Песнь для Близнецов

– Мы ничего не можем обещать. Но сделаем все возможное. Расскажите все, что знаете о том, что именно произошло между вашим дедом и демоном.

И сказала Гринеру мысленно: «Проверяй каждое его слово, покуда сил хватит… Он может скрывать что-нибудь особенно скверное, порочащее его семью – или же умалчивать о подробностях, которые считает несущественными».

– Я слышал этот рассказ от отца, – начал Ташар, – а тот от своего отца. Восемьдесят лун назад наша семья была одной из самых богатых на побережье. Дела шли в гору, но потом вдруг все начало рушиться. Корабли тонули, товар пропадал. Мой дед, Азар, стойко сносил удары судьбы, и даже долги не подкосили его – он готов был работать, хоть убирая навоз за верблюдами в караван-сарае, и вернуть семье благосостояние. Тем более что его знали как человека честного, и часть кредиторов согласилась подождать либо взимать долги частями. Но потом заболела его младшая жена, самая любимая и красивая, что была матерью моего отца. Азар продал фамильный меч, чтобы купить снадобья Мастеров Тени и священные танцы Глотателей Пыли, но она затухала на глазах. В отчаянии он обратился в храм Солнца, но хакаси не пришли на зов…

Рик с неприязнью подумал, что эти хакаси либо пренебрегают обязанностями, лентяйничая в свое удовольствие, либо же имеют на семью Абайль большой зуб.

– Мой дед почти помешался от горя. Он отправился пешком на гору Фалеф, в надежде найти святого старца, что там, по слухам, обитал. Он стер ноги в кровь, и питался одними листьями, и, добравшись почти до вершины, где лился водопад, нашел лишь рассыпавшуюся хижину. Азар рухнул у озерца, словно мертвый – от горя и голода. А, когда очнулся, увидел прекрасную деву. Она напоила его росой из алого цветка, и спросила, что за горе его гложет. Когда он поведал ей свою печальную историю, она сказала, что может помочь, но взамен возьмет кое-что у его потомков. Несмотря на горе, дед мой догадался сначала спросить, что именно, перед тем как заключать сделку. Она ответила: «Когда страсть завладеет их сердцем, я возьму ее, и все то, что будет с ней».

– О… – тихо сказал бард. – Ну, понятно…

Тео посмотрела на Гринера. «Недоговаривает», – коротко бросил тот мысль.

– Многоуважаемый Ташар, – магичка накрыла руку купца своей. – Я понимаю, что вспоминать об этом тяжело, но вижу, что о чем-то вы умолчали.

Купец отвел взгляд.

– Отец не говорил этого напрямую… – тихо ответил он. – Но по тому, как он… и из-за того, что я слышал от бабушки. Если то, что я подозреваю, там произошло, было правдой – это недостойно и имени Абайлей, и благородной души моего деда… ведь умирала его любимая жена…

– Ну конечно! – Не сдержался бард. – «Напоила росой из алого цветка»! – И, смутившись, уже тише пробормотал: – Извините…

– Цветка? – Переспросил Гринер и тут же покраснел. – О… понимаю…

Тео краснеть не собиралась, потому назвала вещи своими именами:

– Вы думаете, судя по оговоркам вашего отца, и рассказам бабушки – что ваш дед переспал с демоном?

Ташар кивнул.

– А суккуб назвала какие-нибудь условия? Сказала, скольких потомков она… лишит страсти в сердце?

– Всех мужских потомков нашего рода… – впервые за разговор голос купца сорвался. Он замолчал, склонил голову, прося прощения за проявившиеся эмоции. – Десять поколений.

– Плохо, – подытожила Тео и покосилась на Гринера. Тот слегка покачал головой, но как-то неуверенно.

– Это все? – спросила магичка. – Точно?

– Все, что я знаю. После того, что произошло у водопада, жена моего деда выздоровела в один день, в гавань вернулся корабль с товарами, потерявшийся в бурю, и дела моей семьи снова пошли в гору. До недавнего времени… Когда мой мальчик… Пожалуйста, солнцем и луной заклинаю, спасите моих сыновей! Я отдам все, что имею, лишь бы они жили.

– Мы постараемся. – Тео деловито поднялась со скамьи. – Опишите нам место, где ваш дед встретил суккуба, и расскажите, как туда добраться.

Получив от Ташара подробные указания, Тео со спутниками покинула дом купца, который вновь взял себя в руки, и даже нарисовал карту. Они вышли за ворота, Тео повертела в руках кожу.

– Не понимаю, – признался бард. – Как помощь семье, на которую наплевали хакаси, может нас привести к этим самым хакаси?

– Это Серая магия. Она всегда так действует. Гринер, что думаешь насчет проклятия?

– Ну… – юноша нервно потеребил конец шарфа. – Понятно, что альякка помогла Азару, спасла его жену и дело, но ведь взамен она пообещала взять лишь «страсть» из сердец его потомков.

– «И то, что будет с ней», – процитировал бард, – то есть сердце. Умно сформулировано, достаточно невинно на первый взгляд…

– Да, – согласилась Тео. – Но не кажется ли вам, что в этой истории есть большая странность? Вернее, две странности…

– О! – догадался Гринер. – Ведь отец Ташара и сам он выжили! А это второе и третье поколения… альякка их пощадила? Или были какие-то условия, которым они не отвечали?

– Правильно, – похвалила ученика Тео. – Не догадываешься, какие? Подумай… Суккуб, заключая сделку, не имела права обмануть Азара, ведь тогда договор не состоялся бы, потому сказала именно столько, сколько было нужно. Не больше, но и не меньше. Значит, Ташар и его отец выжили не благодаря, а вопреки проклятию. И это приводит нас…

– К страсти. – Закончил за Тео бард. – Молодой сын Ташара шел за цветами для любимой, когда его настигло проклятие. Они… они что, никогда не испытывали страсти?

Тео задумалась.

– Либо так, либо она по каким-то параметрам не подходила альякке, либо… мы упускаем что-то важное.

Все трое замолчали, обдумывая услышанное. Затем Рик огляделся.

– А чего мы торчим тут, у ворот?

– И верно, – отозвалась Тео. – Нам же надо к задней двери…

– Задней двери чего? – не понял Рик.

Тео только прижала палец к губам и поманила их за собой. Они обошли дом Ташара вдоль высокой каменной ограды, и магичка остановила всех у небольшой дверцы синего цвета в заборе. Вокруг не было ни души – пыльная дорога, в рытвинах на месте выскочивших из мостовой камней, стены домов, повернутых на улицу, были без окон. Только где-то неподалеку лаяла собака. Крупная сикомора, росшая в саду купца, протягивала свои ветви на улицу, и троица устроилась в ее тени, прислонившись спинами к камню ограды. Наконец дверца скрипнула, и наружу вышла сухонькая старушка. Тео улыбнулась ей.

Рик узнал старую служанку, вернее, рабыню – у нее на тонкой, морщинистой шее болтался обруч, что, как объяснила ранее Тео, указывало на ее статус. Она бродила с корзиной, полной белья, во дворе – пока они прощались с Ташаром. «И когда только Тео успела с ней пообщаться и вызвать для разговора без лишних ушей?» – изумился он.

– Долгой жизни, маа-шеф, – поприветствовала Тео старушку уважительным эпитетом.

– Куда уж дольше, – проворчала та. – Сто лун и две, а все никак не повстречаюсь со священным огнем. Ты хотела у меня что-то спросить, Тахиза? Увидела я, как ты зыркаешь на меня глазищами своими, сразу подумала – никак этой ка’мран надо, чтобы я вытряхнула свою память, словно старый ковер.

Рик пообещал себе, что первое, о чем он спросит у Тео, когда они отъедут от дома купца – это почему рабыня назвала ее «Ничьей Дочерью». Нет, сначала он спросит у нее, как так вышло, что она, похоже, знает каждого второго в Аджире.

– Надо, маа-шеф. Сама видишь, что творится.

– Да уж… один молодой господин сгинул, да так страшно, что до сих пор ночью просыпаюсь вся в поту – хотя я за свою жизнь всякое видала. И два других под ятаганом ходят…

– Ты видела тело юноши?

– Да уж видела. Это зубы у меня все выпали, а глаза по-прежнему как в молодости. Почернел весь, что твой дайдах из страны за пустыней, только вообще весь, и глаза, и ногти, словно в смолу макнули. На шее и на груди вроде как поцелуи кровавые отпечатались.