Пешка в чужой игре

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ТОЛКОВИЩЕ ДЛЯ ЦЕЗАРЯ И КОРОНАЦИЯ ЛЮТОГО.

...Цезарь заметил неладное примерно недели две тому назад. Главный бухгалтер доложил ему, что зиц-председатель Прохоров, а попросту, ставленник Монарха в группировке, неожиданно затребовал документы, касающиеся финансовой и хозяйственной деятельности всех подотчётных ему фирм. Просмотрев список затребованных документов, Цезарь понял, что того интересовало движение финансов фирм за последние три месяца, в частности доходные и расходные статьи.

"Странно, неужели Монарх перестал мне доверять, и решил проверить, получает ли общак от деятельности фирмы достаточные денежные поступления, и не использую ли я деньги фирмы в своих целях. А может, кто-то из крупных воров в законе, решил убрать меня от контроля за этими фирмами и посадить на хлебное место своего человека", - подумал Цезарь.

...Чёрный «Мерседес мчался на большой скорости по центру столицы, ловко лавируя в потоке машин. Отправляясь на "толковище", Цезарь не очень-то беспокоился за свою безопасность, в следовавшей за ним машине сидели лучшие бойцы из бригады Лютого, и все они готовы были защищать его, не щадя живота своего. Однако, эти принятые им меры сегодня, не гарантировали Цезарю безопасность на будущее – если не удастся разойтись с ворами по-мирному. Любая «шестёрка», которую пошлёт кто-нибудь из авторитетов, может убить его в любом, совершенно неожиданном месте. Не будешь же таскать за собой охрану в туалет или в постель к жене.

В знакомом дворе Цезаря встретили как обычно – молодые, крепкого телосложения парни ощупали его внимательными взглядами, и так же молча проводили в зал, где уже собрались криминальные авторитеты. По тому, как сдержанно встретило общество его появление, Цезарь понял, что предъяву ему будут кидать серьёзную, и что большинство присутствующих на сходке, объединились в своём мнении. Когда все расселись, поднялся Базилевс – вероятный приемник Монарха на посту смотрящего России и, глядя прямо в глаза Цезарю, сказал: - Мы все знаем тебя, Цезарь, по твоим прежним честным делам, и никто из нас не мог себе даже представить, что настанет день, когда придётся сделать тебе предъяву.

– И в чём же ваша предъява? – спросил Цезарь, на лице которого не дрогнул ни один мускул.

– Мы обвиняем тебя в самом позорном для вора преступлении – в крысятничестве, - чеканя слова, продолжал Базилевс.

Цезарь был готов к любому развитию событий, однако речь обвинителя его удивила. Впрочем, не только его – по залу прокатился шум, воры переглядывались, перешёптывались и кивали головами. То, что сказал Базилевс, означало кровь: либо кровь Цезаря, если сходняк признает обвинение справедливым, либо кровь Базилевса, если ему не удастся доказать справедливость обвинения. Цезарь посмотрел на Монарха – тот сидел молча, и его лицо было непроницаемо. Так и не поняв, о чём сейчас думает смотрящий России, который короновал его, решил защищать себя сам.

– Я согласен с тобой, Базилевс, крыс в своей среде надо вылавливать и безжалостно их уничтожать. Всё по понятиям. Ты кидаешь мне предъяву. Можешь обосновать её? – спросил побледневший Цезарь.

– Конечно, могу, - убеждённо ответил Базилевс. – Я знаю, что полагается за гнилой «базар» и готов подписаться кровью под каждым, сказанным здесь, словом. Обвинитель говорил спокойно и обдуманно, страшное оскорбление не в запале сорвалось с его уст – видимо, он был уверен в прочности своих позиций. Чтобы так себя вести, ему надо было заранее списать Цезаря в расход. Видимо, посчитав, что Цезарь уже будет не у дел, Базилевс рассчитывал поставить "смотрящим" за Москвой своего человека и наложить лапу на активы империи Цезаря именно сейчас, не дожидаясь, когда умрёт Монарх.

– Что мы имеем? Цезарь размещает общаковые деньги на своих счетах здесь и за рубежом. А как называются люди, которые тырят у своих? Правильно, крысятники. А что с крысятниками положено делать? – продолжал свою речь Базилевс.

– Ты всё-таки базар фильтруй, - сказал Цезарь, сжав кулаки и почувствовав, как на его скулах забегали тугие желваки.

– Ты, Базилевс, полегче, - сказал дагестанский авторитет, по кличке Шалва. – Чего ты гонишь раньше времени? Для меня, например, ещё не всё ясно. Пускай Цезарь объяснится.

– Я объяснюсь. Базилевс специально рамсы путает, и переводит стрелки на меня, чтобы общество не узнало о его зехерах, - сказал Цезарь и посмотрел на побелевшего от злости апонента.

В зале воцарилась мёртвая тишина. Все воры сидели неподвижно, устремив на Цезаря настороженные взгляды, и только Сохатый одобрительно кивал седой головой.

– Что касается предъявы Базилевса, так я могу кинуть ему в оборотку точно такую же. Мне известно, что он вместе со "смотрящими" за Хабаровским и Приморским краями - Джемом и Пуделем, продают красную икру за кордон, и с этого бизнеса в общак не внесли ни одной копейки. Так может народ разберётся и решит, кто из нас крыса?

– Ты чего буровишь!? – закричал, вскакивая со своего стула Джем. – Народ, я не при делах!

– А ты что молчишь? – спросил Цезарь Базилевса и, не дождавшись вразумительного ответа, зло и презрительно усмехнулся.

Сидевшие за столом воры зашумели, задвигали стульями, стали громко разговаривать, обсуждая встречную предъяву Цезаря.

– Хватит базарить! – наконец, хлопнув рукой по столу, крикнул Монарх, и в зале сразу же установилась мёртвая тишина.
– Я терпеливо выслушал все ваши речи, теперь послушайте меня. Тяжко мне на старости лет разгр<font color=#909090>****ь</font> заморочки поганые, но я своё слово скажу. Базилевс рано возомнил себя смотрящим за Россией - я ещё пока жив. О его «зехерах» я знаю, и знаю, почему он стрелки переводит на Цезаря.

– Ты, Монарх, на что намекаешь? – ощетинился Базилевс. – Ты хоть и верховный смотрящий, но базар свой тоже фильтруй.

– Да я его уже час в своей голове фильтрую, и про ваши макли с дальневосточниками не от Цезаря знаю. Я понимаю, что Москва лакомый кусман и при твоих аппетитах он тебе очень бы пригодился, но тебе его не укусить – подавишься. Так что твой косяк разгрести можно только по нашим понятиям. А как это делается, ты отлично знаешь. Я всё сказал, дальше пусть народ выскажется.

Сидевшие за столом воры хмуро молчали, понимая, что от их решения зависит жизнь одного из собратьев, но воровской закон суров.

– По-понятиям, оскорбление смывается кровью, - наконец сказал старейший вор в законе – Сохатый. – Мы не имеем право нарушать понятия.

– Какое мнение у остальных? – спросил Монарх, обводя присутствующих суровым взглядом.

– Кровь, - сказал Шалва.

– Кровь, - согласился сидящий с ним рядом Стилет – "смотрящий" Поволжья.

– Кровь...раздались голоса всех присутствующих в зале.

– Ну что, Базилевс, хочешь что-нибудь сказать в отмазку? – спросил Монарх. – Народ ещё послушает тебя.

– Я зону держал, а вы мне гнилые предъявы кидаете! – закричал Базилевс, обводя всех присутствующих бешеным взглядом.

– Так Цезарь тоже не простой пацан, тоже зону топтал, а сейчас "смотрящий" за центром Москвы, - не меняя выражения лица и тембра голоса, сказал Монарх.

– А ты, старый, значит, за него мазу держишь? – криво усмехнулся Базилевс. – С чего бы это?