Пёрышко
Шрифт:
– Я знаю, как помочь.
Все, как по команде, резко обернулись ко мне и уставились, как на диковинку какую-то. Девушку, что ли, не видели никогда? Глаза снова вернулись к нему. Не смогла сдержаться. Видно было, что именно он - главный, его послушают.
***
Положил Бажена на траву, отошёл чуть в сторону - пусть Третьяк посмотрит, у него, все ж таки опыта побольше будет...
И вдруг, слышу за спиной голос женский: "Повернись!" Думал, показалось, почудилось после всего произошедшего. Рука привычно легла на рукоять, готовая в долю секунды достать оружие. Медленно повернулся...
И
– Кто такая? Что здесь делаешь?
Она, склонив голову, осмотрела Бажена и моих дружинников и вновь глазами своими огромными мне прямо в душу уставилась. Да так она это делала, что и я оторваться от нее не мог, как ни старался.
– Я знаю, как ему помочь!
Все мои воины тут же обернулись, некоторые, как и я, схватившись за оружие. Стали стеной против нее, заслонив собой княжича. И так одиноко, так потерянно смотрелась ее фигурка невысокая, что я почувствовал странное в этой ситуации желание - защитить, укрыть, спрятать ее от опасности.
А вдруг, чудская женщина? Говорят, они - рыжие, красивые! Вдруг ее князь Ярослав подослал, чтобы шпионить за отрядом? Но смотрит так открыто и почему-то только на меня одного, ко мне обращается! Неужто знает, что именно я - воевода? Точно разведчица! Она, как будто, мысли мои прочитала. Голову на бок склонила и говорит:
– Я зовусь Ясной! Живу в деревне, тут недалеко! Моя бабушка - лекарка. Она твоему воину поможет.
Имя какое - Ясна! Подходит ей - точно солнышко, ясная, чистая, свежая... Бажен все так же без сознания лежал на траве. Почему так? Рана, конечно, серьезная, сук - прямо у сердца вошел, но что ж он в себя-то не приходит? Что, как помрет княжич? Нет, нужно попытаться. Обернулся к дружинникам:
– Ярополк, Мстислав, коней собирайте! Ждан, Неждан - на вас лагерь! Волк переноску делай!
Раздал задание, вновь к девушке повернулся. Она рядом с раненым села, одежду от раны отводит, края осматривает.
– Нельзя пока сук вытаскивать. Иначе - кровью изойдет, донести не успеем. Нужно отвар ему дать кровезапирающий из бадан-травы. У бабушки есть. Кто его так?
И хоть обращалась она ко мне, я молчал. Что я мог сказать, что он сам упал и напоролся в тумане? Этого я наверняка не знал, но, судя по виду деревяшки, не Бажен своим телом ее от дерева оторвал. А Третьяк уже освоился, как всегда, стал зубоскалить:
– Да никто, спросонья он, шороха испугался, побежал, споткнулся и упал прямо на сук. А ты, девица, замужняя али нет?
Она строго так на дружинника моего посмотрела и вновь на меня очи свои русалочьи подняла:
– Да сук-то не отломан от дерева - отрублен, вон края какие!
Да, воины мои ничего не заметили, а девчонка - вон как! Непростая! Все подмечает. Понял я, почему Третьяк ее о муже спросил. С чего бы это молодой жене по лесу утром бегать, да еще в таком виде? В таком-то возрасте утром постель мужнину
согревать должна. А не замужем быть - невозможно просто, красивая слишком, да и по возрасту... не ребенок уже давно.– Ясна, далеко ли до деревни?
– Нет, рядом совсем, - она замялась, вижу, спросить что-то хочет, - Как зовут тебя?
Третьяк улыбнулся себе в бороду и наклонился к раненому. Милорад, до этого внимательно разглядывавший девушку, отвернулся и пошел помогать братьям Жданам убирать наш скарб. Чего это они?
– Богдан.
– Бо-огда-ан!
– нараспев протянула она и улыбнулась каким-то своим мыслям.
– Богом данный, значит! Каким Богом-то?
Странная девушка какая-то! Далось ей мое имя!
Переноска была готова. Лагерь собран. Кони топтались в поводу. Дружинники собрались, ожидая приказа.
– Понесем на руках по-очереди. Ярополк - коней Милораду отдай, сам последним пойдешь. Волк, Третьяк - несете первыми. Веди нас, Ясна!
Она пошла вперед, по лесной тропе, которую вчера вечером мы и не заметили. Вообще, странно как-то получилось. Что ж Милорад вчера деревню не разглядел? Невозможно то! Даже если деревушка маленькая и в лесу затерянная - дым от печей, мычание коров, лай собак дворовых - что-то же должны были мы услышать?
Думал, а сам девушкой любовался - на ходу косу плела, ручьи волос, золотом сверкающих, в пальцах своих тонких перебирала. Потом на левое плечо закинула - коса до пояса получилась и травинкой какой-то, за неимением ленты, связала. Идет быстро, и если оглядывается - меня почему-то глазами ищет. Странная! И платье у нее - непростое: рубаха белая длинная до пят почти. И стан и подстава из тонкой ткани сотканы, не как обычно, когда подстава из более грубой, жесткой. И, мало вышивкой, еще и другой тканью красивой, узорчатой края одеяния обшиты. Не видел никогда такого!
Оглядел дружинников - братья тоже глаз не спускают, чуть ли слюной не давятся, Милорад глаза старательно отводит, даже Третьяк, не смотри, что женатый - оглядывает ладную стройную фигурку. Злость какая-то на них шевельнулась! Снова прикрыть ее захотелось! Да, что это со мной? Умом, что ли, тронулся? Или околдовала меня русалка? Что за мной следит-то?
***
Ах, как жаль, что мне впереди идти надобно! Лучше бы я сзади! Так на милого своего любовалась бы! Богдан! Имя какое красивое! Не могла сдержать улыбку, так радовалась встрече с ним. Ну, и что, что он не признал меня. Дедушка тоже бабушку не сразу полюбил! Нашла! Дождалась! Встретила! И, надо же, такой красивый - судьбой моей оказался! Век бы на него смотрела!
Ничего вокруг не замечала. Все таким хорошим, красивым казалось - и солнышко ласково грело, и комары не кусались, и в небе - ни облачка!
– Ясна!
Вздрогнула, не ожидала, что он вдруг так близко окажется. Так хотелось его тоже по имени назвать?
– Что, Богдан?
Не привык он, похоже, что девицы так запросто с ним разговаривают - вон, как удивленно смотрит. А что если? Что если он женат? Как узнать-то? Прямо спросить - нельзя. Так может же быть? Он же мне предназначен, но вдруг... Так задумалась, что не услышала, что он сказал. Тогда он повторил свой вопрос: