Песнь крови

Звук, который его спас, поначалу был слабым – жалобная нотка в сквозняке, тянущем в окно. Ваэлин чуть было не пропустил его, всецело поглощенный губами сестры Хенны, но было в нем нечто, нечто знакомое, что заставило его остановиться и отстраниться.

– Что такое, брат? – спросила сестра Хенна. Ее шепот ласкал ему губы.

– Ты разве не слышишь?

Она слегка нахмурилась.

– Нет, я ничего не слышу!

Она хихикнула и снова прижалась к нему.

– Слышу только, как сердце у меня колотится, и у тебя тоже…

Звук становился громче – знакомый сигнал тревоги.

– Волчий вой, – сказал Ваэлин.

– Волки? В городе? – сестра Хенна снова хихикнула. – Это просто ветер, а может, собака…

– Собаки так не воют. И это не ветер. Это волк. Я как-то раз видел волка в лесу.

«Перед тем, как меня попытались убить».

Он бы наверняка ничего не заметил, если бы не потратил годы, вглядываясь в лица своих противников на тренировочном поле, выискивая малейшие намеки, тончайшие изменения выражения лица, предупреждающие о нападении. Вот и сейчас он увидел в ее глазах краткий промельк решимости.

– Это не повод для беспокойства, – сказала она, подняла левую руку и погладила его по щеке. – Забудь свои тревоги, брат. Позволь мне помочь тебе…

Правая рука с ножом вылетела из-под одежды, сталь ярко блеснула, целясь ему в шею. Движение было отработанное, выполненное со стремительностью и точностью, которые выдавали опытную руку.

Ваэлин увернулся, нож оцарапал ему плечо, он толкнул девушку в грудь раскрытой ладонью, она отлетела и врезалась в стену. Она стремительно оттолкнулась от стены, с лицом свирепой кошки прыгнула на него, целясь ногой ему в голову и вскинув нож, чтобы ударить его в живот. Ваэлин увернулся от удара в голову и перехватил ее запястье, крутанул, услышал хруст и с трудом подавил накатившее отвращение. «Это не девушка. Это не сестра. Это враг!»

Она ударила свободной рукой снизу вверх, раскрытой ладонью с поджатыми пальцами, целясь ему в основание носа. Благодаря урокам мастера Интриса Ваэлин знал, что удар этот смертельный. Он пригнулся, приняв удар в лоб, тряхнул головой и стиснул девушке шею, прижав ее к стене. Она билась и шипела, тянулась ногтями к его лицу. Он держал ее на вытянутой руке, запрокинув ей голову, почти оторвав пленницу от пола и стискивая руку, чтобы она не трепыхалась.

– Ты весьма искусна, сестра, – заметил он.

Из горла у нее вырвался стон боли и ярости. Ее кожа была горячей на ощупь.

– Может, расскажешь, где ты обучилась подобному мастерству и отчего ты сочла нужным упражняться в нем на мне?

Ее глаза, лихорадочно блестящие на лице, превратившемся в багровую маску, стрельнули в сторону дыры на его плече и виднеющегося в ней неглубокого пореза. Губы у нее скривились в жуткой, полной ненависти улыбке.

– К-как ты себя… чувствуешь, брат? – прохрипела она, брызжа слюной. – Ты уже… не успеешь ее… спасти.

И тут он почувствовал – почувствовал жар, поднимающийся в груди, и свежую струйку пота, ползущую по спине, и серую пелену, застилающую края поля зрения. «Яд! Клинок отравлен…»

Он подался ближе. Их лица разделяло всего несколько дюймов. Ваэлин заглянул в ее глаза, исполненные ненависти.

– Кого спасти?

Кошмарная улыбка сделалась шире, девушка разразилась неестественным хохотом.

– Когда-то… их было… семь! – выдавила она. Ненависть в ее глазах сияла фонарем в темноте.

Внезапно она запрокинула голову еще сильнее, раскрыла рот, громко клацнула зубами. И задергалась у него в руке, охваченная неудержимой дрожью. Изо рта у нее хлынула пена. Ваэлин разжал руку, уронил девушку на пол, и она забилась в судорогах, колотя ногами по каменным плитам, а потом замерла и осталась лежать с широко раскрытыми, немигающими глазами. Она была мертва.

Ваэлин уставился на нее. На лбу у него выступил пот, жар в груди разгорался огнем.

«Клинок отравлен… Ты уже не успеешь ее спасти… Когда-то их было семь… Ты не успеешь ее спасти… Спасти ее… Спасти!!!

Аспект!!!»

Он бросился к своему мечу, стоящему у стены, вырвал его из ножен, распахнул дверь и помчался по коридору к лестнице.

«Клинок отравлен…» Сколько же ему осталось? Он отмахнулся от этой мысли. «Ничего, мне хватит! – яростно подумал он, прыгая через три ступеньки. – Мне хватит!»

Комнаты аспекта были на самом верху. Он добежал туда за несколько секунд, помчался по коридору, видя впереди ее дверь, не замечая никаких признаков опасности…

Клинок сверкнул полоской света в темноте: стальной полумесяц, которым владел опытный и проворный боец. Он должен был снести Ваэлину голову. Юноша нырнул вниз, перекатился, ощутил порыв ветра, когда меч пронесся у него над головой, одним движением вскочил на ноги и принял боевую стойку. Меч со звоном скрестился с его собственным клинком. Ваэлин крутанулся, припал на колено, вытянув правую руку, испытал мерзкое ощущение от лезвия, входящего в плоть, услышал сдавленный крик боли и стук капель крови, дождем брызнувших на каменный пол. На нападающем была холщовая одежда черного цвета, на лице маска, лоб и веки вымазаны сажей. Он глядел на Ваэлина с пола, зажимая глубокую рану на бедре – глядел не с яростью, а в шоке и изумлении.

Ваэлин убил его, перерубив шею, оставил корчиться на полу в луже крови, ударившей из артерий, и бросился вперед. Огонь в груди пылал адской болью, перед глазами все плыло, он не видел ничего, кроме двери аспекта, до которой оставалось всего несколько шагов. Ваэлин споткнулся, врезался в стену, заставил себя выпрямиться, сердито крякнул, злясь на себя самого.

«Надо ее спасти!!!»

Еще два клинка сверкнули в темноте, еще одна фигура в черном, с коротким мечом в каждой руке, атаковала его, осыпая градом ударов. Ваэлин отбил первые два, потом отступил так, что прочие просвистели в дюйме от его лица, подступил на дистанцию удара ногой и убил противника выпадом в грудину, вонзив клинок снизу вверх и пробив сердце. Человек в черном содрогнулся, изо рта у него хлынула кровь, потом он осел, точно лишенная жизни кукла, тряпкой повис на мече Ваэлина. Тяжесть трупа потащила его вниз, меч ушел в тело по самую рукоять, кровь покрыла руку Ваэлина толстым, склизким алым слоем и полилась на пол. Его бы стошнило от этого запаха, если бы не яд, ярившийся в его собственной крови.

«Как же я устал…» Ваэлин привалился к трупу – его охватило изнеможение, подобного которому он никогда прежде не испытывал. Боль в груди отступала, сменяясь непреодолимой тягой ко сну. «Я так устал…»

– Ты плохо выглядишь, брат.

Голос исходил ниоткуда, не имея ни источника, ни владельца, из безымянных теней. «Это сон? – подумал Ваэлин. – Предсмертный сон…»

– Я вижу, она тебя нашла, – продолжал голос. Раздался чуть слышный скрежет – острие клинка по камню.

«Нет, не сон…» Ваэлин скрипнул зубами, стиснул рукоять меча.

– Она мертва! – крикнул он во тьму.

– Ну разумеется.

Голос был мягкий, без каких-либо особых примет. Не изысканный и не грубый.

– Жаль. Она мне всегда нравилась в этом обличье. Такая восхитительная жестокость! Ты успел с ней переспать? Думаю, ей бы это понравилось.

Лишь слабая тень напряжения послышалась в голосе, однако Ваэлин почуял, что его невидимый владелец вот-вот бросится в атаку.

Дрожа от усилия, он встал с колен, выпрямился, высвободил меч из трупа. «Он слишком промедлил, – догадался юноша. – Ему следовало убить меня, пока я был беззащитен. Или он ждет, пока яд сделает всю работу за него?»