Пешком

Отец.Точно. Вы хотите новую невесту?

Поручик Зелинский. ПьяныйОна совсем не новая.

Баба.Нравится вам эта девушка?

Поручик Зелинский.Почему бы и нет? Невеста с ребёнком это даже лучше

чем без него. К Учителю.Придёт на готовое, и не нужно беспокоится.

Баба.Что ты сказал?

Поручик Зелинский.То, что вижу.

Отец.Ваша дочка в самом деле в благословенном положении.

Баба.Такое благословение это кара божья.

Отец.Почему? Ребёнок это радость и утешение. Будут крестины.

Баба.Однако свадьбы не было.

Отец.А можно спросить, кто счастливый отец?

Баба.А кто его знает. Сначала её немец – жандарм принудил, а потом

разные были. Сначала били, а потом полюбовно. Что б они все издохли.

Супериус.Кстати.

Отец.Значит, военный ребёнок. Но вы не огорчайтесь, ведь он родится после

войны.

В дали слышен крик, ни то человеческий, ни то крупный зверь.

Нечленораздельный, отдалённый, но так как ночь на равнине ясная –

отчётливо слышный.

Баба.А это что?

Отец.Чёрт его знает.

Баба.Вы бы черта не вспоминали в недобрый час. Тут полно покойников

лежит.

Отец.Но мы то живы.

Баба. креститсяБоже, сохрани! А!

Баба испугано крестится, потому что с правой стороны приближается

фигура в солдатской шинели, длинной до земли, воротник поднят, голова

обрита. Это та самая фигура, что мы видели в третей сцене первого

акта, то самое, неопознанное лицо (автор предлагает, натянуть на

голову актёра прозрачный, бесцветный чулок), но не запачканное кровью.

Чёрные, круглые очки слепого. В одной руке белая трость, которой он

ищет дорогу. Под мышкой несёт скрипку.

Сцена 2.

Поручик Зелинский.Стой, кто идёт!

Поручик силится подняться из коляски, но он слишком пьян и падает

обратно. Тип откладывает гармонику и подходит к пришельцу. Освещает

его карманным электрическим фонариком.

Тип.Порядок, пан поручик. Это какой то слепой. Гасит фонарик.

Поручик Зелинский.Чего он хочет?

Музыкант.Иду на свадьбу. Слышу поют, я всегда по свадьбам хожу и играю.

Супериус встаёт со скамейки. Музыкант садится на землю около костра,

спиной к зрителям, между костром и зрителями.

Музыкант.Можно на крестинах или поминках. Каждому по потребностям.

Слышен крик – вдали, по новой.

Отец.Вы с дороги. Может знаете, что там делается?

Музыкант.А, это? Режут одного.

Супериус.Кого?

Музыкант.Поймали одного и режут.

Баба.О Боже, человека?

Музыкант.Немца жандарма. Он переоделся в гражданское и бежать хотел,

но я знал это. Под мостиком с ним забавляются.

Слышен крик. Тип подходит к Поручику Зелинскому и наклоняется над ним,

говорит в полголоса.

Тип.Пан поручик, как то уж они, может мы лучше уйдём.

Поручик Зелинский силится встать, но не может. Упал обратно и махнул

рукой отказываясь. Супериус проходит на право, встал в отдалении от

группы, спиной к ним, лицом в сторону, откуда слышен крик.

Музыкант.Ножи у них тупые, дело идёт непросто. Не то, что бритвой.

Супериус поворачивает голову, смотрит на музыканта, потом снова

перед собой. Девица поднимается с земли, идёт на право, наискось, в глубь

сцены, то есть к горизонту, в сторону, откуда слышен крик.

Баба.А ты куда идёшь?

Девица, погруженная в себя, идёт дальше. Баба срывается, догоняет её и

провожает к костру, сажает перед собой, держит за руку. Слышен крик.

Баба.Ты не слушай.

Музыкант.А почему бы и нет? Жених призывает, невеста слушает.

Играет на скрипке весёлую народную мелодию и поёт.

А мой малый в красной шапке,

Смотрит в потолок,

Чтобы наши с тобой дети

Вышли на поток.

Отец встаёт и подходит к Музыканту.

Отец.Почему бы вам не уйти от сюда.

Музыкант не обращает на него внимания и играет весёлую мелодию

дальше. Слышится последний крик, внезапно прерывается.

Музыкант.Ну вот и закончили, перестаёт играть.

Баба.Спаси, Господь, его душу.

Пани начинает истерически хохотать. Резко перестаёт, подходит к

Музыканту, говорит тихо, но трогательно, почти страстно.