Первые цивилизации

Рис. 3. Формирование инноваций в процессе культурогенеза.

Взаимодействие традиций и инноваций отражает сложный, диалектический характер культурогенеза. На археологических материалах можно наблюдать, как отдельные инновации, пройдя стереотипизацию, четко фиксируемую типами артефактов, превращаются в традиционные элементы культурного комплекса (рис. 4). Типологический метод позволяет проследить и постепенную изменяемость нововведений, отражающую своего рода адаптацию к культурной системе в целом. Преемственность культуры при таком механизме следует диалектическому закону снятия или отрицания, являющемуся условием и моментом развития и вместе с тем моментом связи нового со старым. При взаимодействии аспектов преодоления, сохранения и восхождения на новый, более высокий этап происходит отбор сохраняемых культурных форм и их удержание с органическим включением в новое целое (Давидович, Жданов, 1979, с. 241). Вообще надо сказать, что творческое использование материалистической диалектики еще мало распространено в археологии, где исследователи практически ограничиваются эволюционными моделями, подкрепляемыми методами графического анализа. Однако совершенно ясно, что, например, рассмотрение смены археологических культур, хорошо известное археологам на эмпирическом уровне, с позиций диалектического закона перехода количественных изменений в качественные и обратно позволит глубже и полнее исследовать прошлое древних племен и народов и оставленные ими культуры (Массон, 1986в). И этническая ассимиляция, и культурная адаптация представляли собой не упрощенные механические явления, а в первую очередь именно диалектический процесс.

Рис. 4. Сложение нового типа из традиционных элементов в нетрадиционном сочетании. На примере материалов Южного Туркменистана эпохи энеолита и бронзы.

Смена типов артефактов представляет собой по существу факторологический скелет процесса, где, как мы все время стремимся подчеркнуть, весьма важно использование культурологических разработок и понятий. Это их значение возрастает на собственно культурологическом интерпретационном уровне анализа археологических материалов. Такая интерпретация должна производиться не сама по себе, в рафинированной среде абстрактных категорий, а в тесной связи с другими явлениями, с учетом всего археологического материала и всей суммы содержащейся в нем информации. Процессы преемственности и инноваций представляют собой не изолированный феномен, а одно из проявлений функционирования общества. Их необходимо анализировать с учетом производственного потенциала данного общества, его социальной структуры, возможностей культурно-хозяйственной системы в целом. Так, инновации стереотипизируются, а затем интегрируются в культурную систему только в том случае, если они воспринимаются социальной средой и не происходит процесса отторжения. При анализе преемственности важно различать общие и локальные традиции. Первые во многом связаны с технологическими достижениями, что хорошо видно на примере широчайшего распространения однотипных кремневых индустрий. Сфера традиций общего характера все более расширяется с развитием общества, особенно с распространением городского образа жизни. Локальные же традиции особенно важны при выделении археологических культур и таксономически близких им подразделений. При содержательном анализе причинно-следственного механизма инноваций необходимо учитывать основные области их проявления — технологию, обыденную культуру и идеологию. После подобной дифференцированной оценки возможна реальная постановка вопроса об источниках инноваций, которые могут быть связаны и с конвергентным развитием, и с диффузией, и с единством происхождения. В общем плане происходящие культурные изменения, или культурная трансформация, могут быть подразделены на три разновидности (Арутюнов, 1985). Первая — это спонтанная трансформация, когда инновации в основном складываются как культурные мутации, развитие идет за счет внутренних механизмов и стимулов. Вторая разновидность — это стимулированная трансформация, когда культурные изменения происходят под косвенным воздействием внешних импульсов, но без прямого заимствования (рис. 5). И, наконец, третья разновидность, хорошо известная археологии начиная с первых этапов ее развития как особой отрасли знания, — это прямое заимствование.

Рис. 5. Культурные традиции на примере печатей бронзового века Маргианы.

Остановимся на конкретном примере, взятом из материалов, характеризующих раннеземледельческие культуры юга Средней Азии (табл. 1).

Таблица 1. Традиции и инновации в комплексе Анау IA

Сопоставление отдельных составных элементов комплексов Анау IA и неолитической Джейтунской культуры позволяет наметить как определенные местные традиции, так и инновации, столь заметные на археологических материалах. Прежде всего обращают на себя внимание явления, связанные с инновациями в области технологии: применение в домостроительстве сырцового кирпича, введение металлургии, использование в керамическом производстве в качестве отощителя песка вместо рубленой соломы, новые виды орудий труда, появление пряслиц и каменных мотыг. Поскольку в данном случае имеется в виду развитие технологии, можно было бы заключить, что перед нами результат естественной эволюции местного общества, могущего, правда, использовать и уже сложившиеся технологические приемы путем прямого заимствования. Однако заметные инновации наблюдаются и в сфере культуры. Так, весьма показательна полная смена по сравнению с Джейтунским периодом кремневой индустрии, рассматриваемой как устойчивое сочетание типов изделий, заготовок и обработки. В комплексе Анау IA изменения наблюдаются по всем этим трем составляющим, что явно указывает уже на иную культурную традицию. О культурных инновациях свидетельствует и распространение новых композиций росписи и элементов орнамента. Только 25 % орнаментальных мотивов сохраняют неолитические традиции. Показатели культурной традиционности, которые могут быть возведены к Джейтунскому культурному пласту, содержат общие для многих раннеземледельческих культур элементы (мелкая пластика, фишки для игры, ступки, терки, охра в погребениях) и признаки, более тесно увязанные с традициями Джейтунской культуры как специфической археологической общности (типы домов, элементы орнаментации керамики). Первые по существу связаны с эпохальным типом культуры.

Естественно встает вопрос об анализе причин наблюдаемых нововведений. При этом немалое значение имеют данные погребений как источника, чутко реагирующего на этнические изменения и дающего материал для антропологической характеристики древнего населения. Погребальный ритуал Джейтунских захоронений и погребений времени Анау IA в принципе одинаков: умершие помещались в скорченном положении на боку, тела их посыпались охрой, погребения совершались на территории поселка. Для обоих археологических комплексов показательна и неустойчивая ориентировка — преимущественно на север, северо-восток и северо-запад, но в отдельных случаях и на юго-запад. Антропологический состав поселения времени Анау IA — Монджуклы-депе, по материалам погребений, в известной мере напоминает картину, устанавливаемую по сочетанию в комплексе Анау IA местных традиций и сторонних инноваций. Наряду с типичными для раннеземледельческих культур Средней Азии и Ирана черепами, относимыми к вариантам восточносредиземноморского европеоидного населения (Гинзбург, Трофимова, 1959; Трофимова, 1961), здесь представлен череп, обнаруживающий дравидоидные черты, свойственные населению экваториального типа Южной Индии (Энеолит СССР, 1982, с. 20). Таким образом, данные антропологии говорят о возможном появлении нового населения. Это позволяет объяснить отмеченные выше культурные инновации переселением племенных групп, бывших, вероятно, и носителями новой технологии. Элементы, восходящие к местной неолитической традиции, в таком случае скорее всего отражают сложный характер процессов культурной и, видимо, этнической ассимиляции, когда местное население, частично инкорпорированное пришельцами в систему своих родовых общин, сохраняло ряд традиций, как например в расписной керамике. Вопрос об источнике инфильтрации — это уже проблема конкретной отрасли археологической науки, занимающейся данным кругом памятников. В этом случае, по мнению большинства исследователей инноваций, им были районы Центрального Ирана (Энеолит СССР, 1982, с. 20).

Различные формы культурной трансформации могут быть рассмотрены на примере Средней Азии античной эпохи (Массон, 1986а). На первом этапе культурные изменения здесь носят в ряде отношений скачкообразный характер, инновации связаны со стимулированной трансформацией (рис. 6). Имеют место и прямые заимствования. Культурные инновации наблюдаются в различных сферах материальной культуры и воплощены в новых типах артефактов. Генетически большинство инноваций связано с эллинистическими воздействиями. В результате даже массовая народная культура претерпевает значительные изменения. В керамическом комплексе распространяются открытые формы, некоторые типы сосудов прямым образом следуют эталонам Эллады. Таким образом, изменения затрагивают и подсистему жизнеобеспечения, поскольку функционально керамическая посуда обеспечивала приготовление и употребление пищи. Показателен расцвет коропластики. Он идет как бы второй волной, поскольку традиция терракот бронзового века практически заглохла в пору раннего железа, возможно, не без связи с зороастрийским вероучением. Многие типы ранних терракот явно следуют эллинистическим образцам. Локальное начало стойко проявляется в сырцовой архитектуре. Однако трактовка декорообразующих элементов, часто следующих модифицированным образцам греческих ордеров, бесспорно отражает прямые заимствования. Таким образом, спонтанная трансформация исходного пласта сочетается, а порой и сосуществует с греческим началом, относительно которого прослеживаются две особенности. Во-первых, массированный поток инноваций вливается прежде всего в элитарную субкультуру. Во-вторых, эллинистические компоненты шире всего представлены в крупных центрах как обязательный элемент именно урбанистической культуры. Отмечено, что, например, в сельских поселениях Парфиены отсутствует активное воздействие эллинистической культуры.

Рис 6. Типы культурной трансформации в Средней Азии в античную эпоху.

На втором этапе, в кушанской эпохе, налицо прежде всего спонтанная трансформация ориентально-эллинистического пласта, который вступает в фазу органического синтеза. Дальнейшее воздействие греческих, а затем и римских эталонов в целом было не очень велико и органически вписывалось в местный постэллинистический комплекс. Здесь немаловажную роль играли коммерческие связи. Торговля ювелирными и художественными произведениями объективно играла роль культурного обмена. Другим источником стимулированной трансформации были культурные традиции Индии, проникающие, в частности, с распространением буддийских догматов. Сравнительно непродолжительным, но ощутимым было воздействие кочевого мира степной Азии. Таким образом, мощный очаг среднеазиатских урбанизированных культур античной эпохи, так же как и в древневосточную эпоху, формировался в условиях скрещения различных традиций и культурного синтеза.

Важным аспектом в изучении поступательного развития человеческого общества является исследование культурного прогресса. Этому вопросу уделяется особое внимание в философской литературе (Культурный прогресс, 1984), ему был посвящен симпозиум, проходивший в Ереване в 1982 г., на котором анализировались конкретные археологические материалы (Культурный прогресс в эпоху… , 1982). Прогресс рассматривается как тип и направление развития от менее совершенного к более совершенному, но не всегда эти изменения ведут к структурному усложнению. Наблюдается как прогресс системы в целом, так и прогрессивное развитие отдельных ее компонентов. Диалектический характер развития определяет и то обстоятельство, что прогресс системы в целом включает в себя одновременно регресс отдельных ее элементов, связей и функций (Кон, 1967, с. 379 — 380). Соответственным образом регресс характеризуется как тип развития от высшего к низшему, как деградация, понижение уровня организации, возврат к пережившим себя формам и структурам. Сложный, противоречивый характер исторического и культурного процесса заставляет с вниманием отнестись к обеим категориям, характеризующим происходящие изменения. Как известно, В. И. Ленин специально подчеркивал, что рассматривать ход истории, игнорируя гигантские иногда скачки назад, «недиалектично, ненаучно, теоретически неверно» (Ленин, т. 30, с. 6). При общем поступательном характере хода мировой истории нам известны яркие примеры упадка, дезинтеграции, возврата на более низкий уровень развития (Массон, 1983а). Таковы упадок, хараппской цивилизации и крито-микенского общества Греции, когда от структур раннеклассового типа и государства произошел возврат к первобытной эпохе с утратой ряда существенных компонентов социокультурной системы, в частности письменности. Почти столь же резкое замедление темпов развития с утратой ряда высокоорганизованных элементов культурной системы происходит на Балканах, где поразительный расцвет раннеземледельческих культур поры энеолита, включающий социальную дифференциацию, нашедшую отражение в варненском некрополе и пиктографических табличках Тартарии, сменяется бедными комплексами эпохи бронзы (Массон, 1969, 1982; Черных, 1976). Видимо, ранние земледельческо-скотоводческие и скотоводческо-земледельчеекие общества Балкан и прилегающих областей, приблизившись в разной степени к порогу цивилизации, исчерпали в данной природной и исторической ситуации возможности конкретных культурно-хозяйственных систем, после чего наступает общественный катаклизм и наблюдается культурный регресс. М. Г. Гаджиев на археологических материалах убедительно поставил вопрос о культурном регрессе, имевшем место в Дагестане на одном из этапов поры палеометалла (Гаджиев, 1982, с. 9 — 12). Возможно, это явление распространялось на весь регион Северного Кавказа, характеризуя постмайкопский период.

Культурный прогресс при определенной специфичности его параметров не был замкнутым или изолированным, а обусловливался прогрессом в социальной сфере и в экономике. Оптимизация (для своей эпохи) производительных сил была важной его предпосылкой. Сама социальная структура образовывала творческий фон (в зависимости от ситуации как позитивный, так и негативный), на котором шло формирование художественных и культурных ценностей (Культурный прогресс, 1984, с. 17).

Показательна динамика культурного прогресса в разных зонах в эпоху палеометалла. В поясе земледельческо-скотоводческих культур аридной зоны масштабное введение металла в культуру не знаменовало; кардинальных изменений, а скорее зафиксировало максимальный расцвет уже сложившейся культурной системы. В степной зоне Евразии и в ряде примыкающих к ней областей прогресс в эпоху палеометалла был особенно впечатляющ (Массон, 1982в). Прежде всего, что особенно важно, он осуществлялся в сфере производства материальных ценностей и вел к большей эффективности производственных процессов и повышению производительности труда. Немалую роль здесь сыграло использование такого внеличностного источника энергии, как тягловая сила животных. Но решающее значение в прогрессе производства той эпохи приобрело развитие горного дела, металлургии и металлообработки с ее дифференциацией на такие отрасли, как специализированная деятельность кузнецов, литейщиков, ювелиров, оружейных мастеров. Для огромной зоны вне рамок древневосточной ойкумены это было технологическое основание второго крупного общественного разделения труда. Новая технология, особенно литье, позволяла быстро получать стандартные серии орудий, легко поддающиеся тиражированию. В данном случае резкое повышение производительности изготовления орудий труда, а не производительность самих орудий, не всегда превосходящих в этом отношении изделия с наборным кремневым рабочим краем, было решающим и определяющим фактором прогресса.

Важной чертой культурного прогресса эпохи палеометалла было повышение уровня коммуникабельности и темпов распространения информации. Необходимость обмена и широких контактов была заложена в самом материальном производстве эпохи бронзы, употреблявшем различные металлы, залежи которых распространены значительно реже, чем выходы кремня или обсидиана. Усилению связей способствовало и распространение колесного транспорта. Значительное развитие получает знаковая форма коммуникаций, причем особое значение приобретают разного рода символы. Целый ряд символических, или, как обычно они характеризуются в археологической литературе, культовых, предметов способствовал накоплению, закреплению и передаче опыта, превращенного из индивидуального в социальный. Эта сторона культуры, широко представленная в археологических материалах, еще не исследована должным образом. Достаточно указать на так называемые штандарты и жезлы, известные и в Майкопе, и в Гисаре, и в Аладжа-Хююке, и в палестинских комплексах. Поскольку связь символа с символизируемым явлением, как правило, мотивирована (Артановский, 1981, с. 34), сами символы становятся фокусом, видимым сосредоточением более или менее отвлеченных истин.

Нельзя не отметить, что исторический тип культур, сложившихся в результате прогресса в эпоху палеометалла в степной зоне Евразии, отличается повышенной степенью общности. Эта возросшая общность связана и с единством технологии, органической частью которой было развитие обмена, и с более оживленным общением, облегчаемым прогрессом транспортных средств. В результате технологические, культурные и идеологические инновации, определяющие в сумме направленность прогрессивного развития, сравнительно быстро распространяются на огромных территориях. Складывается особый региональный или даже эпохальный тип культур степной бронзы. Скорость распространения нововведений скачкообразно возрастает в связи с широким использованием коня как средства передвижения.

Культурологические аспекты имеют немаловажное значение и при анализе по материалам археологии процесса формирования первых цивилизаций. Коренные перемены в сфере социально-экономических отношений и социально-политических структур сопровождались кардинальными изменениями в сфере культуры. Сложился качественно новый культурный комплекс, который собственно и есть цивилизация. Для культуры большей части первобытной эпохи был характерен традиционализм, когда наблюдается в основном повторение процесса в прежнем объеме и на прежнем техническом основании. Теперь многие компоненты культуры подвергаются трансформации в результате утверждения в обществе новой технологии и новых моделей действий. В предметном мире культуры, известном нам в его археологической выборке, это прослеживается в появлении и широком распространении новых типов артефактов (Массон, 1982е; 1984, с. 56 — 59).