Первые снежинки

— Лиз, отойдем? — его голос режет по мягким тканям хлеще острого ножа, и я не сразу понимаю, чего хочет Антон. — Вы же не против, что мы познакомимся поближе? — дергает меня за локоть и задает вопрос родителям уже на ходу.

— Антон… — Виктору не нравится инициатива сына, а Жанна и вовсе растерянно хлопает ресницами.

— Я ничего ей не сделаю, — цедит сквозь зубы, — мы просто поговорим.

Не успеваю переводить взгляд с одного на другого. Ужасное чувство стыда за поступок матери затапливает меня с головы до пят, и хочется скрыться от любопытных взглядов, особенно полного ненависти и принадлежащего Кристине. Я с трудом передвигаю ноги, пока с противоположной стороны слышится приветствие Жанны. Наступило время презентации.

— Я не знала… — шепчу, когда Антон останавливается и отпускает мой локоть. Его движения плавные, но глаза выдают истинное состояние. Я не хочу, чтобы он и меня ненавидел…

— Я в курсе, — цедит сквозь зубы, — может уйдем?

— Я… — хочу сказать, что согласна, но звук резко обрывается, и вместо голоса Жанны я слышу свой собственный. Медленно поворачиваю голову к экрану и холодею.

Бесит Жанна!

Мне было двенадцать, когда папа умер. Он находился в командировке в другом городе, расширял свой бизнес и на обратном пути попал в аварию. Уснул за рулем. Его долго оперировали и не смогли спасти.

…она с ума сходила. Так сильно плакала, что… Это было невыносимо… Я проснулась ночью от того, что Жанна нависала надо мной. В темноте… У нее были безумные глаза. Она твердила, что спасает меня, и затолкала в кладовку. Я кричала, звала ее, а внутри было темно и страшно. Я там больше суток просидела, пока меня не нашли. Я… Я… Я всюду слышу ее. Я такого страха никогда не испытывала…

Шум в ушах перекрывает все. Я не могу оторвать взгляда от экрана и отрицательно качаю головой, не веря в происходящее.

Это ведь не может быть правдой?!

Огромная лужа крови в гостиной… Она до сих пор стоит у меня перед глазами… ее на время упекли в психушку. Жанна неадекватная совсем… Жанна бросила… мама уехала из города. Она со мной даже не попрощалась… А месяц назад явилась и забрала меня сюда… Думает, что сможет своей показной любовью скрасить годы своего отсутствия… Я не знаю, как относиться к тому, что она снова в моей жизни и может с кем-то встречаться… у нас счастливая семья… это совсем не так. Жанна меня не знает, не спрашивает, как я жила, пока ее не было, а… Она, будто роль играет. Всегда любезная и любящая. Меня тошнит от ее заботы и проявления чувств.

Последние кадры и вовсе меня добивают. На них моя истерика в подсобке… Крупным планом…

22

Ни одна система не может выдержать того ужаса, который охватывает меня от просмотра смонтированного видео. Все присутствующие обращают свои взгляды в мою сторону, и от них хочется укрыться. Чем быстрее, тем лучше. Я никогда не попадала в такую позорную ситуацию, и сейчас не знаю, как справиться с болью, вызванной тисками, которые сдавливают сердечную мышцу. За считанные секунды мозг анализирует полученную информацию и убивает последнюю надежду на то, что Маршал к этому не причастен. Я бросаю на него взгляд не в состоянии пошевелить губами, чтобы сказать едкие слова, которые застывают на языке. КАК ТЫ МОГ?! КАК ТЫ МОГ СО МНОЙ ТАК ПОСТУПИТЬ?! Из меня сочится боль. Через каждую пору вылетает в направлении Антона. Но ему все равно… Я это понимаю заторможено… По той позе, в которой он застывает, когда я делаю шаг назад к выходу из зала. Кажется, что стены рухнут на меня от давления гостей, собравшихся на выставке Жанны.

О ней думать не хочу. Отгоняю прочь навязчивые мысли, но успеваю заметить взгляды одноклассников, когда срываюсь с места и вылетаю из помещения, наплевав на то, что я без верхней одежды. В кожу вонзается тысяча иголок, которые приносит холодный осенний ветер, но я лишь обнимаю себя руками и бегу в неизвестном направлении. Желание провалиться сквозь землю настолько сильное, что я не обращаю внимания на боль в ноге, когда оступаюсь и падаю боком на асфальт. Именно в этот момент меня прорывает. Слезы бурным потоком вырываются из глаз, и я просто сижу в полутьме около какого-то здания, содрогаясь от холода и тихих рыданий. В голове пролетают фразы Антона о его родителях, о том, насколько сильно он ненавидит отца за предательства, а его новую пассию и подавно…

Я давлюсь слезами, понимая все взгляды Маршала и слова. Верчу головой из стороны в сторону, ведь сердце отказывается принимать тот факт, что он намеренно унизил меня. Нет! Не могу в это поверить! Просто не могу…

— Лиза?! — не сразу распознаю голос Ростовой среди шума собственных догадок. — Поднимайся! Давай! — Инна помогает мне встать на ноги и всматривается в лицо, пока я усердно отвожу взгляд в сторону.

Я не могу сейчас разговаривать о том, что все увидели. Теперь каждый, кто находился в зале, знает о тайнах нашей семьи, о моем паническом страхе и ненависти к матери… Что может быть ужаснее?! Наверное, моя наивность…

— Пойдем, Лиз, — Ростова не донимает меня вопросами и ведет к машине, — мы отвезем тебя домой. Боже… Ты вся продрогла…

Стоит отказаться от ее помощи, но я, не произнося ни слова, следую за Инной и сажусь на заднее сиденье авто. За рулем сидит ее отец. Я смотрю лишь на свои руки и чувствую жуткое напряжение, которое сковывает все тело. Инна трет мои плечи руками и ни о чем не спрашивает. Не видя лиц Ростовых, чувствую их жалость и еще больше холодею изнутри. Происходящее превращается в страшную версию моей жизни, и я в ней утопаю в одиночку. Как всегда… Сдерживаю слезы, пока машина движется по темным улицам города, и благодарю Инну кивком, когда мы оказываемся около знакомого подъезда.

— Я провожу тебя до двери, — порывается одноклассница пойти со мной, но я отрицательно качаю головой, — точно? Ты только не пропадай с радаров, — обнимает меня напоследок, — все наладится…

И снова кожу неприятно холодит от жалостливого взгляда Инны. Словно я беспризорная собачонка, которую выбросили на улицу, потому что она не соответствует ожиданиям. Не ощущаю прохлады дверной ручки и долго сжимаю ее пальцами прежде, чем скрыться в темном подъезде. Бросаю взгляд на пустой лифт и выбираю путь подольше — лестницу. Иду, роняя слезы на каждом шагу, вспоминая, как мы с Антоном сбегали из дома. Сердце работает на разрыв, обливаясь кровью, как я соленой влагой. Нос перестает дышать. Слизистая отекает. Сиплю, как побитое животное, и останавливаюсь на площадке нашего этажа. Из квартиры, в которой живет Антон, выходит женщина. Она тяжело вздыхает и бьет ладонями по карманам. Я бы могла подумать, что это его мать, но выглядит старше.

С гулом в голове прохожу к двери нашей квартиры и борюсь с застежкой на клатче. Пальцы не слушаются. Окоченели от холода.

— Вы случаем не знаете, куда делся ваш сосед? — поворачиваюсь к женщине и не моргаю, пока она внимательно осматривает меня.

На вид ей лет пятьдесят. Больше смахивает на его бабушку, но…

— Что-то случилось? — хриплю, сгорая от стыда за свой голос. Женщина хмыкает.

— Как сказать, — разводит руки в стороны, — оставил в квартире вещи, а ключи отдал и квартплату тоже…

— Квартплату? — колени становятся ватными, и в глазах темнеет, когда последние детали складываются в единую картинку.

— Да-а-а. Странная молодежь пошла. То убегают и про деньги забывают, а тут за аренду СТОЛЬКО отдал и вещи забирать не захотел…

Женщина уходит, не получив от меня внятного ответа. Я ошарашена реальностью. В замедленном темпе двигаюсь вперед.

Оказываясь в квартире, не сразу понимаю, что укрыта от посторонних глаз. Кажется, что весь ужас, испытанный в галерее, превращается в яд, расщепляется на молекулы и поражает размякшие ткани, окончательно добивает меня. Ноги практически не чувствую и, не разуваясь, иду к себе в комнату, чтобы сделать свое укрытие более надежным, хотя… Чертова защита, которую я так старательно вокруг себя создаю, ничего не стоит! Мне хочется выть от боли, которая обосновалась в груди. Она беспощадно пускает там корни, обливая кровью все органы, как токсичными сиропом. Я издаю странные стоны-всхлипы, обнимая себя руками, но не могу сдержать их внутри. Они бесконтрольно вырываются наружу. Искрами разлетаются по пространству вокруг меня, как чертов салют ударяют! И я замираю посреди комнаты, не включая свет, плачу так, как никогда не плакала. Я не хочу верить в то, что Антон мог со мной так поступить, но все факты указывают на его предательство. Маршал всегда знал, что я дочь любовницы его отца, и связался со мной только из-за мести…