Первые снежинки

Хорошо. Хоть не буду одна. Я даже испытываю облечение. Пусть с Ростовой мы не стали лучшими подругами, но она всегда оказывалась поблизости и не унижала меня. Это уже многого стоит.

— Лиза, обед готов, — Жанна заглядывает в комнату, — тебе легче?

— Угу, — отворачиваюсь и прячу красные от стыда щеки. Чтобы не идти в гимназию, я соврала. Сказала Жанне Павловне, что чувствую себя плохо и скорее всего простыла. Сейчас мне неловко из-за своего вранья, но я не могу пойти на уроки и встретить там Маршала или Кристину. Я пока не готова.

— Жду тебя, — она тихо прикрывает дверь, а я откидываю голову к спинке дивана и смотрю в потолок. Я обессилена и не настроена на посещение выставки. К тому же нужно принять решение, вернусь ли я в родной город или останусь здесь. Сейчас я больше склоняюсь к положительному ответу, но сомнения все еще присутствуют.

Я заставляю себя подняться с дивана и пойти обедать. Пищу поглощаем молча. Жанна с кем-то переписывается, а я жую и думаю о предстоящем вечере. Я ни разу не посещала такие мероприятия. В прошлом Жанна Павловна «баловалась» созданием картин. Никто не воспринимал ее мазню за полезный вид деятельности. Только папа хвалил, и я радовалась, хоть и не понимала того, что мама хотела передать замысловатыми мазками. После обеда мы начинаем подготовку к великому торжеству, и я долго рассматриваю свое отражение в зеркале. Когда передо мной стоит выбор между юбкой или платьем и брюками, я, конечно, отдаю предпочтение последним, но сегодня у меня нет такой возможности. Жанна принесла мне синее платье с неглубоким вырезом в области груди и скромным разрезом чуть выше колена. Образ дополняется черным клатчем и полуботинками на устойчивом каблуке.

Укладку делаю сама, отказываясь от предложения Жанны вызвать специалиста. Закалываю волосы на затылке и подкручиваю концы. С макияжем особо не стараюсь. Рисую стрелки и подкрашиваю ресницы. Остаюсь равнодушна к тому, что вижу в зеркале, потому что все это время пребываю в каше из мыслей о школе, Маршале, Кристине, Жене, тетке и вообще жизни. Ближе к вечеру за нами приезжает такси, и я чувствую себя крайне взволнованной, не пытаясь отказаться от пальто Жанны, которое она накидывает мне на плечи. На улице морозно, и я ежусь, садясь на заднее сиденье машины. В салоне тепло и пахнет мандаринами, словно на носу новый год, и я хмурюсь, глядя в окно, пока автомобиль движется по нужному адресу.

Жанна ерзает на сиденье на протяжении всей дороги. Наверное, волнуется, но я не могу выдавить из себя ни слова, чтобы ее приободрить. Мы, как чужие, выбираемся из такси и входим в светлое здание с слепящей вывеской.

— Мои работы в том зале, — она проводит меня в маленькую комнату, где мы оставляем верхнюю одежду, и после ведет в зал с картинами. Я останавливаюсь на входе, рассматривая помещение, в котором не так много народа. Все при параде. С высокомерно задранными носами. Стены зала выкрашены в светло-серый цвет. От них веет холодом, и я прижимаю к себе клатч, пока Жанна разговаривает с какой-то женщиной. Не понимаю, зачем она меня сюда притащила, если собирается отпустить обратно к тете Лене… Я совершенно не вписываюсь в обстановку и чувствую себя бельмом в глазу. Кажется, что каждый человек разглядывает меня, как ученый неизвестную ему бактерию под микроскопом. Веду плечом, чтобы прогнать неприятное ощущение и отхожу в угол, чуть не сбивая с ног парня с подносом в руках. Бокалы звенят, но остаются целыми. Извиняюсь перед ним, краснея, и проклинаю себя за то, что согласилась прийти сюда.

Следующие тридцать минут провожу в тоске, смотря на то, как Жанна порхает от одного посетителя к другому и улыбается так, словно живет последний день. Того и гляди, что губы лопнут от усердия, с которым она это делает. Я жалею о том, что не взяла с собой телефон, и начинаю ходить от картины к картине. Они странные. Я не понимаю посыла Жанны и готова заменить одного из официантов, чтобы не торчать здесь просто так. Хорошо, что приходит Инна вместе со своими родителями. С ее появлением в помещении теплеет, или это всего лишь мои фантазии.

— Ты потрясающе выглядишь! — взвизгивает шепотом, когда ее родители отходят в Жанне Павловне для светского приветствия.

— Ты тоже, — улыбаюсь, а Ростова отмахивается. На ней черное короткое платье и высокие сапоги. Выглядит модно и круто. Я нисколько не солгала, но Инна не принимает мои слова всерьез.

— Маршал тоже здесь, — тихо говорит Инна, и моя спина моментально выравнивается, — не Антон, а его отец, — стреляет глазами в дальний угол, где стоит высокий мужчина. Он следит за тем, как расставляют оборудование для презентации. Не знаю, что там будет, но прочитала в брошюре. — О… — как-то не радостно выдыхает Ростова, и мне не удается изучить отца Антона. В зал входит Кристина. Улыбается. Ведет взглядом по помещению, пока не находит меня. — Приперлась же, гадюка. Не обращай внимания. Сегодня ваш звездный вечер.

Ага. Киваю Инне, но не могу перестать вести зрительную войну с Кристиной. То, что она светится от счастья, наводит на странные мысли, и я качаю головой, когда та первая отворачивается. Вечер обещает быть очень «веселым»…

21

В течение получаса зал наполняется людьми, среди которых практически все мои новые одноклассники. Самое ужасное, что на пороге галереи появляется Лабуков. Его я ожидала увидеть в последнюю очередь, как и Инна. Она перестает улыбаться и хмурится, отводя меня за локоть в сторонку, чтобы никто не подслушивал.

— У меня такое ощущение, что скоро вскроется диверсия, — она прищуривается, когда мимо проходит Кристина в компании своих подружек, — чего они все приперлись? — Я лишь пожимаю плечами.

— Родители заставили.

— Пф-ф-ф, скажешь тоже. Наших заставишь. Всегда найдут тысячу отмазок, чтобы избавиться от скучного мероприятия. Не нравится мне это.

Я молчу и окидываю зал равнодушным взглядом. Подозрения Ростовой не вызывают у меня отклика. Я лишь повторно испытываю отвращение к ребятам. На этом все. Но нервная система подает сигналы бедствия, когда мама легким жестом руки подзывает меня к себе. Я выжимаю из себя улыбку для Инны и направляюсь к матери. Она так искренне растягивает губы в дружелюбии, что мне становится не по себе. Впиваюсь пальцами в клатч и замираю в шаге от нее и ее гостя. Сердце распирает от жгучего ускоренного ритма, и я еле нахожу в себе силы, чтобы посмотреть на мужчину.

— Лиза, познакомься, Виктор, — Жанна произносит его имя с явным намеком, — Витя, это моя дочь, Лиза.

Спасибо за ужин!

Виктор

Слова из записки, которую я тогда достала из лепестков роз, моментально всплывают в памяти и поражают клетки мозга не хуже раковой опухоли. У меня так сильно бьет в виски, что я глохну.

Родители разводятся, хочешь уйти? Я пойму…

— Очень рад знакомству с тобой, Лиза, — улыбается отец Антона, а я глупо растягиваю губы в ответ, хотя готова поспорить, что выгляжу, как неудачное чучело животного, — я здесь тоже не один, а с сыном, — Виктор ведет взглядом по залу, усиливая приток крови к области сердца, и кивает кому-то, — вот и он, — спину опаливает горячим потоком воздуха, и я неестественно выравниваюсь, ощущая, что Маршал приближается, — Антон, мой сын, — указывает на одноклассника, который поравнялся со мной, — Жанна, Лиза, — представляет нас с мамой, а у меня перед глазами мелькают черные пятна.

Мама в больнице… я был с ней…

— Мы знакомы, — холодно доносится со стороны Антона, — учимся в одном классе.

…она подавлена из-за развода с отцом, а он…

Не нахожу в себе сил, чтобы посмотреть на него, и нервно сглатываю, не справляясь с эмоциями, которые обрушиваются на меня вместе с осознанием происходящего. Боже… Как же так…

Он другую себе нашел… на мать ему плевать. Давно…

— Да? — удивленно отвечает Виктор, на что Антон усмехается.

— Как будто ты не знал.

— Антон, не начинай.

— Не я начал.

Я не знаю, как матери помочь. Она с ума сходит из-за его измены, в буквальном смысле.

Пока в голове раздаются оглушительные удары барабана, я поворачиваюсь к Маршалу и не моргаю. Серьезное лицо. Ни грамма удивления или злости. Он спокоен. Убивает наших родителей лишь взглядом. Сердце переворачивается, когда Антон с усмешкой пробегает глазами по Жанне.

Я… Я его ненавижу. И ее ненавижу. Пока моя мать поддерживала отца во всем, та… женщина ложилась под него… я не могу адекватно реагировать на его предательство. Для меня это перебор.