Песнь уходящего лета

— Спокойной ночи, Павел Александрович.

Он стоит напротив. Так близко, что, сделай я малюсенький шаг вперёд, снова врежусь в его тело. Горячее, практически обнажённое. Крепкое и мускулистое, с зубодробительным запахом лосьона после бритья.

— Павел Александрович? — чувствуя, как зашкаливает мой пульс, обрываю тишину между нами.

— Машенька..?

— Приятных вам снов, — еле слышно говорю ему, и он отступает, освобождая проход.

— И тебе приятных сновидений, Машенька.

С бешено колотящимся сердцем я залетаю в комнату и упираюсь спиной в прохладное дерево. Что со мной происходит? Почему в темноте всё кажется таким… невероятным? Почему в темноте кажется, что он… тоже чувствовал это притяжение?..

Слышу скрип паркета, тихий хлопок — он закрыл дверь своей спальни. Больше — ни единого звука во всём доме. Стоял в коридоре и… Почему? Зачем? Что делал? Я не имею ни малейшего представления!

С этими сумбурными мыслями, в растрёпанных чувствах я укладываюсь на постель и не сплю, кажется, до самой зари. Но когда глаза ненадолго слипаются, я неожиданно оказываюсь на краю обрыва.

Горячие мужские руки крепко обнимают меня со спины и тянут на себя. К крепкой мужской груди.

— Ты обещала не подходить так близко к обрыву, Машенька, — говорит мужчина голосом нового знакомого. — А обещания, данные суженному, нужно выполнять…

Просыпаюсь я рассеянной сверх меры. Даже забываю взять в душ свежую одежду. А когда натягиваю на голое тело майку и короткие шорты, боевой комплект подруги, который я решила использовать вместо пижамы, у меня из уха выпадает серёжка и отлетает под ванну.

Я опускаюсь на карачки, шарю рукой в поисках украшения, чуть пячусь назад. Ноги упираются в дверь, и она неожиданно распахивается.

— Кхм, — слышится за спиной. — Доброе утро, Машенька.

Глава 5

Надеясь, что мне послышалось, медленно поворачиваю голову на звук мужского голоса. Нет. Не послышалось. Павел Александрович стоит позади, подпирая угол стены своим могучим плечом, и без малейшего зазрения совести разглядывает мою… кхм… пятую точку.

Медленно переводит взгляд на моё пылающее лицо. В синих глазах штормит море. Тучи набежали, и нет ни единого просветления.

— Всё в порядке, Машенька? — чрезвычайно глухо спрашивает мужчина.

— Да, — шепчу так же приглушённо.

Он подходит ближе и наклоняется.

— Что потеряла?

— С чего это вы взяли, что я что-то потеряла?

— Ну ведь не гимнастикой занимаешься здесь, — ухмыляется он, но взгляд остаётся серьёзным и колючим.

— Серёжку уронила, — сетую я. — Не получается подлезть под ванну и посмотреть, экран мешает.

— Давай я попробую, — заявляет он и устраивает свои ладони поверх моих бёдер, потягивая на себя. Весьма недвусмысленным движением. — А ну-ка двигайся, Машенька.

Он буквально вытягивает меня из ванной в коридор и лишь потом догадывается поставить в вертикальное положение и развернуть к себе лицом, а не… тазовыми костями. Чувствую, как горят мои щёки, и пытаюсь спрятать взгляд.

Павел Александрович склоняет голову ниже, практически к моему лицу и шумно выдыхает горячий воздух прямо мне на грудь.

— Красивая какая у тебя… серёжка, Машенька! Сейчас отыщу в два счёта.

Он огибает меня, присаживается на корточки, лёгким движением руки снимает экран под ванной и через одно короткие мгновение показывает мне серёжку, зажатую между подушечками большого и указательного пальцев.

— Вот и нашлась твоя пропажа, Машенька, — усмехается мне, от чего около его глаз цвета бури скапливаются морщины.

Павел Александрович подходит ко мне и охватывает рукой затылок, ловко вдевает мне в ухо серьгу и щёлкает замочком.

— Спасибо, — шепчу пересохшими губами.

— Пожалуйста, — сухо говорит мужчина и отходит от меня. — Завтрак на столе, Машенька. Я заварил свежий чай.

— Пятьсот рублей, — напоминаю ему. — Это я должна готовить вам завтрак, Павел Александрович! Каждое утро!

— Каждое утро, — эхом отзывается он, — весьма заманчивая перспектива.

За завтраком нам никак не удаётся поймать атмосферу непринуждённости. Мы оба находимся в странном напряжённом состоянии, и от этого напряжения словно и сам воздух вокруг искрит и потрескивает. Всё это… очень необычно. Ещё никогда прежде я не чувствовала себя одновременно напуганной и спокойной, в безопасности и на иголках, комфортно и неудобно. Ни один человек в целом мире не вызывал в моей голове столь противоречивых мыслей.

Мне было приятно находиться рядом с ним и это же меня пугало до чёртиков.

Одно я знала точно — я могу не беспокоиться, вреда он мне не причинит. Только вот что делать с сердцем, сбегающим в пятки, я не знала.

А потому торопливо допиваю горячий чай, пряча от мужчины свой взгляд, и устремляюсь к мойке.

— Я уеду в Симферополь, в клинику, где лежит моя мать, — сообщает Павел Александрович. — Надеюсь, ты хорошо проведёшь время и не найдёшь приключений на свою…

— Не найду, — перебиваю его. — Езжайте с миром, Павел Александрович.

В его глазах плещутся лучики сомнения, но он с грохотом встаёт из-за стола. Подходит ко мне сзади. Мне кажется, что слишком близко, хотя и не касается моего тела.

Я лишь чувствую его дыхание, заблудившееся в волосах, небрежно стянутых на макушке в неплотный узел, и сердце пускается галопом вскачь.

— Машенька, — тихо говорит он мне.

— Павел Александрович..?

— Береги себя, Машенька, не ввязывайся в неприятности.

В его голосе звучит улыбка, и я шмякаю пенную губку в раковину.

— Хорошего вам дня, Павел Александрович! — резко развернувшись на босых пятках, утыкаюсь в его грудь и поднимаю взгляд, утопая в бушующем синем море.

— Спасибо, — серьёзно отвечает мужчина. — И тебе хорошего дня.

Он не торопится уходить. Стоит и смотрит на меня своим пронзительным взглядом, серьёзным, даже сердитым. Словно я — провинившийся ребёнок, которого нужно поставить в угол. И что я ему сделала?

— Я пойду..? — скорее спрашиваю, чем предупреждаю, и он хмуро кивает, пропуская меня.