, остаются замкнутыми на системе самообеспечения силами своих членов, сложившейся в недрах первобытной эпохи. В последнее время изучению древних городов, процессов урбанизации в древних обществах уделяется большое внимание (Adams, Nissen, 1972; MSU; Дьяконов, 1973; Древние города, 1977; Гуляев, 1979). Неоднократно приходилось обращаться к этому вопросу и автору этих строк (Массон, 1979в, 1981а; Masson, 1981b).