Песня для Корби

В коридоре образовался затор. Какие-то люди, которые шли по своим делам, теперь были вынуждены проталкиваться через толпу, собравшуюся перед дверью двести пятнадцатой комнаты, и каждый своим движением и извинениями усиливал общий беспорядок. Крин начал объяснять родителям Андрея что-то о ходе следственных мероприятий и о том, когда они смогут получить вещи своего сына. В этот момент отец Ника не к месту спросил про свой конфискованный вертолет. Следователь сбился, начал отвечать на его вопрос. Дед Корби не удержался от язвительного замечания, а мать Ары закричала, что он ужасный человек. Их совместными усилиями разговор потерял всякий смысл и стал превращаться в отвратительную свару.

Правда, почти половина присутствующих молчала. Корби единственный сидел и снизу вверх смотрел на все происходящее. Молчали и два других подростка. Молчал молодой человек из отдела внутренних расследований. С холодным вниманием он следил за ходом разговора.

Безобразную сцену остановил отец Ника. Он начал хлопать в ладоши. Три хлопка, громких и четких, заставили всех обернуться.

– Мне кажется, - сказал он, - что сейчас мы все мешаем следователю делать его работу.

Наступила тишина. Крин моментально сориентировался и взял ситуацию в свои руки.

– Благодарю, - кивнул он своему спасителю.
– Я прошу вас расступиться вдоль стены, а лучше - сесть, чтобы люди свободно ходили через коридор.

Началось движение. Дед сел рядом с Корби. Джинаганали и Коплины отошли к стене.

– А Вам нужно ехать в морг, - сказал Крин отцу Андрея, - и официально опознать Андрея. Когда вы вернетесь, я закончу со свидетелями, и здесь будет спокойная обстановка.

– Хорошо, - безропотно согласилась Маргарита.

– То есть, Вы вот так от нас отделываетесь?
– спросил Токомин.

– Моей работе помешали обстоятельства, - ответил уязвленный следователь.
– Меня задержали на полтора часа. Поэтому свидетелям пришлось ждать.

– И кто же задержал?

Крин повернулся и посмотрел на непроницаемого молодого человека в темных очках.

– Отдел внутренних расследований, - сказал он.

Токомин усмехнулся.

– То есть, Вы сами под следствием, - заметил он, - но ведете следствие.

– Артем, не надо, - попросила мать Андрея.
– Не устраивай скандал. Здесь никто ни в чем не виноват.

– Виноват, - сказал отец Андрея.

– Если у вас есть вопросы, я на них отвечу, - обещал Крин.

– Кто убил моего сына?
– спросил Токомин.

– Мы это узнаем, - ответил следователь.

– Я поеду в морг одна, - сказала женщина, - а ты можешь делать все так, как всегда делал в своей жизни.

– Маргарита Леонидовна, - тут же согласился Крин, - подождите секунду. Барыбкин.

Он поднял любителя кукурузы из-за стола и увел его в глубины отдела. Ник улучил этот момент, чтобы наклониться к Корби.

– Нравится смотреть в глаза его матери и отцу?
– еле слышно процедил он ему в ухо. Корби оглянулся на него диким затравленным взглядом.

Прошло меньше минуты, и Крин вернулся с бумагами.

– Вам нужно расписаться здесь и здесь, - показал следователь, - и на этой бумаге - в морге, если вы признаете, что погибший - ваш сын.

Мать Андрея всхлипнула. Мужчина со шрамом даже не посмотрел в ее сторону. Он сверлил Крина глазами.

– Барыбкин будет сопровождать вас, - продолжал Крин.

– Хорошо, - согласилась Маргарита.

Она вместе с оперативником пошла к выходу. Корби смотрел ей вслед. "Скоро ее ждет то, что я пережил у машины моих родителей, - с неожиданной ясностью подумал он.
– Она увидит его тело, его мертвое лицо и расколотую голову, его безвольные руки и сломанную ногу".

– Теперь я снова Вас слушаю, - сказал следователь отцу Андрея.
– Мы ведем следствие. Что еще Вы хотите знать?

– Все, - сказал Токомин.

Крин скрипнул зубами.

– Я сам не знаю всего, - ответил он.

– Вы видите этот шрам?
– тихо сказал человек с изуродованным лицом.
– Четыре года назад мой сын спас мне жизнь. Поэтому сейчас я хочу знать. Кто. Его. Убил.

"Андрей спас ему жизнь, - повторил Корби в своих мыслях.
– Андрей сделал для своего отца то, что я не сделал для своего. Как странно. Как глупо, что я жив. Жив, виноватый во всем. Как глупо, что я отвергал Андрея".

Следователь тяжело вздохнул.

– Вот, - показал он, - вот люди, с которыми мне нужно поговорить, чтобы быть на шаг ближе к ответу на этот вопрос. Но я сейчас говорю не с ними, а с Вами, потому что уважаю Ваше положение.

Токомин молчал.

– И еще потому, что Вы обвинили меня в том, что я пытаюсь от Вас отделаться, - добавил Крин.
– Я не пытаюсь. Я готов ответить на любые вопросы. Все, что я знаю.

– Хотите с ними говорить?
– холодно поинтересовался отец Андрея.
– Пожалуйста. Говорите.

Он отступил в сторону.

– Николай Рябин, пройдемте ко мне в отдел, - предложил Крин.
– Всего несколько вопросов, и я смогу отпустить Вас и Вашего дедушку.

Корби механически встал и пошел за следователем. Молодой сотрудник отдела внутренних расследований закрыл за ними дверь.

– Я буду присутствовать при допросе, - сказал он в спину Корби.
– Пусть вас это не смущает.

***

В комнате было светлее, чем в освещенном лампами коридоре. Стол Крина стоял боком к окну в выгородке из двух ширм. Старый монитор с маленьким мерцающим экраном, засаленная клавиатура, кипы бумаг и бокс с дискетами. За одной из ширм кто-то разговаривал. За другой работал принтер или факс.

Корби предложили стул напротив Крина. Молодой мужчина сел у угла стола. Его молчаливое присутствие действовало на подростка угнетающе. В остальном все было как вчера: диктофон, анкета. Только теперь вместо блокнота Крин использовал протокол.

– Ваше имя и фамилия?
– Крин чему-то улыбнулся.
– Ладно, я помню. Николай Рябин.

Он записал первые строчки протокола.

– Вы можете подтвердить, что видели, как трое неизвестных сбросили Андрея Токомина с крыши вашей школы?
– спросил следователь.

Корби молчал. Он молчал с тех пор, как умолял своих друзей и родителей погибшего мальчика не ненавидеть его. "Да, - подумал он, - могу". Но ни слова не произнес.

– Вы можете подтвердить, что видели, как трое неизвестных сбросили Андрея Токомина с крыши вашей школы?
– повторил Крин.