Первый человек в Риме. Том 1

– Наверняка!

Они прошли до конца квартала, снова повернули за угол.

– Вижу, ты не очень-то разговорчива.

– Да.

Вот и все, о чем они успели поговорить, прежде чем дошли до дома Цезарей.

С первого взгляда старший Цезарь понял, что не прав. Это не избалованная, капризная красотка! Она действительно была необыкновенной красавицей – но красота ее не отвечала общепринятым стандартам. Наверно, из-за этой-то непохожести ее и называли «необыкновенной». Какие красивые дети были бы у них… Но их детей ему уже не видеть…

– Садись, Аврелия, – его голос был едва слышен, поэтому он подтвердил приглашение жестом. Стул стоял так, чтобы Цезарь мог видеть невестку. Сына он усадил с другой стороны.

– Что рассказал тебе Марк Аврелий о нашем с ним разговоре? – спросил он.

– Ничего.

Он пересказал ей спор о приданом, не объясняя, какую позицию занимает он сам, а какую – Котта.

– Твой дядя, твой опекун говорит, что выбор – за тобой. Ты хочешь дом или имение? – спросил он, глядя ей в лицо.

Как поступила бы Корнелия, мать Гракхов? На этот раз Аврелия знала ответ: более благородным образом. Теперь ей следует поддерживать честь и свою, и своего возлюбленного. Выбрать дом? Это, конечно, удобнее, да она и лучше знает, как управляться с домом. Но сознание того, что их гнездо куплено на деньги жены, унизило бы возлюбленного.

Она отвела взгляд от Цезаря и с грустью посмотрела на его сына:

– Что предпочел бы ты?

– Тебе решать, Аврелия, – ответил он.

– Нет, Гай Юлий, тебе. Я собираюсь стать твоей женой. Хорошей женой. И знаю свое место. Главой дома будешь ты. Все, чего я прошу взамен, уступая тебе первенство, – это всегда обходиться со мною честно и благородно. Выбор места, где нам жить, – за тобой. Будет по-твоему.

– В таком случае, мы попросим Марка Аврелия найти нам имение и запишем право владения на твое имя, – не колеблясь, ответил юный Цезарь. – Это должно быть самое доходное имение, какое только найдется. Я согласен с отцом – его расположение не имеет значения. Доход с ренты – твой. Жить будем в одной из квартир первого этажа, пока я не смогу купить нам собственный особняк. Я буду обеспечивать тебя и наших детей доходами, которые получаю со своей земли. Имением же распоряжайся как пожелаешь. Я вмешиваться не стану.

Видно было, что Аврелия довольна. Но она не сказала ничего.

– Ты не разговорчива! – сказал старший Цезарь, пораженный.

– Да, – ответила Аврелия.

Котта принялся за дело с желанием, несмотря на то, что предпочел бы найти для племянницы уютное гнездышко в одном из лучших районов Рима. Тем не менее он и сам понимал: самое практичное – вложить деньги в большую инсулу в центре Субуры. Доходный дом, который Котта присмотрел, был не нов. Владелец выстроил его около тридцати лет назад и с тех пор жил в двух самых больших квартирах первого этажа. Построен дом был на века: фундамент из камня и бетона, пятнадцати футов в глубину и пяти в ширину; внешние и несущие стены, в два фута толщиной, с обеих сторон облицованы кирпичом неправильной формы, который называется opus incertum и заполнены плотной смесью из цемента и гравия; все окна обрамлены рельефными арками из кирпича; все укреплено толстыми деревянными балками; широкая светлая лестница служила дополнительной опорой, вдоль нее стояли в два ряда мощные колонны, на каждом этаже здания скрепленные массивными балками.

Девять этажей, высотой в девять футов каждый, включая перекрытия в один фут… Довольно скромно. Инсулы по соседству были на два-четыре этажа выше. Зато этот дом занимал целиком небольшой треугольный квартал на стыке двух улиц – Субура Минор и Викус Патриций.

Срезанная вершина треугольника выходила на перекресток, две его длинные стороны проходили вдоль Субуры Минор и вдоль Викус Патриций, основанием треугольника служила узенькая улочка, их соединявшая.

Осматривали они эту инсулу после знакомства с целой чередой других. Котта, Аврелия и юный Цезарь за это время уже успели привыкнуть к болтовне невысокого бойкого агента с безупречной римской родословной – разве какой-нибудь вольноотпущенник мог бы работать в фирме Тория Постима, торговца недвижимостью!

– Обратите внимание на штукатурку на стенах, снаружи и внутри, – бубнил агент. – Ни одной трещины! А фундамент? Прочнее, чем схватка скупца, вцепившегося в свой последний золотой слиток… Восемь лавок – все сданы в аренду на долгий срок, не придется подыскивать арендаторов и беспокоиться о ренте… Две квартиры с гостиными на двух нижних этажах… На следующем этаже – только две квартиры. До шестого этажа – по восемь квартир. Двенадцать – на седьмом, двенадцать на восьмом… Над всеми магазинами есть жилые комнаты… Дополнительные кладовки на антресолях спален первого этажа…

Он все превозносил и превозносил достоинства поместья. Вскоре Аврелия уже не слушала его, углубившись в собственные мысли. Пусть слушают дядя Марк и Гай Юлий. Ведь она – на пороге неведомого дотоле мира, который предстоит обжить и подчинить себе. Конечно, кое-что ее пугало. Не так просто осваивать сразу две новые роли – роль замужней женщины и роль владелицы инсулы. В то же время она замечала в себе и храбрость, рожденную ощущением свободы, – столь новым, столь непривычным пока. Прежде она не сталкивалась со скукой или с разочарованием: детство ее было счастливым, ей некогда было скучать. Но теперь, перед замужеством, она заметила, что задумывается: чем ей заниматься целыми днями, если природа не даст ей столько детей, как у Корнелии, матери Гракхов – а в знатных семьях редко имели больше двоих детей. Аврелия была исполнительна и трудолюбива, но с рождения ее оберегали от забот. Теперь же она вот-вот станет домовладелицей и женой. Первое обещало ей немало хлопот.

Вот почему взгляд ее сиял: она строила планы, старалась представить, как все это будет выглядеть.

Квартиры первого этажа были разной площади: домовладелец, строя инсулу, поскупился на счет собственного жилища. После особняка Котты на Палатине она казалась очень маленькой. Действительно, особняк Котты занимал большую площадь, чем весь первый этаж инсулы, включая лавки, таверну у перекрестка и обе квартиры.

Несмотря на то, что в столовой вряд ли смогли поместиться три обыкновенных ложа, а кабинет был меньше любого кабинета в частных домах, потолки здесь были очень высоки; стена между ними не доходила до потолка, что позволяло воздуху и свету проникать с лестницы через столовую в кабинет. В гостиной /которую едва ли можно было назвать залом/ пол выложен терракотовой плиткой, стены красиво оштукатурены, две толстые деревянные колонны посреди комнаты окрашены под мрамор причудливой расцветки; воздух и свет проникали с улицы сквозь огромную железную решетку, расположенную высоко на наружной стене между лавкой и лестницей, которая вела на верхние этажи. Из гостиной можно было попасть в три спальни – традиционно лишенные окон, а из кабинета – в две другие, одна из которых побольше. В квартире имелась еще одна небольшая комната, которую Аврелия могла бы использовать как свою гостиную, а между ней и лестницей – кубикула, как раз для Кардиксы. Но всего приятнее было обнаружить, что в квартире есть ванная и уборная. Как радостно сообщил агент, инсула находится прямо напротив одной из главных сточных труб Рима, к ней подведен водопровод!

– Прямо напротив, на Субура Минор, – общественная уборная, а рядом – Субурские бани, – заметил агент. – С водой здесь проблем нет. Идеальное место – не слишком высокое, вода поступает бесперебойно. И не слишком низкое – вас не будут беспокоить наводнения на Тибре. Конечно, прежний владелец сам следил за состоянием водопровода и канализации – зато и цену с жильцов брал хорошую за эти удобства.

Аврелия воодушевилась. Прежде ее больше всего пугала перспектива лишиться собственной ванны и туалета. Ни в одной другой инсуле, где они побывали, не было ни водопровода, ни канализации, хоть и находились они в лучших районах. И если раньше Аврелия еще не была уверена, устроит ли ее эта инсула, теперь она уже точно знала – устроит!

– Какой доход может принести аренда? – поинтересовался юный Цезарь.

– Десять талантов в год – четверть миллиона сестерциев.

– О, боги! – покачал головой Котта.

– Ремонт здания не будет вам стоить ничего, оно выстроено на совесть, – сказал агент. – Так что у вас не будет недостатка в жильцах. Сейчас многие инсулы рушатся, другие вырастают, как грибы – слишком быстро, чтобы жильцы доверяли качеству строительства. И еще: обратите внимание: инсула стоит особняком, тем больше шансов на то, что, если в соседнем доме начнется пожар, к вам огонь не перекинется. Не дом – а скала, поверьте моим словам!

Так как бессмысленно было пробираться в паланкине через заваленную мусором Субуру, Котта и юный Цезарь прихватили с собой двух галлов, чтобы без риска провести Аврелию пешком. Впрочем, стоял полдень, люди на шумных улицах, казалось, больше интересовались своими делами и не имели намерения приставать к красавице Аврелии.

– Ну, и как тебе? – спросил ее Котта, когда они сошли по небольшому склону Фосес Субура к Аргилетуму и собирались пройти через нижний Римский Форум.

– О, дядя, думаю, это превосходно! – сказала она и повернулась, чтобы посмотреть на юного Цезаря. – Ты согласен, Гай Юлий?