Пешка для наследника

– Глеб… - Жене было невыносимо это слушать, но он, казалось, не слышал её:

– Ты должна была мне все рассказать, я твой муж, в конце концов!
– Глеб вдруг остановился и безумным взглядом прожег Женю.
– Ты хоть понимаешь, что если бы я был в курсе, ни за что не уехал! Ты ЭТО понимаешь?! К тому же, я ЯСНО выразился: СИДИ ДОМА!!! Зачем тебя понесло на этот концерт?!

– Глеб, ХВАТИТ! Умоляю! Ничего уже не вернешь обратно! Хватит, мне и так больно!
– срывающимся голосом воскликнула Женя, стирая со щек слезы.

– Почему не сказала? – хрипло повторил Глеб.

– Я… боялась, - задыхаясь от слез, прошептала Женя, - я боялась, что ты не захочешь этого ребенка.

На Оболонского словно ушат холодной воды вылили. Он застыл в оцепенении и, ошеломленно качая головой, тихо произнес:

– Не важно, кто был отцом, я бы принял этого малыша и растил как родного. А знаешь почему? Я люблю тебя.

– Глеб, я… - Женя снова не договорила, Глеб в несколько шагов очутился рядом и стиснул её бледную руку.

– Прости меня, - заговорил он.
– Прости - это я виноват во всем! Я разрушил твою жизнь! Твой муж стал невинной жертвой, пешкой в чужой игре. И этот ребенок… - он сглотнул, - он должен был родиться. Дмитрий имел право оставить тебе частичку себя… - в его взгляде было столько горечи.
– Я и этого ему не позволил. Умоляю, прости, прости меня - столько боли я тебе причинил! Ты была моим спасением, но теперь…

Женя не знала, что и думать. Его слова, такие странные, словно именно он повинен во всех её бедах. Но ведь ребенок…

– Ты не виноват, что я потеряла ребенка. Это случайность…- проговорила Женя.

Глеб поднял на жену скорбный взгляд и прошептал:

– Это мой брат. Это Даниил подлил тебе какую-то гадость в стакан с соком, что и спровоцировало выкидыш. А если бы я был рядом - ничего этого бы не случилось.

Женя с шумом втянула в себя воздух. Части картины вдруг сложилась в единое целое - концерт, странные взгляды Оболонских… Сок… Именно после этого ей стало плохо. Боже!

– Зачем?
– хрипло спросила она и тут же испуганно вскрикнула, увидев выражение его глаз - ничего человеческого, первородная ярость, окутанная пеленой тьмы. И где-то в глубине жажда убийства…

Глеб поднялся на ноги и зловеще проговорил:

– Я убью его. Я убью эту тварь, - и направился к выходу.

– Глеб, нет!!! Опомнись, умоляю! Остановись!!
– закричала Женя в панике, но он, словно не слышал её или не желал слышать. А она знала, что если сейчас даст ему уйти, произойдет нечто страшное.

Усилием воли села в кровати и попыталась встать, превозмогая страшную боль. Но не удержалась и упала на пол. В бессилии ударив кулаком об пол, Женя зарыдала:

– Остановись… Не делай этого, умоляю…

На крики в палату вбежали медики. Они пытались поднять её, что-то говорили, стараясь привести в чувство, но Женя продолжала вырываться, не спуская взгляд с двери, лелея надежду, что муж вернется. Но вместо Глеба в дверях появилась взволнованная Маргарита, прибежавшая на шум и крики. Она потрясенно наблюдала, как несколько медсестер пытаются успокоить яростно вырывающуюся и рыдающую Женю.

Заметив Марго, Женя проговорила из последних сил:

– Марго, помешай ему! Он убьет его! Пожалуйста!

Маргарита все поняла. Глеб решил убить Даниила. И в том состоянии, что он находился, Марго не сомневалась - брат исполнит задуманное. Кивнув, она резко сорвалась с места и выбежала из палаты.

А Женя, у которой больше не было сил сопротивляться, позволила уложить себя в кровать и вколоть снотворное.

Последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в сон - удаляющийся силуэт Глеба.

– Остановись…

* * *

Даниил сидел в гостиной и спокойно попивал вино. Он расслабленно растянулся на диване и закрыл глаза. Все произошло так, как и было задумано… Теперь осталось совсем немного, и он будет купаться в деньгах. Сможет себе позволить все! И никто не в силах помешать ему. Как долго он ждал этого момента. Сначала дорогой дядя все никак не желал умирать, а потом и эта девчонка Евгения никак не поддавалась на его ухаживания! Безмозглая дура, не захотела по-хорошему - вот теперь будет по-плохому… В этих приятных думах, Даниил пропустил тот момент, когда парадная дверь с грохотом отворилась…

Он открыл глаза только в момент, когда кто-то мертвой хваткой сжал ворот его рубашки, резко поднимая на ноги. Прямо перед собой Даниил увидел разъяренное лицо Глеба, глаза которого полыхали дьявольским огнем.

И Даниилу стало страшно. По-настоящему страшно, такого брата он ещё никогда не видел, даже в моменты слепой ярости. Не-ет, он был не в ярости, он жаждал убийства. Он хотел убить ЕГО!

– Глеб… - только и успел проговорить Даниил, прежде чем тяжелый кулак брата опустился в его лицо с такой силой, что тот отлетел на журнальный столик, разлетевшийся под тяжестью мужского тела.

Глеб, не помня себя от бешенства, вновь поднял Даниила за шкирку и принялся колотить ненавистное лицо изо всех сил. Тот даже не сопротивлялся - просто не мог, первый же удар привел его в полубессознательное состояние.

Удар… удар… удар… Глеб желал только одного - вытрясти из брата всю черную душонку, навсегда стереть с его смазливого лица нахальную усмешку. Лицо Даниила превратилось в кровавое месиво, в котором с трудом узнавалось некогда идеальное лицо блондина.

– Ты пожалеешь, что на свет родился, подонок, - выплюнул Глеб и занес кулак для сокрушительного удара, как вдруг в гостиной прозвенел голос:

– Не смей прикасаться к нему!

Он расцепил «объятия» и, не обращая внимания на рухнувшего под ноги Даниила, обернулся на звук голоса. В дверях стояла Ева и с нескрываемой ненавистью смотрела на Глеба. Он скривился в жесткой усмешке:

– Ах, прости, МАМОЧКА, я немного помял твоего любимого сыночка!
– Глеб сделал пару шагов по направлению к ней, та тут же напряглась и невероятным усилием заставила себя остаться на месте.
– Но это лишь начало. Знай - я этого так не оставлю. Вы перешли все границы и возмездие будет страшным - я это вам гарантирую.

– Да как ты смеешь так разговаривать с матерью?
– взвизгнула Ева.
– Прояви уважение!

– Уважение?!
– Глеб помотал головой, не веря своим ушам.
– Я не ослышался?!
– он темной скалой навис перед ненавистной женщиной, еле сдерживая себя.
– Может, мне ещё в сыновей любви тебе признаться? Тебе! Женщине, которая готова уничтожить ВСЕХ, ради достижения своей цели! Сначала Леонид, потом на очереди был я, так ведь? Ты и со мной хотела расправиться, МАМОЧКА, освобождая путь любимому сыночку! Но вдруг на горизонте замаячила невинная девочка, которую вы тут же превратили в жертву, - глаза Евы постепенно наполнялись страхом по мере того, как Глеб методично раскрывал все её секреты. Ева смотрела на сына человека, которого ненавидела больше всего на свете и в ужасе понимала, что перед ней стоит обозленная, жестокая копия Леонида. В Глебе нет той мягкости, и он не остановится. Он раскрыл их с Даниилом план. Он знает, что это она убила Леонида Оболонского.