Песнь Шаннары

— Надо попробовать, Брин, — едва слышно произнес горец.

Лицо Коглина расплылось в хитрющей улыбке.

— Давай, южанин, попробуй! — Смех старика разнесся эхом в ночной тишине.

Брин колебалась. Шепоточек, свернувшийся клубком у ног хозяйки, приподнял голову и с любопытством моргнул. Брин как зачарованная уставилась в синие глаза зверя. В каком же она оказалась отчаянном положении, если приходится прибегать к помощи юной девушки из леса, полоумного старика и постоянно исчезающего кота.

Но теперь рядом нет Алланона…

— Ты расспросишь о нас Угрюма-из-Озера? — спросила она у Кимбер. Та улыбнулась:

— О, я думаю, Брин, тебе лучше самой расспросить его.

И после этого Коглин неудержимо расхохотался.

ГЛАВА 32

На следующее утро, всю дорогу до Угрюмого озера, Коглин продолжал хихикать. Что-то радостно бормоча себе под нос, он с необычной для старого человека легкостью несся по лесу, устланному шуршащим ковром листьев. Казалось, в своей ребяческой беспечности он не замечает ничего вокруг, заблудившись в туманном, полубезумном мире своих грез. Однако Коглин то и дело хитро поглядывал на Брин, и глаза его были остры и проницательны, а в голосе старика слышалась лукавая скрытая радость:

— Попробуй, южанка, конечно, чего не попробовать?! Ха-ха-ха! Поговори с Угрюмом-из-Озера и расспроси его обо всех секретах! Чего только не пожелаешь: о том, что есть, и о том, что еще будет! Да, за тысячи лет Угрюм-из-Озера насмотрелся всякого. Все, что творил с собой человек, видел он, а у него взгляд остер! Спроси его, девочка, вызови духа и все узнаешь!

И старик со смехом уносился в лесную чащу. Кимбер Бо то и дело выражала свое неодобрение дурашливым поведением Коглина — то быстрым словом, то суровым укоризненным взглядом. Но ни слова ее, ни взгляды не возымели должного действия, и старик продолжал поддразнивать и насмехаться.

День выдался туманным и серым. Тяжелые облака затянули небо с запада — от темнеющего хребта Вольфстаага — до востока, где расплывались в тумане верхушки исполинских деревьев. Дул холодный северный ветер, вздымая тучи пыли и ворохи опавших листьев. Листья летели в лицо, от пыли щипало глаза. В рассеянном утреннем свете краски осеннего леса поблекли; на всем лежал какой-то уныло-серый отсвет, словно зима напоминала земле о своем скором приходе.

Маленькая процессия продвигалась на север от Каменного Очага: впереди — Кимбер Бо, решительная и серьезная; следом за ней — Брин и Рон; старый Коглин носился кругами, то забегая вперед, то отставая; Шепоточек маячил где-то вдалеке между темными стволами деревьев. Они миновали огромную скалу, давшую долине ее название, прошли по широкой ложбине, каменистой и голой, и вновь углубились в лесную чащу. Здесь тропа потерялась в зарослях густого кустарника и сплетенного сухостоя, приходилось с трудом продираться сквозь стену подлеска. Коглин уже не порхал, как лесная птичка, — дебри леса сомкнулись вокруг, оставляя проход лишь для одного человека. Только Шепоточек свободно скользил сквозь сплетение темных стволов — бесшумно и легко, словно тень.

Близился полдень. С каждым шагом идти становилось труднее, но впереди уже показался темный кряж, его зазубренные вершины возвышались над деревьями. Местность постепенно менялась: теперь вокруг громоздились валуны, а трещины в почве переходили в овраги, так что путники больше карабкались вверх, чем продвигались вперед. Здесь, у скалистой гряды, ветра не было, и в лесу пахло гнилью и сыростью.

Наконец путешественники выбрались из глубокого оврага и оказались на краю узкой долины, ее крутой склон был зажат между двумя хребтами, что тянулись на север и терялись в туманной мгле.

— Здесь. — Кимбер Бо указала на долину. Высокие сосны окружали маленькое озерцо, его тусклые воды едва мерцали сквозь пелену тумана, который клубился и подрагивал под порывами ветра.

— Угрюм-из-Озера! — хихикнул Коглин и легонько потянул Брин за рукав.

По извилистой тропе, петляющей по лабиринту сосняка, путники спустились вниз, туда, где туман лениво шевелился над маленьким озером. Ветер не добирался в долину; воздух застыл неподвижно, лес точно замер, погрузившись в безмолвие. Шепоточек куда-то пропал. Обломки камней и сосновые иглы, устилающие дорогу, скрипели и похрустывали под ногами. Хотя был день, туман и тучи сгустились так плотно, что свет солнца уже не мог пробиться сквозь эту серую пелену, и казалось, на землю спустились сумерки. Брин поняла вдруг, что напряженно прислушивается к лесному безмолвию и вглядывается в полумрак в смутной надежде уловить хоть какой-нибудь шорох жизни. В душе росла тревога. Да, действительно, здесь что-то было. Что-то скверное, притаившееся в тумане. Брин чувствовала, как оно, это “что-то”, ждет, укрывшись в сумраке.

Туман уже поглотил путников, но они продолжали идти вперед. И когда стало казаться, что еще немного и они окончательно потеряются в этой сырой мгле, сосны вдруг расступились и люди вышли на небольшую полянку. В самом центре ее чернел круг кострища — обгорелые бревна и кучки золы лоснились от влаги. Старые каменные скамьи кольцом окружали его.

Тропинка бежала через поляну и на дальнем ее конце вновь исчезала в тумане.

Кимбер Бо повернулась к Брин:

— Теперь ты пойдешь одна. Эта тропа приведет прямо к воде. И там к тебе выйдет Угрюм-из-Озера.

— И прошепчет все тайны тебе прямо в ухо! — хихикнул Коглин, подбираясь поближе к Брин.

— Деда! — укоризненно воскликнула Кимбер.

— Ложь и правда, но что есть что? — с вызовом пробормотал Коглин и поскакал к краю поляны под сень тихих сосен.

— Ты не пугайся дедулиной болтовни, — проговорила Кимбер, поймав встревоженный взгляд Брин.

Ее милое личико феи выражало искреннее участие. — Угрюм-из-Озера не причинит тебе никакого вреда. Он ведь дух, тень.

— Может быть, все же кому-то пойти с тобой, — предложил было Рон, но Кимбер тут же покачала головой:

— Угрюм-из-Озера станет говорить только с одним человеком. Он даже не выйдет, если их будет хотя бы двое. — Девушка ободряюще улыбнулась. — Брин должна пойти одна.

Брин кивнула:

— Кажется, я понимаю почему.

— И помни, о чем я тебе говорила, — предупредила Кимбер. — Держи ухо востро. Он тебе много понарасскажет. Но большей частью это будет обман или абсолютная неразбериха.

— Но как я узнаю, что правда, а что ложь? — спросила Брин.

Кимбер вновь покачала головой:

— Тут уж тебе решать. Угрюм-из-Озера будет с тобой играть. Он может предстать в каком угодно обличье и говорить всякую ерунду. Даже станет дразнить тебя. Такой уж он, Угрюм-из-Озера. Любит сыграть какую-нибудь шутку. Но быть может, тебе удастся его провести. — Она прикоснулась к руке Брин. — Вот почему я подумала, что лучше тебе поговорить с ним самой. Ты ведь владеешь магией. И если получится, ты ею воспользуйся. Может быть, песнь желаний поможет тебе.

Из-под сосен послышался смех Коглина. Не обращая внимания на старика, Брин поплотней запахнула свой плащ и серьезно кивнула:

— Хорошо, я попробую.

Кимбер улыбнулась, сморщив веснушчатый носик, а потом вдруг порывисто обняла Брин:

— Удачи тебе.

Рон как-то неуклювце шагнул вперед и склонился поцеловать Брин:

— Будь осторожна.

Она улыбнулась, словно обещая, что постарается, а потом отвернулась и молча шагнула с поляны в сумрак леса.

Туман и тени тут же сомкнулись вокруг. Это случилось так быстро, что Брин даже не сразу сообразила: ведь она совсем ничего не видит. Она нерешительно приостановилась, беспомощно глядя во тьму, дожидаясь, пока глаза привыкнут к мраку. Здесь было сыро и зябко: озерный туман льнул к одежде, холодный и липкий. Прошло, наверное, полминуты, и наконец Брин начала смутно различать силуэты ближайших сосен — размытые и проступающие, словно безмолвные призраки, сквозь клубящийся туман. Похоже, лучше уже не станет, решила она и, отмахнувшись от сомнений и нерешительности, осторожно пошла вперед, пробираясь почти на ощупь, больше чувствуя, чем различая тропу, что петляла среди деревьев и спускалась вниз, к берегу озера.