Песчаные небеса

– Да пожалуйста, – махнул рукой киммериец и ухмыльнулся. – Работа есть работа, ведь верно?

– Ага, – подтвердила Стейна. – И, между прочим, я Дагарнусу заместо матери, сестры и жены, да достанется благоверная самому Нергалу на том свете!

Ожидать пришлось недолго. Не успел Конан снова наполнить чашу вином, как раздалось деликатное постукивание, дверь тихо приоткрылась и чуть хрипловатый голос произнес:

– Стейна, дорогая, можно к тебе?

Киммериец, наклонив голову набок, рассматривал вошедшего так, что посланник покраснел, от гнева или от смущения. Ростом кофиец был невысок и широк в плечах, а небольшое брюшко и сеть морщин у глаз выдавали возраст – Конан решил, что Дагарнусу не меньше пятидесяти лет. Одежда темных тонов, пусть дорогая и искусно пошитая, еще больше усиливала впечатление, что посол далеко не молод, и жизнь провел отнюдь не легкую. У пояса висел тонкий, длинный меч – обычное оружие кофийских нобилей – и киммериец предположил, что хозяин наверняка недурно обучен с ним обращаться.

– Входи, входи, – Стейна расплылась в улыбке и указала Дагарнусу рукой на кресло, приглашая. – Извини, пожалуйста, за то, что я не одна. Я хочу тебя познакомить с моим старинным другом, Конаном из Киммерии.

– Из Киммерии? – подозрительно спросил Дагарнус, не представляя, как надо вести себя в обществе дикаря-варвара. Но тут Конан встал и вежливо кивнул головой.

– Я покинул родину много лет назад, – сказал он кофийцу, улыбаясь, – и за это время научился разговаривать с приличными людьми. Если вы думаете, что все выходцы из Киммерии одеты в звериные шкуры и не могут связать двух слов, то я – яркий пример того, что такое представление неверно.

– Что вы, я вовсе так не думаю, – слегка смутившись, сказал Дагарнус, оглядывая северянина. – Просто я не ожидал застать у Стейны еще кого-либо…

Посланник повернулся к хозяйке, которая уже встала и намеревалась выйти из комнаты, помня, что Конан хотел поговорить с кофийцем один на один.

– Стейна, мне подождать? Или ты пришлешь ко мне эту пышную красавицу Сайю?

– Нет, нет, – отозвалась хозяйка. – Я уйду совсем ненадолго – надо бы проверить, как управляются на кухне. А вы пока поговорите…

Стейна исчезла, как всегда, с легкостью бабочки.

– И давно вы с ней… мнэ-э… знакомы? – обратился к Конану Дагарнус и в голосе его звучала если не ревность, то обида. Киммериец, решив, что совсем не следует разочаровывать мэтра Дагарнуса в его утешительнице (и почти возлюбленной!), примирительно поднял руки со словами:

– Мы знаем друг друга уже лет десять, и, смею вас заверить, мы только друзья и… ну почти ничего больше. И потом, дорогой мой Дагарнус, нобиль из Кофа, я хотел бы задать вам пару вопросов.

Кофиец еще раз смерил Конана оценивающим взглядом, в котором сквозили холодок и недоверие, и процедил сквозь зубы:

– И что же вы хотите у меня узнать? Предупреждаю, я нахожусь на посольской службе короля Страбонуса, и не должен…

– Мне не нужны ваши тайны, – поморщился Конан. – Вот, посмотрите на эту вещицу.

Киммериец снял с пояса кинжал шейха Джагула и протянул Дагарнусу. Тот аж рот открыл от изумления, принял клинок в руки как величайшую драгоценность, а потом поднял глаза на варвара.

– Откуда это у вас?

– Это подарок шейха Джагула аль-Баргэми, умершего несколько дней назад.

– Умершего? – пораженно переспросил Дагарнус. – Почему?

– Почему? Насколько понял я, шейх умер от удара при известии, что его дочь похитили джавиды.

– Джави… – посланник временно потерял дар речи, когда услышал о вислоухих карликах, а потом неожиданно спросил: – Это шейх Джагул послал вас ко мне?

И тут Конан решил рискнуть. В любом случае, он ничего не терял, а приобрести мог многое. По крайней мере, ухватить кончик нити, потянув за который, можно было бы распутать странный клубок из сплетенных воедино джавидов, пятитысячника, шейха зуагиров и прочих равахов.

– Да, – кивнул киммериец. – Меня послал к вам Джагул, сказав, что я получу от вас дальнейшие распоряжения.

– Шейх нашел его? – быстро спросил Дагарнус, глянув в синие глаза Конана, но тот не смутился и, продолжая блефовать, развел руками, не издав ни звука.

– Так значит, Джагул даже не смог вступить в переговоры с джавидами? – продолжал спрашивать кофиец. – И, конечно же, местонахождение кувшина так и не выяснено?

“Кувшина? – осенило Конана. – Так значит, и тебе нужен стигийский кувшинчик? Не в этой ли вещице первопричина всех событий, а? Как же я мог в этой суматохе позабыть о сосуде белого золота, ради которой джавиды напали на дворец шейха? Ну а ты, бесценный Дагарнус, сейчас у меня попляшешь!..”

– Вы говорите о кувшине, сделанном из переплетенных нитей белого золота? – спросил Конан, желая подтвердить свои подозрения. – Почтенный шейх Джагул, да упокоится его душа на Серых Равнинах, полностью доверял мне, и сказал перед смертью, что я могу обратиться к вам.

– Да, да, я говорю именно о нем! – нетерпеливо подтвердил Дагарнус. – Если Джагул доверял вам, то вы должны знать, что этот кинжал был подарен мною шейху, дабы он мог оборонится от темной магии подземных карликов…

Мало-помалу, осторожно задавая наводящие вопросы, Конан вызнал почти все, что хотел, но легче от этого ему не стало. Киммериец понял, что предчувствия его не обманули, и он, можно сказать, обеими ногами вляпался в историю, затрагивающую интересы многих, причем судьба Мирдани особой роли, как выяснилось, в ней не играла. Поначалу Дагарнус мялся, явно не желая рассказывать северянину все, и не до конца доверяя ему, но когда Конан сказал, что знает настоящее местонахождение кувшина и потребовал прояснить все детали этого дела, кофийский посланник выложил варвару все или почти все – киммериец видел, как запрыгали огоньки в глазах Дагарнуса при словах о том, что кувшин довольно скоро может оказаться в его руках.

– Послушайте, приятель, – прищурив глаза, кофиец метнул острый взгляд на Конана. – А вы случайно не тот человек, которого сейчас ищет весь Султанапур?

– Случайно тот, – подтвердил Конан и дальше начал врать напропалую. – Минувшей ночью я пытался выкрасть кувшин у его нынешнего владельца, и заодно освободил дочь Джагула, похищенную джавидами. Шейх Джагул заплатил мне за это и сказал, что вторую половину денег я смогу получить у вас. Но о золоте потом. Сейчас – рассказывайте или я попросту откажусь работать.

История, поведанная Дагарнусом, была очень странной. По его словам, маг из Алой Цитадели, Тсота-Ланти – при упоминании имени мага из Кофа Конан поморщился, будучи наслышан о нем с далеко не самой лучшей стороны – посоветовал его величеству, королю Страбонусу найти некую драгоценную вещь, с которой связана старинная и мрачная тайна народа джавидов. Посланник, используя самые вычурные выражения, поведал о том, что королевству Коф прямо-таки не дают житья злонравные соседи, вроде Шема и Аквилонии, только и мечтающие оттяпать у Страбонуса кусок территории. Ну и конечно же, королю совершенно необходимо иметь хоть какую-то защиту от наглых притязаний пограничных держав. Сосуд же может очень помочь великому магу Тсота-Ланти и королю оборонить границы своего государства.

“Ну-ну, – подумал Конан. – Какая трогательная и печальная история! Несчастный Страбонус, которого обижают все, кому не лень, и, конечно же, его прихвостень-маг – этот спит и видит, как защитить своего несчастного монарха от гнусных посягательств… Так я ему и поверил! Если в кувшинчике находится нечто, способное принести пользу Тсота-Ланти, то тогда сосуд следует попросту выкинуть в море, откуда достать его будет трудновато даже ему. Не иначе, как этот стервец Страбонус замыслил устроить соседям жаркие денечки с помощью темной магии Сета. Посмотрим, что Дагарнус мне еще напоет!..”