Пес бездны, назад!

— Никак, — Осень отвернулась.

Рассказывать о своём унижении даже собственному бреду совершенно не хотелось.

— Ну и как ты растёрла его в ответ?

— Если бы у меня был автомат, я бы их перестреляла. А без автомата…

— И села бы лет на двадцать. А смысл? Жизнь нескольких ублюдков вряд ли стоит твоей жизни.

— А тогда как? Влюбить в себя? Но это, знаешь…

Отражение заржало:

— Прости, но это из разряда того же бреда, который ты бросила мне в воду: «его стальные мышцы напряглись». «Эрик совершенно потерял голову от её зелёных глаз» и всё такое. Я заглянул, извини.

— Ничего, — промямлила Осень. — И что ты предлагаешь?

— Ты знаешь, где находится Камчатка?

— Да, конечно. На берегу Тихого океана, на северо-востоке Евра…

— Бездна! За что это мне?! Котельная «Камчатка»? «Кино», Виктор Цой, ну?

Осень захлопала глазами:

— Кто?

Отражение закатило глаза:

— Как недолог человеческий век! У тебя есть карманное зеркальце?

Зеркальце Осень нашла в вещах старшей сестры. Оно было круглым, с Эйфелевой башней и безликой дамой в шляпке. Девочка напялила кроссовки, нахлобучила кепку, закинула рюкзачок на плечи.

— И что дальше?

Но отражение не ответило. Оно стояло, привалившись к дверному косяку и угрюмо смотрела из-под козырька на Осень, словно приличное повторяя движения хозяйки.

— Я тут.

Девочка чуть не выронила карманное зеркальце. Раскрыла его. Оттуда ей подмигнуло маленькое отраженьице.

— Ещё немного, и я поверю, что это действительно магия, — хмыкнула Осень. — До такого бреда я бы сама не додумалась. И куда теперь?

— Где улица Блохина знаешь?

— Нет. А где это?

— Сколько тебе лет?

— Скоро шестнадцать.

— Круто, — кисло заметило отражение. — Где ты живёшь, альтерэго?

— Осения. Меня так зовут. Введенская… Стоп, подожди. Ты зачем у меня адрес спрашиваешь? — девочка насторожилась.

— Ты боишься собственного бреда? Серьёзно?

— А зачем моему бреду мой адрес?

Отражение фыркнуло. Рассмеялось.

— Алису разбудишь, — прошипела Осень, проскользнула в коридор, сбежала по лестнице и вышла на улицу, запруженную машинами. Мир просыпался.

— Покажи окрестности, — потребовало отражение. — Гм… Ага… Дом Кустодиева справа… То бишь слева… Большая Пушкарская? Ну точно. Тогда шлёпай по ней к Петропавловке.

— Пушкарская не выходит к…

— Знаю. Я направление имею ввиду, чудо. Давай-давай, Осения. И держи меня так, чтобы в зеркало была видна улица.

Осень надвинула кепку почти на глаза, засунула правую руку в карман и повернула налево, держа зеркальце перед собой в левой руке.

— Зачем нам Блохина? — уточнила пасмурно. — И эта… как её… «Камчатка»?

— Там кое-что спрятано занимательное. Потом узнаешь. Что? Бездна! Когда успели?

— Ты про разрушенный дом и забор?

— Про него.

— Года два назад…

— Хорошо, что тайник не там, — помрачнело отражение. — А ведь была такая мысль. Ладно.

Они помолчали. Осень бодро топала мимо старинных и не очен зданий. Дошла до Съежинской.

— Поворачивать?

— Гм… Покажи панораму. Дом с башенкой… Безголовую даму мы прошли… Прямо, душа моя.

— Прямо — рыжий дом, — съязвила Осень.

— Обогни морковку слева и продолжай движение с той же стороны улицы, с какой идёшь. Кстати, прекрасный Витэль — твой одноклассник?

— Да.

— То есть… И ты серьёзно втюрилась в такого сопляка? Ему же, как тебе, лет пятнадцать. Бездна! Да у него же утренние поллюции, прыщи и спермотоксикоз. Осения, ты разочаровываешь меня. Что безвкусица?

— Ему шестнадцать…

— А, ну совсем другое дело, — ехидно засмеялось отражение.

Осень нахмурилась. С одной стороны, было почти приятно слышать такие издёвки над парнем, который обидел её, но с другой…

— Заткнись. А то закрою и выброшу зеркальце в речку.

— Ладно. У эльфов прыщей не бывает. И по утрам ничего, кроме солнышка, не встаёт. Уговорила. Стоп. Вот этот модерн очаровательный с эркерами и башенкой-мезонином, это дом наглеца Бороздкина. За ним Зверинская. Поворачивай через сквер налево, перейди улицу и топай по ней до жёлтого здания с дракончиками-флагодержателями. У него ещё угол закруглённый. Напротив будет скверик. Там повернёшь направо, вдоль стены, а затем снова налево. Это и будет улица Блохина. Её не переходи.

— Девушка, с вами всё хорошо? — участливо спросила какая-то старушка.

— Спасибо, всё нормально, — пискнула Осень.

А потом лопатками чувствовала её подозрительный взгляд.

— Они тебя слышат? — прошептала в самое зеркало.

— Твой бред?

— Ты можешь не отвечать вопросом на вопрос?

— Слышат. Поэтому ты очень по-идиотски выглядишь.

— Ну спасибо.

Мимо на самокате проехала женщина в светлом плаще. Позади неё радостно катил на маленьком самокатике малыш лет четырёх. Он отталкивался ногой от асфальта, изображая, наверное, паровоз:

— Чух-чух, — и был полон величия момента.

Осень молчала. Снова спрятала зеркальце в карман и старательно вглядывалась в здания, изо всех сил стараясь не пропустить жёлтого, с дракончиками. Металлических дракончиков она увидела не сразу, зато всё остальное ей понравилось. И закруглённый угол, и балкон полукруглый на нём.

Сквер был перегорожен забором, но Осень нырнула между круглой пристройкой с надписью «огнеопасно» и стеной углового дома, затянутой зелёной сеткой. И остановилась на следующей улице рядом со свежепокрашенным домом.

— Всё, мы пришли. Дальше?

— Вон в тот поворот между дома… ми! Бездна!

— Что не так?

— Всё. Всё не так! Какого пса пархатого они отремонтировали здание?!

Осень с недоумением оглянулась на симпатичное здание в шубе цвета латте. Прошла в его внутренний двор. Пожала плечами:

— Вон, надпись «Камчатка». Это бар. Или что-то вроде. Нам туда? И барельеф тут какой-то…

— Покажи стену напротив.

Девочка обернулась, направила зеркальце на граффити, украшавшее обшарпанную пристройку. Противоположный дом выглядел намного хуже того, где располагалась «Камчатка». Миловидный мужчина с лицом азиата и тёмными волосами смотрел с граффити на гостью. Кирпичи стены были расписаны разноцветными маркерами.