Песнь Пустыни

Я, если честно, не был в этом уверен - истинное зрение замечало в переливах чёрного магию. Неясно какую, но точно не отличавшуюся дружелюбием.

– Пи-и-и! – заверещал Чуча, прячась глубже во внутренний карман.

Ллингу было страшно, он не мог понять что надвигается, и это нас роднило. Никто не понимал, все боялись, изменить ничего было нельзя…

Я с тоской глянул вперед, прищурился и, не веря глазам, закричал:

– Там что-то есть! Быстрее, быстрее!

После чего, подавая пример, схватил лошадь за повод и потащил её, не обращая внимания на протесты животного. Остальные поспешили за мной, радостно гомоня и ускоряя шаг.

Наконец-то появилась надежда! Наконец…

Мы не дошли каких-то пять-шесть километров.

Сперва никто не понял что произошло, просто свет погас - и стало тихо. Невыносимо, неестественно, невозможно тихо.

Я остановился, оглядываясь по сторонам.

Буря улеглась, а нас точно накрыло большим и тёплым одеялом, окаймлённым мириадами звёзд, возносящихся к безбрежным небесам, подобно душам павших, что не сумели сами найти дорогу в мир мёртвых, брошенных Жнецом и забытых смертными, обречённых вечно скитаться по унылой и безбрежной Пустоши, что зовётся нашей жизнью, но должна, скорее, именоваться смертью всего целостного и самостного, гибелью мечтаний, надежд и стремлений…

Меланхолия вперемешку с любопытством буквально захлестнули меня, но, к счастью, волшебный хомяк и не менее волшебный ворон оказались на страже.

– Не смей глазеть, опасность близко!

– Пи-и-и-и!

Два яростных вопля окатили ушатом холодной воды, заставив прийти в себя и понять где мы находимся. В глубокой заднице, конечно же!

Я, не раздумывая, бросил копье, схватил коробок, чиркнул спичкой и поднёс её к факелу. Проспиртованная ткань вспыхнула, разгоняя мрак, и это пробудило ото сна товарищей по несчастью.

Один за другим начали загораться маленькие яркие огоньки, символизирующие победу разума и жизни над смертью и забвением. Вот только у сущности, что поглотила нас, была своя точка зрения на сей счёт.

Ветер взвыл точно безумный, обрушился со всех сторон: он пытался затушить факелы, разделить нас, сломить, заставить сдаться! Яростно заржали от ужаса лошади, корова попыталась прорваться и сбежать, и лишь Чуча, распушившийся во все стороны и верещавший не своим голосом, сумел успокоить животных.

– В кучу! – не своим голосом заорала Сюин. – Сбиться в кучу или мы погибли!

И, подкрепляя приказ целительными пинками, она побежала в хвост колонны, собирая людей. Мы с Гормлейт присоединились, и вскоре выстроили телеги неровным прямоугольником, загнав в центр всех, кому не хватило места.

– Мастерите новые факелы и вперед! – прокричал Малоун. – Я видел дома, сховаемся там!

– Александр, бери детей и займись арьергардом, - в тон ему распорядилась Сюин, - я же убью любого, кто нападет спереди.

– Понял! – кивнул я. – Илэр, Морвин, за мной, живее!

Мы встали позади телег и двинулись вслед за ними, лихорадочно вертя головами по сторонам. Стихия ярилась, к ветру и песку прибавились раскаты близкого грома, время от времени где-то вверху проскакивало нечто, напоминающее чёрные разряды, но оно исчезало так стремительно, что не удавалось понять: с чем же мы имеем дело, кто или что пришёл по нашу душу?

Времени не было.

Выхода не было.

Возможностей не было.

Мы могли лишь переставлять ноги, да молиться о спасении. Хотя кто услышит призывы проклятых? Уж точно не обитатели этих мест. То тут, то там, на самой грани света извивались, жирно лоснились и перетекали из одного в другое неведомые создания и формы, коим не место пред ликом Гелиоса, сущности столь же отвратительные, сколь и непознаваемые слабым разумом смертного, осмелившегося взглянуть в предвечный ужас…

Я застонал, вновь уронив копье и обхватив голову.

Накаркал!

Еще пару минут назад думал, что эта хрень утихомирилась - и вот снова мы тут, здравствуйте.

«Что ты за дерьмо такое?» - мысленно обратился я к своей прогрессирующей шизухе, но ответа не последовало. – «Можешь оставить в покое хотя бы до того момента, как окажемся в безопасности?»

И снова молчание.

Хуже всего, что Чуча даже и не думал бороться с этими вспышками… чего? Эстетства? Пафоса? Безумия? Не знаю почему, но хомяк-экстрасенс не воспринимал это всё как ментальную атаку, на которые он обычно реагировал быстро, бурно и жестоко.

– Господин? – Илэр поддержал меня, и я благодарно кивнул мальчишке.

Когда это он успел так вытянуться и раздаться в плечах? Только сейчас я заметил, что парень больше не похож на задохлика одиннадцати лет от роду, напротив, он даже стал выглядеть старше своих лет. С Морвин произошло то же самое… Да о чём я вообще думаю???

Я снова тряхнул головой, застонав от боли.

– Прошу прощения, минутная слабость, сейчас всё будет нормально. Следите лучше за окрестностями.

– Всё хорошо, господин Аластар, - пискнула девчонка, державшая сразу два факела, - я посмотрю за всех.

С трудом сдерживая прилив тошноты, я подхватил копье и, благодарно кивнув детям, поспешил за начавшим отдаляться караваном.

– Спасибо.

– Не за что, - дружно ответили они.

***

Я не понимал сколько уже иду. Время словно спрессовалось, подобно пружине, готовой вот-вот распрямиться. Мы просто переставляли ноги, а укрытие и не думало появляться, хотя совсем недавно оно виднелось на грани восприятия. Люди устали, животные вымотались, но не было и речи о том, чтобы останавливаться на привал тут, в домене мрака и отчаяния.

Ветер всё так же бушевал, а молнии били сильнее, и я мог отчётливо наблюдать чёрные всполохи, за которыми таилось нечто кошмарное, невообразимое.

Даже Айш-нор и тот, кажется, впечатлился, хоть и не пожелал объяснить, что именно мы повстречали. Может – не знал, может – не хотел пугать.

Ну или устроил очередное демоническое испытание, как он любил.

Очередной порыв едва не затушил факел, которому и так недолго осталось, и я зажёг об него новый, выбрасывая обмылок.

У нас пока что хватало и досок, и тряпок, и горючего, но что будет через час ходьбы? Через сутки? И выдержим ли мы? Не рухнем ли без сил на безжизненную почву?

А может, таинственные недруги именно этого и добиваются?

Мысли роились внутри черепной коробки, и у меня уже не оставалось сил, чтобы обуздать их, вернуть в конструктивное русло.

Оставалось только вертеть башкой по сторонам да накручивать себя сверх всякой меры.

Стихия же ярилась, не желая дать нам и минуты передышки. Она бросала в бой всё новые и новые порывы ветра, метя в глаза песком, она зло кидалась на пламя, стремясь затушить трепещущие на ветру огоньки жизни, она призывала всё новые и новые разряды чёрных молний, которые уже не просто сверкали в антраците небес, но и били по земле, оставляя глубокие воронки.