Первый закат
Шрифт:
– Они, конечно, насмехались над Сурдом, когда он говорил всё это, - серьезно сказал мальчик.
– Могу поспорить, они думали, что он хочет их одурачить.
– Да, согласился доктор Эрлих, - воображаю, что они так и думали, но не сомневайся, что Сурду было всё равно, насмехаются они над ним или нет, потому что он думал в эти минуты, как тяжка была жизнь в мире нетерпимости и жестокости, и как несчастлив он был. Он знал, что тем, кто пойдет за ним? тоже будет нелегко. Это в ту минуту заботило его больше всего, и поэтому он решил, что закат будет возвращаться каждый день, когда солнечный дворец
Мальчик задумался на минуту, тщательно взвешивая следующий вопрос:
– Когда мы сидели с тобой на ступеньках, - начал он, - ты сказал, что иногда на человека попадает столько праха Сурда, что он сам начинает поступать, как Сурд, и ведет мир к тому, каким он должен быть в представлении Сурда.
Он прервался, постоял, насупив брови, и опять быстро заговорил.
– Доктор Эрлих, живет ли сейчас в мире кто-то из сыновей Сурда? Вы верите, что в эту минуту в мире есть такой человек?
Доктор Эрлих протер глаза как от большой усталости.
– Да, - сказал он.
– Я в это верю. Я не знаю, дорогой Альберт, кто он и где он находится, но он здесь. Я чувствую сердцем, что он есть где-то в этом мире.
Доктор опустил руку, и она устало повисла.
– Да я в это верю. Если бы я не верил, у меня не хватило бы смелости жить.
Он неожиданно замолк, а его губы поднялись в странной усмешке.
– Ты находишь меня сентиментальным? Думаешь я малость не того? Тебе стыдно за меня?
Мальчик отрицательно покачал головой.
Доктор Эрлих прислонился к двери амбара и посмотрел вниз на тезку усталым взглядом.
– Странно, - сказал он, - но иногда человек может без стыда, во весь голос, закричать о свой ненависти и чувствовать себя при этом человеком разумным и сохранившим достоинство. Но если он осмелится сказать, что в нем есть духовное начало, он должен произнести это извиняясь и шепотом, а друзья его ощутят неловкость от такого спектакля.
Он беспомощно поднял руки и засмеялся мягко и заискивающе.
– Странная ситуация, но ты сам поймешь это, когда подрастешь.
Глаза его дрогнули и опустились к земле, где он разгребал ногой брошенную солому.
Когда он вновь поднял глаза, в них была мольба.
– Да, - сказал он мягко, - я верю, что где-то есть кто-то в этом мире, кто поведет нас обратно к покою и доброте. Я верю, потому что должен верить, но я не один из них.
Тогда мальчик протянул руки вперед и с закрытыми глазами двинулся к своему другу. Доктор Эрлих упал на колени и обнял мальчика. Несколько минут они прижимались друг к другу, не произнося ни слова.
Потом доктор проехал по аллее и оставил машину перед домом, где ждали миссис Лэнгкейбл и миссис Иванс. В этот момент возвращался, сделав свои дела, сосед, которого они видели. Он нес на плечах старый хомут, обернулся, когда миссис Лэнгкейбл помахала ему рукой, и он направился к ней.
Альберт и старый доктор посмотрели друг на друга, кивнули и понимающе улыбнулись, потому что им обоим пришла одна и та же мысль.
– Думаю, что я снова встречу его.
– Может быть, на этот раз она
назовет его имя.Доктор иронично пожал плечам и:
– Подожди!
– прошептал он.
– Я слишком хорошо знаю кузину Эмму. Вот увидишь.
Миссис Лэнгкейбл уж начала знакомить их. Сперва она обратилась к миссис Иванс:
– Хочу познакомить вас со своим соседом, - сказала она.
– Он живет на Ридивиль Роад и выращивает самый лучший лук в графстве Перл.
Потом она обратилась к соседу:
– Я давно знакома с этой дамой. Мы вместе ходили в школу, когда были детьми. Сегодня она приехала со своим сыном, чтобы провести воскресенье со мной и моим кузеном из Старого Света.
Доктор Эрлих шепнул мальчику:
– Видишь, я был прав.
Он поднял плечи в насмешливом отчаянии, и опять иронично покачал головой:
– Сдаюсь. Я никогда в жизни не узнаю имени этого господина.
Мальчик сделал шаг вперед, обернулся и посмотрел на доктора через плечо. Он таинственно подмигнул и надул губы, будто хотел сказать: "Подождите! Посмотрите, как я выведаю его имя!"
Он подошел к соседу с протянутой рукой:
– Как дела, мистер Лук, - сказал он серьезно.
– Рад видеть вас.
У фермера отвисла челюсть от удивления, и он отшатнулся так быстро, что чуть не уронил хомут с плеч.
– Послушай, сынок!
– стал трепливо объяснять он.
– "Лук" - это не мое имя. Лук - это овощ, который я выращиваю, чтобы заработать себе на жизнь. А зовут меня Барбер, как миссис Эмма только что сказала тебе.
Он опечаленно покачал головой и обратился к доктору Эрлиху:
– Малыши теперь такие начитанные. Мы их и не видели столько книг, когда были пацанами. Только они совсем не поумнели, правда, доктор?
Альберт и старый доктор расхохотались, охватив руками друг друга. Альберт Эрлих и миссис Лэнгкейбл у ворот провожали взглядами отъезжавшую по сельской дороге машину. Миссис Иванс вела медленно, избегая рытвин.
– Пока вы гуляли, Эмма рассказала мне всё о докторе Эрлихе. Ты еще маленький, и можешь этого не понять, но он один из самых знаменитых людей во всём мире. Запомни навсегда этот день, Альберт, и когда-нибудь ты сам расскажешь своему сынишке, что встретился с этим человеком.
Она зевнула, усталая от визита и мечтая поскорей оказаться у себя дома.
– Как чудно мы провели время в гостях, сегодня. Ты согласен?
– Да мама.
Краски неба бледнели, и скоро опять станет темно. По обочине дороги тянулись заросли ежевики и дикой бамии. Проснувшиеся полуночники с тонким писком рассекали воздух, как привидения. Всё было безмятежным и мирным, только стрекотали сверчки и сновали в зарослях какие-то мелкие зверушки.
Мальчик откинулся на сидении и следил за клубами рыжей пыли, поднимавшейся перед машиной и плывшей длинными полосами вдоль полей к закатному небу. Из ума его не выходила история, которую рассказал доктор Эрлих. Он ощутил, что испытывает к старому доктору странную привязанность, которой не испытывал никогда прежде. Не такую как любовь к матери или отцу, и даже не то чувство как к мистеру Вернону Бейкеру, который брал его покататься в повозке, но что-то совсем иное, гораздо глубже как некая на кого не обращенная страсть.