Пес войны. Трилогия.

В ту же минуту, в его мозгу на секунду возник образ юной, ослепительно красивой девушки. Вздрогнув, он удивлённо посмотрел на прямую спину хранительницы и услышал ироничный ответ:

– Ты спрашивал, так посмотри.

– Прости, хранительница. Я не хотел тебя обидеть.

– А я и не обиделась. Я хоть и старая, но всётаки женщина, и мне приятно, что ты так подумал о моей походке.

В сознании Араба прозвучал её тихий смех, словно журчание весеннего ручейка. Удивлённо покачав головой, Араб мысленно произнёс:

– Сейчас, своим смехом, ты мне очень напомнила одну женщину, которую я встретил в своём первом путешествии.

– Старейшая помнящая, по имени Кара? – снова рассмеялась хранительница.

– Ты знаешь её? – растерялся Араб.

– Это моя старшая сестра.

– Так ты из племени верров? – не поверил Араб.

– Тебя это так удивляет?

– Но ведь старейший сказал, что переход между мирами для посторонних закрыт.

– Всё верно. Придёт время, и я должна буду уйти обратно. Сюда я попала, когда погибла моя предшественница. Тогда в вашем мире шла большая война, и круг не мог взять нужного человека отсюда. Но это долгая история.

Они замолчали, думая каждый о своём. Араба так и подмывало спросить у неё, что стало с девушкой по имени Сала и с его возможными детьми, но поднимать эту щекотливую тему при остальных он не стал. К его облегчению, они вошли в деревню и сходу наткнулись на сидевшего прямо на голой земле индейца. Хранительница милостиво протянула ему руку и мужчина, нисколько не стесняясь, благоговейно поцеловал её. Усилием воли сдержав своё удивление, Араб включил фонарь, освещая лицо проводника. Перед ним стоял коренной житель этих земель: коренастый, жилистый, со скуластым лицом, почти лишённым мимики, и чёрными, бездонными глазами.

– На каком языке ты предпочитаешь говорить? – спросил Араб, переходя на креольский, эдакую смесь индейского, португальского и испанского языков.

– Я говорю на креольском, английском и испанском, поэтому решайте сами, – равнодушно пожал плечами проводник.

– Отлично. Надеюсь, стрелять ты тоже умеешь, – кивнул в ответ Араб.

– Я охотник, – коротко ответил индеец, не меняясь в лице.

– Тогда просто здорово, – весело улыбнулся Араб. – Нам нужно попасть в место, которое описала хранительница, за один день. Это возможно?

– Мы будем там завтра, после обеда, – уверенно ответил проводник.

– Как тебя зовут, дружище?

– Дункан.

– Что ж, Дункан, ты знаешь, что нам предстоит, поэтому не будем терять времени. Ты готов?

– Давно уже, – усмехнулся в ответ индеец, закидывая на плечо потёртый вещмешок и старую английскую винтовку «Лиэндфилд».

Это оружие ещё во времена англобурской войны в Африке прозвали «бур». Дура, прицельно лупившая аж на три километра. Увидев этот раритет, Араб удивлённо ахнул и, не удержавшись, осторожно протянул к ней руку. Заметив его неподдельный интерес, индеец польщённо улыбнулся и, передав ему винтовку, с заметной гордостью произнёс:

– Это ружьё моего отца. Он его за пять шкур ягуара выменял.

– А где ты патроны к нему берёшь? – не сдержал любопытства Араб.

– Приходится покупать. Дорого очень, но не жалею, она того стоит, – пожал плечами индеец.

– Закончим дело, дашь мне один патрон для образца. Будут тебе боеприпасы, – твёрдо пообещал Араб, поглаживая винтовку, словно женщину.

Вернув оружие с явным сожалением, он с улыбкой попрощался с хранительницей и кивнул, показывая, что они готовы. Закинув винтовку на плечо, проводник поклонился женщине и уверенно зашагал в сторону от деревни. Шедшие за Арабом воины круга недоумевали, каким образом индеец умудряется находить дорогу в кромешной темноте, но, ступая за ним след в след, они ни разу не споткнулись. Опытный проводник сумел вывести их к нужному месту ещё до обеда, благодаря умению и выносливости воинов. Увидев описанное место, Араб внимательно осмотрелся и, сняв поклажу, приказал:

– Вернитесь в джунгли и разбивайте лагерь, а я пойду осмотрюсь.

Медленно спустившись по дороге до середины склона, Араб ещё раз осмотрелся, удовлетворённо кивнул и проворчал:

– Место и вправду отличное. Но я так и не понял, кто так старательно просветил хранительницу по этому поводу.

Вернувшись обратно, он достал из своего рюкзака мины и сапёрную лопатку. Увидев его приготовления, воины насторожились и потянулись за оружием, но Араб, чуть усмехнувшись, велел им заниматься ужином. Удивлённо посмотрев ему вслед, Майк повернулся к приятелю и, пожав плечами, спросил:

– Это очередной акт недоверия, или он и сам не знает, что делает?

– Не знаю. Вернётся, спросим, – пожал плечами Квон, разводя костёр.

– Он знает, что делает. Мины ставить – дело опасное, – неожиданно ответил им индеец.

– Откуда ты знаешь, что он собирается делать? – спросил Квон.

– Я в молодости в национальной гвардии служил, – чуть усмехнувшись, ответил Дункан. – Тогда, для парня из сертанов, это была единственная возможность посмотреть мир и чемуто научиться. Благо, школу при церкви я закончил на отлично. Так что, в армию меня взяли с удовольствием. Там и научился коечему.

– Не думал, что ставить мины опасно, – протянул Майк.

– Оружие – это всегда опасно, – философски ответил индеец и, взяв свою винтовку, заботливо прислонённую к дереву, скрылся в зарослях.

Спустившись до самого узкого на подъёме места, Араб установил пару мин и, поднявшись выше, снова взялся за дело. Расчёт был прост. Взорвать первую и последнюю машины, после чего добить остатки отряда из гранатомётов, проведя зачистку. Пользуясь господствующим положением, они могли сделать всё за несколько минут. Устанавливая мины, Араб пожалел, что рядом с ним нет его команды наемников. Будь рядом с ним его парни, так и мины не потребовались бы. Пара залпов из гранатомётов, и всё было бы кончено. Установив мины и отметив место, он отошёл в сторону и, убедившись, что всё сделано правильно и заметить мины невозможно, отправился в лагерь.

Дункану повезло. Точнее, сработал наработанный годами профессионализм и опыт, который, согласно старой пословице, пропить невозможно. Увесистый агути вскоре шкворчал над костром, исходя жиром и умопомрачительным запахом. С лёгкой усмешкой на маловыразительном лице индеец поворачивал жаркое над углями, то и дело посыпая его какимито порошками.

Сидевшие у костра воины с интересом наблюдали за его действиями, откровенно исходя слюной. Вернувшийся Араб, подсев к костру, с интересом принюхался к мясу и, удивлённо посмотрев на проводника, спросил:

– Чем посыпаешь?

– Это наши индейские травы, – пожал плечами Дункан, продолжая поворачивать жаркое.

– Поделишься секретом?

– Вернёмся в деревню, там посмотрим, – без улыбки ответил проводник, повернувшись к нему.

Молча кивнув, Араб устроился поудобнее и принялся сосредоточенно наблюдать за его действиями, то и дело задавая вопросы. После ужина, развесив гамаки на деревьях, вся четвёрка устроилась спать.

* * *

Едва только в агентстве улеглась волна, поднятая похищением дочери сенатора, как на голову директора Сторма снова обрушилась новая неприятность. Несмотря на все его доклады о сложностях, связанных с очередным открытием проекта «Дикая энергия», он снова был вызван на доклад в Совет безопасности, который заседал в сильно усечённом составе. Едва увидев сидящего во главе стола сенатора Ливински, директор немного воспрял духом. Как ни крути, а сенатор буквально пару дней назад лично столкнулся с тем, что умеет бывший наёмник по кличке Араб. И теперь директор очень надеялся, что, благодаря этому неприятному знакомству, Ливински примет правильное решение. Однако сидевшие рядом с сенатором чиновники, которых Сторм знал только понаслышке, имели на этот счёт своё мнение, с порога принявшись устраивать директору разнос за некомпетентность. Не дослушав их вопли до конца, Сторм достал из принесённой с собой папки заранее приготовленный рапорт и, молча положив его на стол, продуманным жестом подтолкнул к Ливински.