Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине

– Тем лучше, - Минодзума улыбнулся так ослепительно, будто слова Яропольцева осчастливили его.
– Я приехал к вам с поручением генерала Тачибана, господин полковник. Генерал просит уведомить вас, что красные войска подошли к станции Океанская, где остановлены нашими постами. Океанская, как вы знаете, совсем близко.

Японец, смотрел на Яропольцева, желая понять, какое впечатление произвели его слова. Яропольцев молчал.

– Между нашими войсками и войсками красных, - продолжал японец, - больше нет никаких сил. Красные предлагают нам уйти из Владивостока. Чтобы избежать кровопролития, как они утверждают. Мы начали переговоры.

– Переговоры можно затянуть надолго, - заметил Яропольцев.

– К сожалению, нет, - улыбка японца стала печальной.
– Мы получили протест министра иностранных дел Дальневосточной республики. И такой же протест правительства РСФСР. Как видите, красного командира Уборевича поддерживают внушительные силы. А нас, японцев, здесь слишком мало. Мы сделали все, чтобы помочь русским друзьям, но эта помощь оказалась напрасной. Теперь мы уходим. Завтра начнется погрузка на корабли.

– Уносите ноги, - в голосе Яропольцева звучала ирония.

– Мы уходим сами, как говорят у вас, подобру-поздорову... Я понимаю, что это вам неприятно, - сочувственно склонил голову Минодзума.
– Но вы не должны огорчаться. Мы будем рады видеть вас у себя на островах. Ваши деньги, ваши связи в Швеции...

– И о них вам известно!

– Японцы всегда знают о других больше, чем те думают. Разве не об этом говорят события девятьсот четвертого года?
– Минодзума выжидающе улыбался.

Стараясь не глядеть на него, чтобы не выдать свое раздражение, Яропольцев быстро прошел по комнате, остановился возле окна.

– Передайте генералу Тачибана: я остаюсь во Владивостоке.

– С красными?
– уточнил Минодзума.

– Повторяю, во Владивостоке.

Мстислав Захарович ожидал, что японец начнет уговаривать его, но лейтенант, погасив улыбку, поднялся с кресла.

– Я тоже остаюсь во Владивостоке, господин полковник.

– С красными?
– Яропольцев не смог отказать себе в удовольствии отплатить японцу его же монетой.

– Служба, господин полковник, - официально ответил Минодзума.
– Надеюсь скоро увидеть вас.

Японец откланялся.

В прихожей громко щелкнула дверная задвижка. В комнату вернулся Голоперов. Лицо его было бледным, багровой полосой выделялся шрам.

– Ваше высокоблагородие, Мстислав Захарович, как же теперь?..

– Война продолжается, Кузьма. Мы проиграли сражение, но это не значит, что все кончено. Впереди новые битвы, к ним надо готовиться.

– Что же мы будем делать?

– Обстоятельства покажут. А сейчас иди. Раздобудь мне штатский костюм и пальто. Этакое, - поморщился Яропольцев, - чтобы попроще. Ну и себе тоже.

– До чего жаль погоны сымать!
– вздохнул Голоперов.

– Ничего. Время придет - снова наденем, - успокоил его полковник.

4

Жители Владивостока вышли на центральные улицы: Светланскую, Алеутскую и Китайскую. День был прохладный, сырой, но люди терпеливо ждали на тротуарах, возле домов.

Яропольцев чувствовал себя одиноким в разномастной толпе, среди подростков, чиновников, рабочих, крикливых баб. Стоял у стены, подняв воротник серого пальто, затенив глаза широкополой шляпой. На него не обращали внимания. Люди подшучивали над высоким узколицым мужчиной приличного вида: в черном цилиндре, при галстуке и с тростью в руке. Многие обращались к нему по имени и отчеству:

– Матвей Матвеевич, ты-то чего пришел? Нешто большевики тебе в радость? Наложат они лапу на твой магазин!

– Наложат - так хоть свои, православные, а не косоглазы плюгавые.

– Дык большевики против церкви.

– Все одно - русские. Твердую власть поставят, иностранцев попрут. Осточертело: то одни, то другие на шее сидят.

– А большевики не сядут?

– Свои легше.

На перекрестке развернул гармонь моряк - инвалид с деревянной ногой. Ему принесли табуретку, моряк сел, заиграл плясовую. Образовался круг, выскочила молодуха, дробно застучала каблуками по брусчатке.

Яронольцев изрядно продрог и хотел уже пойти домой, согреться коньяком, когда со стороны Дальзавода донесся вдруг низкий могучий гудок. Набирая силу, он поплыл над бухтой, над сопками, заставив людей умолкнуть и поворотиться на звук.

Откуда-то из пролива Босфор Восточный долетел ответный сигнал, загудел какой-то пароход, но тотчас поперхнулся и смолк.

– Братцы!
– ошалело заорал моряк с гармошкой.
– Братцы, энтот адиет подумал, что ему прощальный салют дают. Во дурак, братцы!

Мстислав Захарович посмотрел на бухту. Она была пуста. Японцы и белогвардейцы увели с собой все суда. Только два крейсера с расчехленными орудиями выжидающе замерли на рейде: американский «Сакраменто» и японский «Ниссин».

Заводской гудок не смолкал. Был он настолько силен, что казалось, от него, а не от порывистого ветра лопнули и разошлись тучи над Золотым Рогом, открыв полосу голубого неба.

– Видать, войска в город вступили, - предположил тот, кого звали Матвеем Матвеевичем.

– Забастовке конец, - уверенно пояснил пожилой человек в сапогах и в солдатской шапке.
– Японцев нет, значит, отбой забастовке.

Появились какие-то энергичные расторопные люди, начали устанавливать деревянный ящик фотоаппарата на высоком штативе. Покрикивали весело:

– Расступитесь, граждане, мы из газеты! Из «Красного знамени». Бабоньки, в сторону, в сторону!

Далеко за Покровской церковью послышался неясный гул. Он постепенно приближался к Светланской улице. Отчетливее слышались приветственные крики, доносились обрывки песен.

Со стороны Первой Речки в город вступила разведка.

Яропольцев не замечал, как радуются вокруг него люди, не чувствовал толчков в тесной толпе. Он видел только красных бойцов и, как это ни странно, совсем не думал, что с их появлением отсечено его прошлое и начинается какая-то неведомая жизнь. Он с профессиональным любопытством оценивал их действия.

Конно-пешие разведывательные отряды шли быстро, не отвлекаясь, почти не отвечая на приветствия. Первый отряд занял центр города, вокзал и почту, выставил пост на пристани. Второй свернул на мыс Эгершельда. Третий и четвертый проследовали в сторону Луговой улицы, в дальний конец бухты. Сразу угадывался продуманный план, умелое руководство. Еще бы! Красный главком Уборевич и многие его помощники - бывшие офицеры, имеют хорошую теоретическую подготовку, опыт двух войн.