Песнь крови

Плетельщик поднял на Ваэлина пустой взгляд. На его широком лице играла смутная улыбка. Потом он моргнул, как будто только теперь признал Ваэлина.

– Внутри все сломано, – сказал он невнятной скороговоркой. Ваэлин с трудом его понимал. – Кости, сосуды, мышцы, органы, все. Надо было чинить. Долго чинил.

– Вы меня чинили? – спросил Ваэлин.

– Чинил, – повторил Плетельщик. Он снова моргнул и вернулся к работе. Его пальцы опять задвигались, умело и уверенно, больше не останавливаясь. Он не оглянулся, когда Норта увел Ваэлина прочь.

– Он слабоумный? – спросил Ваэлин.

– Наверняка никто не знает. Он целый день сидит, плетет корзины, почти все время молчит. Бросает плести он только тогда, когда исцеляет.

– А как он обучился целительству?

Норта остановился и закатал рукав рубахи на левой руке. Вдоль предплечья шел тонкий шрам, бледный, еле заметный.

– Когда я прорывался наружу из шатра владыки битв, один из Ястребов угодил мне в руку копьем. Я зашил, как умел, но я же не целитель. К тому времени, как я добрался до гор, у меня начиналась гангрена, тело вокруг раны почернело и воняло. Когда я очутился среди этих людей, Плетельщик бросил свои тростники, подошел и положил руки на мою руку. Я почувствовал… тепло, почти жжение. А когда он отнял руки, рана выглядела вот так.

Ваэлин оглянулся на Плетельщика, сидящего в окружении своих тростников и корзин, и вновь ощутил бормотание песни крови.

– Тьма, – сказал он. Ваэлин окинул взглядом настороженные лица других людей и понял смысл новой мелодии песни. – В них всех это есть.

Норта подался ближе и тихо сказал:

– И в тебе тоже, брат. Иначе как ты мог меня отыскать?

Он ухмыльнулся, видя ошарашенное лицо Ваэлина.

– Ты так хорошо скрывал это все эти годы. Никто из нас даже не подозревал. Но от нее ты этого скрыть не смог. Она рассказала мне, что ты сделал для нее. За это я тебя покорнейше благодарю. В конце концов, если бы ты этого не сделал, мы бы с ней никогда не встретились. Идем, она ждет.

Они нашли Селлу на просторной площади в центре города. Дымил костер, над костром висел кипящий котел с похлебкой. Селла была не одна. Она гладила бока Плюю, и жеребец радостно всхрапывал. Когда конь завидел Ваэлина, всхрапывание сменилось знакомым раздраженным ржанием, словно приход хозяина был ему не по душе.

Селла радушно обняла Ваэлина и широко улыбнулась, однако он обратил внимание, что на ней перчатки и она избегает контакта с его кожей. Ее жесты были такими же уверенными и плавными, как и много лет назад. «Ты подрос!» – сказала она.

– Ты тоже.

Он кивнул на Плюя, который щипал кустик дрока, демонстрируя полное равнодушие к хозяину.

– Ты ему нравишься. Обычно он злится на всех, кого видит.

«Это не злость, – ответили ее руки. – Это гнев. Для коня у него очень хорошая память. Он помнит равнины, где он вырос. Бескрайние травы, бескрайние небеса. И жаждет вернуться».

Она остановилась, чтобы запечатлеть поцелуй на губах Норты. Он притянул ее к себе легко и привычно, вызвав у Ваэлина минутное замешательство. «Значит, все же прикасалась».

Плюй испуганно заржал, когда скачками примчалась Снежинка, и умчался бы прочь, если бы Селла не успокоила его, погладив по шее. Она перевела взгляд на боевую кошку и заставила ее остановиться на середине прыжка. Когда Селла устремила взгляд на кошку, Ваэлин ощутил шепот песни крови. После кратчайшей паузы Снежинка моргнула, растерянно потрясла головой, поскакала в другую сторону и быстро исчезла в развалинах.

«Хочет поиграть с твоим конем, – сказала Селла. – Теперь будет держаться от него подальше». Она подошла к костру и сняла котел с треноги.

– Поешь с нами, брат? – спросил Норта.

Ваэлин осознал, что зверски голоден.

– С удовольствием.

Похлебка была из козлятины, приправленной чабрецом и шалфеем, которые явно в изобилии росли среди развалин. Ваэлин умял целую миску, как обычно, не беспокоясь о своих манерах, и заметил, как Норта взглянул на Селлу и виновато поморщился. Та только улыбнулась и покачала головой.

– Как там Дентос? – спросил Норта.

– В синяках. Ты ему едва скулу не сломал.

– Так и он мне тоже. Значит, Ястребы его не схватили?

– Он благополучно вернулся в Высокую Твердыню.

– Я рад. Он и остальные – они очень рассердились?

– Нет, они встревожились. Рассердился я.

Норта улыбнулся – напряженно, даже опасливо.

– Ты пришел сюда, чтобы меня убить, да, брат?

Ваэлин твердо посмотрел ему в глаза.

– Я знал, что ты не позволишь мне увезти тебя обратно.

– Ты был прав. А теперь?

Ваэлин указал на цепочку медальона на шее у Норты и сделал знак отдать его. Норта, немного поколебавшись, достал маленький металлический портрет слепого воина, стянул цепочку с головы и бросил его на ладонь Ваэлину.

– Теперь в этом нет нужды, – сказал Ваэлин и надел цепочку себе на шею. – Поскольку ты неблагоразумно бежал на территорию лонаков да еще и ослабел от раны. Ты отразил несколько нападений лонаков, но, увы, пал жертвой безымянного, но славящегося своей свирепостью зверя, который, как известно, обитает вблизи разрушенного города.

Он коснулся рукой медальона.

– Я бы и не опознал твоих останков, если бы не это.

«Тебе поверят?» – спросила Селла.

Ваэлин пожал плечами:

– Насчет тебя же поверили. К тому же главное – во что верит король, а он, подозреваю, предпочтет поверить мне на слово без дальнейших разбирательств.

– Значит, ты вхож к королю, – задумчиво сказал Норта. – Мы всегда это подозревали. Владыка битв выжил?

– Похоже, да. Королевская стража вернулась в Азраэль, лорд Мустор теперь водворился в столице Кумбраэля в качестве владыки фьефа.

– А кумбраэльские пленные?

Ваэлин замялся. Он слышал об этом от брата Артина и не был уверен в том, как Норта отнесется к новостям, но все же решил, что он имеет право знать правду.

– Ты же знаешь, владыка битв очень популярен среди Ястребов. После того, что ты с ним сделал, они взбунтовались и перебили всех пленников до единого.

Лицо у Норты грустно вытянулось.

– Значит, все впустую…

Селла коротко стиснула ему руку. «Не впустую, – сказала она ему жестами. – Ты встретил меня».

Норта заставил себя улыбнуться и поднялся на ноги.

– Пойду на охоту.

Он поцеловал ее в щеку и вскинул на плечо лук с колчаном.

– Мясо у нас заканчивается, а вам, подозреваю, есть что обсудить друг с другом.