Первый особого назначения

— Пойдемте, что ли? — неуверенно произнес он, взглянув на товарищей и заранее готовясь к отпору.

Но Олег вдруг решительно кивнул:

— Ага, пойдемте.

Мишка тоже сказал, что надо возвращаться. Только Женька всю дорогу, пока шли к поляне, назад, ворчал и говорил, что никогда в жизни больше не свяжется с такими путешественниками. Впрочем, самым краешком сердца Степка почувствовал, что Женька и сам возвращается с охотой.

Глава тринадцатая

С самого праздника Степка время от времени задумывался, что бы такое подарить Тане в день ее рождения. Вот если бы Таня была мальчишкой! Мальчишке можно подарить марки в альбом, электрический фонарик, перочинный ножик, лобзик, колесо-шарикоподшипник для самоката, рыболовные крючки или даже старые наушники от радиоприемника. Мальчишке все пригодится. Хоть рогатка, хоть заржавленная коробка… А что дарят девочкам? Может быть, подарить Тане куклу? Шестикласснице! Почти семикласснице!.. Да и попробуй приди в магазин и спроси, сколько стоит кукла. Небось продавец и тот начнет смеяться. Скажет: «Зачем тебе кукла, мальчик? Возьми лучше набор столярных инструментов».

Отец дарил маме в дни рождения одеколон или цветы… Может, и Тане тоже подарить одеколон? Тройной. И бутылка большая, и стоит недорого. Правильно, лучше всего подарить одеколон.

Узнав, что Степка собирается на день рождения к девочке, отец вынул из кармана новенький хрустящий рубль, и Степка побежал на Ленинскую в парфюмерный магазин.

В магазине стоял крепкий запах удушливых ароматов. Пахло так, словно Степка вдруг очутился в громадной коробке из-под пудры. На полках и под стеклами прилавков стояли флаконы, бутыли, пузырьки всех размеров и фасонов, лежали футляры и коробочки, тюбики с кремами, вазелином и зубной пастой. Вдоль полок, будто солдатики, выстроились патроны с губной помадой.

Степка долго вертелся возле прилавка, пока, наконец, молодая продавщица не спросила его с неудовольствием:

— Мальчик, тебе что здесь нужно? Полчаса тут вьешься и ничего не покупаешь.

— Мне… одеколон… тройной… — запинаясь, проговорил Степка и протянул скомканную, мокрую от пота рублевку.

— Девяносто восемь копеек, — сказала продавщица и достала с полочки зеленоватую бутылку.

В ту же минуту кто-то толкнул Степку в бок.

— Ты что здесь делаешь?

Степка обернулся. Перед ним стоял Женька Зажицкий.

— Вот… Покупаю… Тане подарок…

— Фью! — свистнул Женька. — Тройной одеколон! Ну она и обрадуется! Специально для девчонки подарок. Чтобы после бритья лицо протирать.

— После бритья? — растерянно пробормотал Степка.

— Конечно. А ты не знал?

И, протянув продавщице деньги, Женька важно сказал:

— Дайте «Камелию».

У Зажицкого были две рублевые бумажки. У Степки только одна. Разве купишь на рубль хорошие духи? Но тут его выручила продавщица, слышавшая весь разговор двоих приятелей.

— Возьми «Осень», мальчик, — сказала она Степке. — Видишь, и коробка красивая и духи хорошие. И стоит как раз ровно один рубль.

Из магазина Женька и Степка вышли вместе.

— Что же это? — проговорил Степка. — Подарки одинаковые. Ты — духи, и я — духи тоже.

— Ничего, ничего, — невозмутимо ответил Зажицкий. — Подарок есть подарок. А вот если другие гости тоже духи принесут — будет потеха!

Еще третьего числа, в первый день после праздника, Таня, улучив минутку, остановила Степку во дворе школы.

— Не забыл? — быстро спросила она.

— Что ты! — ответил Степка. — Я приду.

— Завтра в пять, — напомнила Таня и, махнув рукой, побежала к Оле Овчинниковой, которая позвала ее, чтобы вместе с другими ребятами побросать по кругу волейбольный мяч.

Четвертого, вернувшись из школы, Степка поспешно стал готовиться в гости. Время летело с такой быстротой, будто в часах что-нибудь испортилось. А ведь надо было выгладить рубашку, навести складку на брюки, вымыть шею и оттереть пемзой чернильное пятно на пальце. И, словно нарочно, оказывалось, что на рубашке не хватает пуговицы, что куда-то запропастились гуталин и щетка…

Мать ушла в магазин. А то бы, конечно, она помогла Степке.

Только в половине шестого Степка постучал в дверь сорок восьмой квартиры. Еще поднимаясь по лестнице на пятый этаж, он старался себе представить, как живут Таня и ее родители. Наверное, у главного инженера завода комната громадная, как школьный физкультурный зал. На окнах занавески. Посередке стоит большой круглый стол, и Танины отец и мать, сидя за ним, разговаривают только по-немецки.

Дверь отворила Таня. Увидав Степку, она вспыхнула от радости.

Вместо громадной комнаты Степка очутился в маленькой прихожей и неуклюже затоптался на месте, вытаскивая из кармана сверточек с духами «Осень».

— Это тебе… Подарок… — проговорил он в смущении.

— Спасибо, — сказала Таня. — Только зря. Не надо было. Хорошо, что пришел. — Она понюхала сверток. — Ой! Духи… Ну, ты уж совсем…

И Степке было приятно оттого, что серые глаза ее светились теплой радостью.

— Идем, — сказала Таня и потянула его за руку. — Не стыдно опаздывать? — добавила она с укоризной. — Все уже собрались. Слышишь?

Она приложила к губам палец, и Степка прислушался. Откуда-то доносились голоса, хохот, потом все на мгновенье смолкало и снова раздавался смех.

— В «города» играют, — объяснила Таня. — С папой. Он всех нас победил. Один Женька еще держится. Идем!

И, схватив Степку за руку, она потащила его за собой.

В комнате, куда они вошли, было очень светло. Под потолком горела яркими лампами люстра из трех опущенных книзу плафонов. Ребята, сидевшие на стульях и на диване, даже не обратили внимания на появившихся Таню и Степку, настолько все были поглощены игрой.

— Милан! — воскликнул Женька, привскочив на стуле.

— Након-Паном, — помедлив всего секунду, ответил плотный плечистый человек, сидящий в кресле у небольшого письменного столика. Это был Танин отец.

Оля, примостившись у столика, торопливо стала листать страницы географического атласа.

— Таиланд… Таиланд… А тут нет Таиланда.

— Посмотри — Индокитай, — посоветовал инженер Левченко.

Оля опять начала листать странички.

— Ага! Вот! Страница сто пять. Таиланд… Нету.