Песня для разбитого сердца

Как бы там ни было, что бы он себе ни воображал, чего бы ни боялся прежде, теперь Кейли принадлежала ему. Он открыл в ней чувственную женщину, со страстью отзывающуюся на любовные игры. Ненадолго он представил, чему мог бы научить её, так что в то же мгновение его член затвердел, и острое желание сосредоточилось в паху. Он захотел взять её немедленно…

Это было непривычно и так быстро, что на миг он попросту испугался собственной реакции. Эта девчонка действительно сводила его с ума, и если бы он только мог заниматься с ней любовью всю ночь беспрерывно…

Когда Кейли пошевелилась и медленно повернулась в его сторону, вытянув из-под одеяла руку, Алекс пришёл, наконец, в себя. Она глухо застонала, видимо, ощутив боль между бёдер, потому что её бледное лицо тут же исказилось. Затем она открыла глаза, а увидев проснувшегося мужа перед собой, растерялась.

— Ещё очень рано, — произнёс Александр. — Можешь отсыпаться.

Кейли покачала головой и приподнялась, прижав к груди одеяло. Спросонья хлопая глазами, она осмотрелась, задержав внимательный взгляд на обнажённом торсе мужчины, и тихо сказала:

— Так мне это не приснилось? Ночью мы действительно…

— Да, не приснилось.

— Ох, понятно! Так я и в самом деле вела себя, как…

Александр усмехнулся. Он принял более удобную позу, так что одеяло оказалось зажатым между его ног, а остальное тело открыто взору.

— Вела себя, как кто?

— Я не знаю… не знаю, что сказать…

Она выглядела смущённой и очень пристыженной. Ночная любовная магия испарилась и, видимо, она постепенно вспомнила своё поведение. В какой-то степени это было забавно, но Алекс надеялся, что вскоре она избавится от этого ненужного смущения, иначе забава обратится раздражением.

— Ты уже жалеешь о том, что мы делали? — спросил мужчина нарочито обижено.

— Нет, вовсе нет, но… я никогда не была такой… Мне кажется, это неправильно.

— Почему?

— Потому что… жена не должна вести себя так… бесстыдно.

— Какая глупая мысль! То, что мы делаем за закрытыми дверьми — лишь наше с тобой дело. В постели нет места целомудрию и холодному расчёту. Мы же не пуритане!

Кейли отвела глаза в сторону, задумавшись, а Александр, протянув руку, погладил её по нежной горячей щеке.

— Ты помнишь удовольствие, которое испытала благодаря мне?

Девушка кивнула, всё ещё не глядя на него.

— А я рад, что ты доставила удовольствие мне.

— И я рада… Но боюсь, что не смогу это повторить… и ты разочаруешься.

— Думаешь? А вот я убеждён, что в следующий раз будет ещё лучше. Ещё приятнее. — Он наклонился к ней, тогда Кейли встретилась с ним взглядом. — Ты хочешь, чтобы я взял тебя снова? Чтобы ты стонала от наслаждения, как никогда прежде?

В её чудесных глазах под длинными густыми ресницами отразилось такое искреннее, неподдельное удивление, что он не смог сдержать победную улыбку. Кейли замешкалась, затем сглотнула и едва заметно кивнула.

— Значит, я всё делала правильно? И тебе правда было приятно?

Он сразу понял, почему она спрашивала об этом. Прежде женщины не вызывали у него столь острого желания, он никогда не реагировал на чьи-то обнажённые плечи или чересчур низкий вырез платья так, как другие, более заинтересованные мужчины. С Кейли он больше не думал о позорном прошлом, не вспоминал даже про Эшбёрна… Он действительно почти не вспоминал про отчима с тех пор, как они прибыли на остров.

— Если бы я знал, как будет, тогда… наверное… — он не договорил, потому что мысль, которую он собирался выразить, была бы слишком жестокой по отношению к Кейли.

Она любила его чистой девичьей любовью вот уже почти четыре года, а он застрял в своём замкнутом мирке из порока и равнодушия. Он не хотел, чтобы она окунулась в него тоже, но было уже поздно.

Взъерошив рукой волосы, на выдохе он произнёс:

— Да, ты всё сделала правильно, и нечего тут стыдиться.

Она улыбнулась и показалась ему совершенно милой и такой юной, словно ей снова было пятнадцать. И даже несмотря на это, он хотел её. Несмотря на их разные характеры и жизненные пути, он хотел её… Сейчас, когда она лежала перед ним, едва прикрытая, и густые спутанные волосы спадали ей на плечи и грудь светлыми волнами, а улыбающиеся губы были такими манящими и сладкими… он хотел её больше всего на свете.

Наверное, она поняла это по его пристальному суровому взгляду. Девушка придвинулась, вытянула шею и поцеловала его в сомкнутые губы. Он не успел ответить, и она, всё ещё смущённая, спросила:

— Ты хочешь и сейчас заняться любовью?

Александру пришлось заставить себя сдержаться и не схватить её в тот же миг. «Я не знаю, какой бес сидит в этой женщине, — подумал он вдруг, — но если кто-нибудь решит отнять её… я убью любого». Он вспомнил произошедшее на королевском балу и разгневанного младшего брата, но тут же постарался отогнать это видение прочь.

Алекс поцеловал жену нежно и в то же время так собственнически, словно желал дать ей понять: теперь он будет единственным мужчиной, кто может к ней прикасаться. С огромным усилием он заставил себя сказать, что им лучше отложить любовные игры на потом, ведь ей всё ещё может быть больно. Он хотел было заставить Кейли раздвинуть ноги, чтобы взглянуть, не повредил ли он её ночью, но передумал. На вопрос, как она себя чувствовала, Кейли ответила, что всё в порядке, и он поверил.

Затем он просто укрыл их обоих одним одеялом и, когда девушка положила голову мужу на плечо, прижав руку к его груди, постарался уснуть.

* * *

В церкви Святого Петра, построенной ещё в XIV веке и в деревушке Шорвелл (однако местные произносили название не иначе, как Шоррел) ближе к закату стало совсем мало прихожан. Кейли знала об этом, поэтому пришла на исповедь одной из последних. Виконт Саутфолк всегда был щедр на пожертвования местным церквям, поэтому его единственную дочь и наследницу, такую вежливую и обходительную девушку, встречали здесь с радостью.

На следующий же день после рождественской ночи Кейли пришла и попросила священника исповедать её. Никогда прежде ей не было так неловко находиться в стенах святого места, тем более говорить о том, что тяготило её больше всего. Заикаясь и краснея, Кейли излила душу за деревянной решёткой, после чего спрятала лицо в ладонях и умолкла.

— Дочь моя, — вздохнул служитель устало, — ещё в послании Коринфянам сказано: «Женатый муж заботится о земных делах и о том, как угодить жене своей, и потому он — не цельная личность. Незамужняя женщина или девственница беспокоится о делах Божьих, чтобы стать святой телом и духом своим, замужняя же женщина беспокоится о земных делах и как угодить мужу своему». Муж есть господин жены… Скажи мне, по любви ли ваш союз?

Пискнув короткое «да», Кейли понадеялась, что за эту маленькую ложь на неё не свалится церковный потолок.