Песнь крови

– Но зачем? Для чего убивать аспектов?

Ваэлин чувствовал себя усталым. Порез на руке потемнел, превратившись в синеватый шрам, и страдания, причиненные корнем джоффрила, превратились в тупую ноющую боль, разлитую по конечностям. За сегодняшнее утро у него перебывало несколько посетителей. Мастер Гарин неуклюже похвалил его и пару раз выдавил из себя раскатистый хохот. Ваэлин видел, что здоровяк доволен тем, что он выжил, и опечален предательством Хенны. Она была вроде как его любимицей. Брат Селлин просидел у него больше часа, стискивая узловатыми руками свою дубинку и разглагольствуя о том, как бы досталось от нее убийцам, если бы ему только дали до них добраться. Перед мысленным взором Ваэлина мелькнуло тело престарелого брата, валяющееся в сторожке с перерезанным горлом, но вслух он сказал:

– Да, брат, они поступили разумно, обойдя тебя стороной.

Старика это, похоже, порадовало, и он пообещал вернуться на следующий день с целебным бульоном собственного изготовления. Навещали его и другие, но сестры Шерин среди них не было, и Ваэлин опасался, что это из-за всего, что он наговорил во сне.

– А как там Френтис? – спросил он.

– Злится, – сказал Норта. – И не знает, что с этим делать: нам уже трижды пришлось вытаскивать его из драк. Он упрашивал аспекта отпустить его с нами, но вместо этого получил за все свои труды день работы на конюшне.

– Приглядывайте за ним, когда вернетесь. Не нравится мне оставлять его наедине с мастером Ренсиалем. Скажите ему, что со мной все в порядке, я скоро вернусь. И передайте, пусть не забывает каждый день навещать Меченого.

Норта кивнул. Они этого не обсуждали, но подразумевалось, что, пока Ваэлин выздоравливает, он в группе за главного.

– Говорят, ты убил четверых из них, – сказал он. – Внушает!

– Троих. Там была еще девушка, она несколько лет притворялась сестрой. Она не сумела убить меня и покончила жизнь самоубийством.

– Девушка? – На губах у Норты заиграла коварная улыбочка, он бросил взгляд на шрам на руке Ваэлина. – И что, брат, близко ли ты ее подпустил?

– Ближе, чем хотелось бы.

«Этого урока я никогда не забуду!»

– Брат Ниллин провел в Третьем ордене более двенадцати лет, – сказал Каэнис. – Один из самых уважаемых ученых, автор трех книг по лингвистике, языки преподавал послушникам – и все это время он выжидал, готовясь убить аспекта Хендрила.

– Если этот жирный ублюдок все еще жив, то лишь благодаря тебе, – заметил Норта. – А как ты его вообще вычислил?

– А я и не вычислял. Я пришел вернуть книжку, которую аспект давал мне почитать. Я услышал, как он орет, и вышиб дверь пинком.

Он помолчал и заметно помрачнел.

– Брат Ниллин неплохо сражался для человека, которому уже стукнуло сорок шесть.

– И что ты с ним сделал? – спросил Дентос.

– Оружия у меня при себе не было – не видел смысла носить его с собой, пока я в Третьем ордене. Пришлось голыми руками…

– Должно быть, непростое это дело, – заметил Баркус, – драться безоружным против человека с кинжалом.

– Ну, он был достаточно опытен, но… – Каэнис пожал плечами.

– Но не из наших, – закончил Ваэлин.

Каэнис кивнул.

– А это заставляет задаться вопросом: зачем они ждали именно того момента, когда в орденах будет полно ребят из Шестого, чтобы предпринять эту попытку.

– Да тут вообще никакой логики нет, – зевнул Норта. – Хотя я могу понять тех, кто хотел прикончить аспекта Второго ордена. Есля бы я еще минуту послушал зудение этого старого дурака, я бы его сам удавил.

– Тебя поэтому вышибли? – спросил Ваэлин.

Дентос хихикнул, и улыбка Норты в кои-то веки сделалась по-настоящему веселой.

– Да нет, просто мы с одной сестрой друг друга не поняли. По всей видимости, расслабляющий массаж имеет определенные ограничения. По крайней мере, я так понял то, что она мне сказала прежде, чем дала оплеуху и убежала.

Ваэлин дал им немного похохотать, потом поднял голову и посмотрел в глаза каждому по очереди.

– Я не знаю, что произошло, братья. Я понимаю это не лучше любого из вас. Я только знаю, что мы живем в опасные времена и положиться нам не на кого, кроме друг друга. Слушайтесь мастера Соллиса, повинуйтесь аспекту, и, главное, берегите друг друга.

Открылась дверь, вошла сестра Шерин с тазом горячей воды. Это был первый раз за весь день, когда Ваэлин ее увидел.

– Кыш! – скомандовала она. – Брату Ваэлину пора мыться, а вы тут и так уже засиделись.

– Мыться, говорите? – Норта вскинул бровь и подался поближе к сестре Шерин, которая опустила таз на стол. Ваэлин обратил внимание, что он пристально разглядывает ее с головы до пят. – Ну, смотрите, сестра, помойте его хорошенько!

Шерин смерила Норту тем самым усталым, скучающим взглядом, каким встречала любвеобильных пьянчуг у себя в смотровой.

– А не пошли бы вы, брат, позабавиться со своим мечом где-нибудь в другом месте?

Норта, криво усмехаясь, вышел из комнаты следом за остальными.

– Вашему приятелю не мешало бы поучиться себя вести, – заметила Шерин, переставляя таз на маленький столик возле кровати. – Его поведение не к лицу брату.

– В рядах моего ордена много разных братьев, и некоторые из них ведут себя достойнее прочих.

Она приподняла бровь, но ничего не сказала, намочила в тазу тряпку и потянулась, чтобы откинуть одеяло.

– Я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы помыться самому, сестра, – сказал Ваэлин, вежливо, но твердо удерживая одеяло.

Она смерила его насмешливым взглядом.

– Можете мне поверить, брат, у вас нет ничего такого, чего я не видела бы прежде. Как вы думаете, кто вас мыл, пока вы лежали без чувств?

Ваэлин загнал эту неловкую мысль подальше и одеяла не выпустил.

– Все равно. Мне уже лучше.

– Как вам угодно.

Она бросила тряпку в таз и отошла в сторону.

– Ну, раз вам настолько лучше, можете встретиться с аспектом уже сегодня. Она про вас спрашивала. В садах, в полдень. Я помогу вам дойти – если вы, конечно, соизволите принять мою помощь.

И, не оглянувшись, вышла из комнаты. Ваэлин не сразу сообразил, что по-настоящему ее задел.

* * *

Сады Пятого ордена были весьма просторны – они занимали несколько акров плодородной почвы, где братья и сестры выращивали бесчисленное множество трав и лекарственных растений, которые играли столь важную роль в их работе. Большая часть садов представляла собой серию прямоугольных гряд, монотонную шахматную доску, состоящую из зеленых и коричневых клеток, среди которых там и сям попадались яркие островки цветущих трав или деревьев.