Первый еретик. Падение в хаос

– Тебе не следует так отзываться о Магистре Веры.

– Магистр… - рассмеялся Аргел Тал.
– Кор Фаэрон? «Магистр Веры»? Он покрывается титулами, словно кинжал убийцы ядом. Я и вправду был слишком долго вдали от Легиона, если Кор Фаэрона теперь любят массы. Ты сам, Ксафен — ты ненавидел его. Нечистая душа. Ложный Астартес. Это твои собственные слова, брат.

Ксафен, наконец, отвернулся, не желая или не в силах более выдерживать взгляд. Ничто так не нарушало контакт, как позор.

– Времена меняются, - сказал капеллан.

– Похоже на то, - Аргел Тал сжал кулаки, чтобы облегчить боль в костях. Это не помогло. Суставы продолжали пульсировать.

– Заканчивай. Мне нужно привести мир к Согласию.

– Если позволишь, у меня тоже есть вопросы.

– Спрашивай, и я отвечу.

– Кирена, - начал Ксафен.
– Она снова прошла омоложение.

– Не смотри на меня и не обвиняй ее в тщеславии. Некоторое время назад пришло астропатическое распоряжение лично от примарха. Он все еще высоко ценит ее и изъявил желание, чтобы она прошла очередной цикл процедур.

Ксафен кивнул.

– А что Аквилон?

Выражение лица Аргел Тала было непроницаемым.

– Как и раньше. Он ничего не знает, а подозревает даже меньше. Его сообщения Императору не выходят за пределы флота.

– Моя защита?

– Продолжает действовать.

– Ты сам проверял?
– капеллан знал, что брат считает некоторые методы неприятными.
– Важно, чтобы ты удостоверился лично.

– Я и проверял, - сказал Аргел Тал.
– Ничего не изменилось, выбрось это из головы.

– Тогда я уверен в успехе. Но, тем не менее, сегодня ночью я обновлю чары, - он подошел к письменному столу и отстегнул огромную книгу, висевшую на цепи у него на поясе. Он медленно и почтительно перелистывал громадный переплетенный в кожу том — множество страниц, испещренных изящным почерком, математическими вычислениями, астрологическими схемами, напевными заклинаниями и ритуальными формулами. Аргел Талу мучительно хотелось подойти ближе и прочесть тайны, взятые из разума примарха. Воистину, Лоргар щедро делился знанием с братством капелланов Легиона.

– Ты многое добавил в книгу, - заметил он.

– Это так. Каждый месяц мы получаем новые главы и строфы из священного труда. Разум примарха охвачен пламенем идей и устремлений, а мы удостоены чести узнавать о них первыми. Эти страницы украшены уже тысячью посланий.

Цифровые копии писаний примарха никогда не могли попасть в архивы 1301-го, поскольку там к подобной информации могли получить доступ не те люди. Вместо этого у всех капелланов Зазубренного Солнца к доспехам были прикованы личные копии — постоянно дополняемые по мере того, как Слово разрасталось - которыми они пользовались при проведении тайных проповедей. Аргел Тал забрал экземпляр «Книги Лоргара» Сар Фарета с трупа капеллана и сжег его на поле боя, этим вынужденным кощунством не позволив ему попасть в не предназначенные для него руки.

Капеллан медленно вдохнул.

– Меня долго не было, Аргел Тал. Ты прав. Я погрузился в манипулирование тугодумными ремесленниками из IV Легиона, хотя на самом деле сильнее всего желал быть здесь со своими братьями и проповедовать развивающееся Слово Лоргара.

– Извинения приняты, - произнес Алый Повелитель.
– У тебя есть тридцать восемь минут до высадки. Увидимся на палубе возле «Восходящего Солнца».

Ксафен читал списки данных, прокручивающиеся поверх изображения с линз.

– Тут предписание о предстоящем сражении, разрешающее присутствие летописцев при проведении боевых действий. Это, должно быть, ошибка, ты бы никогда не позволил подобного.

Аргел Тал проворчал что-то невразумительное вместо ответа и направился к двери.

– Подожди.

Аргел Тал замер почти в дверях комнаты.

– Что?

– Подумай обо всем, что произошло, брат. Прочувствуй, как события развиваются все быстрее на пути к неизбежному восстанию. Ты что-нибудь ощущаешь внутри? Какие-нибудь… перемены?

Руки Магистра ордена внезапно дико заболели. Словно в суставы запястий и костяшек насыпали битого стекла.

Сам не зная, почему, Аргел Тал солгал.

– Нет, брат. Ничего. А ты?

Ксафен улыбнулся.

Воевать с другой людской культурой всегда было явно порочным занятием, и Аргел Тал испытывал отвращение всякий раз, когда это становилось необходимым.

Это были нечистые войны, их вели против той горечи, которая гнездилась в душах людей, обрекших себя выступлением против Империума. Алого Повелителя расстраивало не то, что противник осмеливался оказывать сопротивление, и не расход боеприпасов или тот факт, что защитников этих планет он уважал за стойкость. Все это печалило его, но растрата жизней и упущенные из-за неповиновения возможности — вот что оставляло настоящие шрамы.

В прошлом он пытался обсудить этот вопрос с Ксафеном. С присущей ему прямолинейностью капеллан прочел лекцию о праведности их дела и трагической необходимости сокрушать эти культуры. Из этого спора Аргел Тал не узнал ничего нового. Аналогичные беседы с Даготалом и Малнором кончались так же, как один разговор с Торгалом. Гал Ворбак обходились без званий, исключая Аргел Тала, все воины считались равными под командованием Магистра ордена, и бывший сержант штурмовиков изо всех сил старался понять, что пытался объяснить ему Аргел Тал.

– Но они неправы, - сказал Торгал.

– Я знаю, что они неправы. Это трагедия. Мы несем просвещение через объединение с родным миром предков человечества. Мы несем надежду, прогресс, силу и мир с помощью непобедимой мощи. Но они сопротивляются. Меня печалит, что гибель становится ответом столь часто. Я сожалею, что они невежественны, но уважаю их за то, что они готовы умереть за свой образ жизни.

– Это не заслуживает уважения. Это идиотизм. Они скорее умрут неправыми, чем научатся принимать перемены.

– Я не говорил, что это разумно. Я сказал, что мне грустно уничтожать все живое на планете из-за невежества.

Торгал задумался над этим, но ненадолго.

– Но они же неправы, - сказал он.

– Мы когда-то тоже были неправы, - Магистр ордена поднял кулак в перчатке, поясняя смысл: он был алым, а когда-то серым.
– Мы тоже заблуждались, поклоняясь Императору.

Торгал покачал головой.

– Мы ошибались и предпочли приспособиться, а не погибнуть. Я не понимаю, что тебя печалит, брат.