Первый из первых или Дорога с Лысой горы

Если бы не сверхусиленные кордоны милиции, если бы не приданные им две роты солдат внутренних войск, если бы не молчаливые крепыши в спортивных костюмах, загадочным образом появившиеся во Дворце и энергично помогавшие милиционерам, стеклянные двери парадного входа главной спортивной арены города, а также и двери обоих служебных входов, без сомнения, были бы снесены в считанные минуты, и толпы жаждавших своими глазами увидеть Лёху ворвались бы в холл, заполнили бы и трибуны, и паркет, занявший место льда, и распёрли Дворец так, что треснули б стены, рухнула б кровля.

Однако солдатам, милиции и удальцам в спорткостю-мах удалось сдержать натиск поклонников игры и установить некоторый порядок у входа. В холл пропускались только счастливцы, предъявлявшие вместо нормальных билетов картонки с единственным словом — «Пора!»…

Главный менеджер Дворца Элизабетта Юрьевна Бюстова была человеком, закаленным в боях с наседающей публикой и изворотливыми безбилетниками. Но и ее нервы не выдержали картины творившегося в тот день перед входом.

Нервы Элизабетты Юрьевны не выдержали, воздуха в холле ей стало не хватать, шестеренки в железном сердце заело, и главного менеджера пришлось почти уносить в медпункт, где сразу запахло нашатырем, на столе появился стакан воды, нитроглицерин и еще какие-то лекарства, знать названия которых лучше не надо.

Пока Элизабетту Юрьевну приводили в чувство, представление на арене началось, и восхищенный гул зала волнами накатывал на медпункт, где обычно происходящего на трибунах слышно не было.

Вернувшаяся в нормальное состояние перманентной озабоченности менеджер забеспокоилась:

— Что это они там так расшумелись?! — она села на покрытой белым лежанке.

— Вам полежать еще надо! — попыталась остановить ее медсестра.

Но Элизабетта Юрьевна только мотнула головой:

— Менеджеры умирают стоя.

И не слушая причитаний сердобольной женщины, не обращая внимания на ее уговоры остаться, решительно вышла из комнатки медпункта и направилась к выходу на трибуну. Медсестра же семенила следом со своими склянками в руках. И склянки эти чуть было не пригодились снова. Потому как выйдя на второй ярус, оглядевшись, Элизабетта Юрьевна тут же левой рукою схватилась за грудь, а правою уперлась в стену. Благодаря чему только и не упала. Еще бы! Перспектива ей открылась поразительная.

Трибуны, знакомые Элизабетте Юрьевне до самого последнего кресла, не заканчивались теперь третьим ярусом, а вздымались дальше и вверх еще как минимум на пять. Отчего зал Дворца превратился в некий каньон.

А потому показались трибуны главному менеджеру чужими и незнакомыми. И обожгли сердце едкою неприязнью. Какую вызывает обычно предательство, совершенное лучшим другом. Трудно было тут не схватиться за сердце, не пошатнуться, не растеряться.

Но Элизабетта Юрьевна на сей раз показала себя женщиной сильной и на подсунутые ей под нос склянки только поморщилась. Вдохнув глубоко и целеустремленно, она приняла вертикальное положение и устремила свой взгляд прочь с переполненных трибун на сцену. А там, на сцене, царил и властвовал Лёха Драндуля. У него, собственно, было и полное имя, и даже отчество. Но влюбленные поклонники называли ведущего только Лёхой. Тем самым приближая его к себе, а себя поднимая к нему. Шустрый толстячок с отвислыми, но всегда идеально выбритыми щеками, Лёха излучал жизнелюбие, кругосветный оптимизм и веселость, омрачить которую, казалось, не могло ничто и никогда.

Даже лёхины кулаки, которые миллионы телезрителей знали лучше, чем свои собственные, выглядели радостными и поднимали у людей настроение. Ну а чувства юмора Драндули хватило бы на роту юмористов-сатириков, переиначивающих старые анекдоты на новый лад.

К тому времени, когда Элизабетта Юрьевна устремила свой взгляд на сцену, Лёха заканчивал тур со второй тройкой игроков и протягивал кулаки невысокому субъекту в белом рыбацком свитере. У субъекта оставалась последняя попытка. Поэтому он был желт от волнения, весь вспотел и мало что соображал. Лёхины кулаки закрыли от него остальной мир.

— Мы ждем, — ласково напомнил ему Лёха. — Баше решение…

— Правый, — слово это субъект начал басом, но дал петуха.

— Не понял, — сочувственно улыбнулся Драндуля. Высокий сухо откашлялся:

— Правый.

— Что «правый»?

— В правом кулаке… фишка, — вяло сформулировал свою мысль высокий.

— В правой, говорите? — не обращая внимания на поднявшийся на трибунах ор, уточнил Лёха. — Вы, значит, сторожем работаете?

— Ну…

— Значит, у нас в стране есть еще что сторожить? Значит, не все разворовали? — привычно вытягивал нервы у игроков и у зрителей Драндуля. Это он делать умел, как никто.

Высокий не отрывал глаз от лёхиных рук и молчал.

— И что же вы сторожите, если не секрет? Это не государственная тайна?

Высокий выговорил кое-как:

— Брата своего.

— Не понял, — с пленительной улыбкой признался ведущий.

— Братана своего я сторожу, — уже более внятно сказал высокий.

— Вы, получается, сторож брату своему? — не поверил Лёха.

Субъект вроде бы пришел в себя и на этот вопрос уже ответил с глубокомысленной иронией в голосе:

— Все мы такие. Каждый есть сторож брату своему!

— Так, так, так! — еще более оживился Драндуля. — И вы, будучи сторожем брату своему, настаиваете на том, что фишка находится у меня в правом… или левом кулаке?

— В правом, в правом!

Лёха обратился к трибунам:

— Итак, сейчас у нас на кону уникальное изделие немецких мастеров-ортопедов! Мы разыгрываем удиви тельный протез тазобедренных суставов!.. Только с таким протезом человек может чувствовать полную уве ренность в своем будущем!..

Зрители взвыли, уже догадавшись, что будет дальше.

— Удивительный, замечательный, фантастический протез тазобедренных суставов! Чудо современной орто педической техники! — нагнетал ажиотаж Лёха. — И только что было сказано, что фишка находится в правой руке! Я правильно понял? Вы не отказываетесь от своих слов?

Высокий субъект замотал головой.

А зрители бесновались. Ну кому же не хочется заполучить такой протез? Кто не мечтал о нем по ночам, кусая подушку? Блестящий, весь такой импортный, гнущийся во все стороны беззвучно протез тазобедренных суставов! Мечта любого сознательного гражданина, понимающего свою ответственность перед Родиной. Как можно жить без такого протеза в наше переломное, судьбоносное время? Ответьте на этот вопрос, и вам самим все станет ясно. И поймете вы, почему зрители бесновались, ногами топали и рвали рты.

— Так вы от своих слов не отказываетесь? — в последний раз уточнил Лёха.

— Нет! — рев трибун только упрочил высокого в его решении.

— Тогда я должен сообщить вам, что вы… угадали! — окончание этой фразы захлебнулось в завистливом, восторженном, нечеловеческом крике.

Многотысячная толпы вскочила на трибунах и запрыгала, потрясая над собой кулаками. Высокий же, придя окончательно в рассудок, пустился по сцене вприсядку. Да так, что нескладные длинные ноги его взлетали выше головы.