Песня любви Хрустального Паука. Часть II. Книги Юга

Но когда до опушки было уже рукой подать, капитан что-то сказал матросам и те остановили лодку у берега.

– Что случилось? – спросил Сардан.

Джэйгэ долго слушал объяснения капитана, а потом тот и оба матроса спрыгнули на берег и скрылись в кустах.

– Морские люди говорят, что в лесу живут духи, – сказал Джэйгэ после паузы. – Но я плохо понял их слова. Они говорят ооютский язык неправильно, ломают слова, путают звуки.

– Куда они пошли?

– Дать подношения духам.

Наступила ночь, и в угрюмой серости кустов на берегу Сардан увидел зеленоватый огонек. Он то появлялся, то исчезал, а вскоре со стороны огонька вернулись капитан сампана и матросы. Но только с рассветом двинулись дальше.

Толстые и кривые корни мангровых деревьев торчали из воды как храмовые колонны, вместе с шапкой шумящей листвы нависали над лодкой непроницаемым для солнца зонтом. Матросы убрали мачту и аккуратно гребли веслами. В сыром полумраке под корнями назойливо и ехидно жужжали комары, по ветвям ползали насекомые и ящерицы, а внизу воняло болотом. На ночь лодку привязали к толстому корню прямо посреди реки. Матросы и капитан как будто опасались приставать к берегу и поглядывали на лес с тревогой и как бы украдкой, – чтобы об их беспокойстве не узнали пассажиры. В темноте на палубе поставили простую жаровню, огонь которой бросал бледные отсветы на посеревшую листву. Лес хищно шумел, скрежетал, щелкал, квакал, рычал.

На следующий день совсем стемнело. Лишь изредка удавалось Сардану разглядеть небо сквозь переплетение ветвей и листьев. Ночной шум немного поутих, но лес всё равно полнился трескучим гомоном бесчисленных миллионов назойливых насекомых, которые всё что-то резали, рубили, пилили, свистели и фальшивили арии. Несмотря на полумрак, жара поднялась до того невыносимая, что Ашаяти избавилась от ооютской одежды и осталась в цветастой тунике и шароварах. Она долго разглядывала свои искусанные комарами руки и устало чертыхалась.

Когда река расширилась, матросы стали грести медленнее, чтобы не столкнуться с идущей навстречу лодкой. У той не было парусов, она была узкой и длинной, как морская змея. Обе лодки остановились, прислонившись к корням мангровых деревьев, и капитаны долго о чем-то переговаривались, вздыхали и понимающе кивали, нескромно тыкали пальцами в своих пассажиров и качали головами.

– О чем говорили? – спросил Сардан, когда лодки разошлись и продолжили свой путь.

– Ни о чем, – сказал Джэйгэ. – Впереди тучи.

Сардан посмотрел на скучающую Ашаяти, а потом надолго отвернулся к мокрому лесу. Он и не заметил, как Кюимеи открыла глаза – впервые после падения Ургылура. Она прищурилась, осмотрелась в полном недоумении – и вдруг вскочила на ноги! Но тотчас вскрикнула от боли и упала на одно колено. Всё произошло так внезапно, что Ашаяти завизжала в ответ, отпрянула и едва не выскользнула за борт. Подскочили и матросы, один даже выронил весло.

– Где тангыыр!? – закричала Кюимеи и бросилась шарить руками по тюкам под навесом.

Ашаяти аж покраснела от злости, стиснул зубы Джэйгэ.

– В том свертке, – Сардан показал пальцем.

Кюимеи схватила завернутый в шкуры посох, небрежно развернула верхнюю часть с лезвиями, но спохватилась и спрятала обратно. Тяжело дыша, дрожащая и смущенная, она села на палубу возле навеса и попыталась собраться с мыслями. Озадаченные матросы жались к бортам, пока капитан сампана вылавливал весло.

– Кто-нибудь трогал тангыыр? – прошептала Кюимеи.

– Э, – протянул Сардан задумчиво и посмотрел на Ашаяти.

Та пожала плечами.

– Я брала его рукавицами, – сказала она. – А потом завернула в шкуру.

Кюимеи открыла было рот, но ничего не сказала, прислонилась к фальшборту. Она спрятала посох под тюком в ногах и исподлобья посмотрела на лодку, на необычный лес над головой, на матросов и, наконец, на Сардана, Ашаяти и Джэйгэ. А те молчали и недоверчиво разглядывали ее.

– Раны болят? – спросил Сардан, чтобы как-то спугнуть враждебную тишину.

– Как всегда, – ответила Кюимеи, взглянула наверх, но за ветвями не увидела неба. – Где мы? Жарко.

– Мы постеснялись тебя раздевать, пока ты была без сознания, – сказал Сардан, и Ашаяти иронично фыркнула. – Остальные давно сняли ооютские шубы.

– Мы в Ланхраасе? – догадалась Кюимеи.

Сардан кивнул, а Ашаяти нехотя помогла шаманке стащить тяжелую шубу. Кюимеи обливалась потом и кривилась от боли по всему телу.

– Что вам от меня надо? – спросила она.

Ашаяти показательно придвинулась поближе к Кюимеи, выпятила меч у бедра и чуть не врезалась макушкой в висящие над лодкой корни.

– Я тоже хочу знать ответ на этот вопрос, – сказал Сардан. – Может, всё станет понятнее, если ты объяснишь нам, наконец, что это за посох и что ты хотела с ним сделать?

Кюимеи удивленно подняла брови, а потом отвернулась и принялась стирать с рук пот.

– Разве отец вам не говорил? – спросила она.

– Намеками. Мы не шаманы, чтобы их понимать. И не ооюты.

– Он знал больше меня.

– А ты знаешь больше нас.

Кюимеи сумрачно посмотрела на Сардана и дотронулась до посоха пальцами.

– Дайте пить, – сказала она.

Музыкант спохватился, протянул женщине кувшин с водой, а потом полез во вьюки за едой. Руки шаманки дрожали.

– Отец нашел обломки тангыыра в руинах на севере, – сказала Кюимеи. – Он принес разломанный веер и мешочек древних юкши с рунами. Юкши – внутренности тангыыра. Отец сделал новое древко сам. У него были древние записи, наверное. Я видела большой переписанный свиток, но отец мне ничего не показывал. Он не говорил со мной много. А когда занялся тангыыром совсем другим стал. Он пугался всего, злился. Отец видел мир чужими глазами. Тангыыр стал его хозяином, – она помолчала несколько секунд. – В мире много слов, и в людях много мыслей, но мы не знаем их всех. Знавшие давно исчезли. Об иэзи тангыыр никто не говорит слов, – она подняла сверток. – Но каждый шаман слышал их. Очень древние слова, позабытые в Ооюте. Позабытые в целом мире. Я знаю мало, отец молчал мне. Я пыталась узнать мысли других шаманов, стариков, знающих прошлые жизни, но я боялась спросить прямо, а на неясные вопросы получала неясные ответы. Я боялась даже писать им сама, это делал почтальон. Я искала свитки в библиотеках, когда отец посылал с поручениями, вы знаете об этом… Тангыыр – хозяин иэзи, хозяин духов, как вы, чужеземцы, их называете. Он манит их, и они жаждут его. Тангыыр повелевает духами, как утопленником повелевает вода, как ветер повелевает цветами в степи, как снег севера повелевает жизнью. Тангыыр – тойон духов. И кто держит в руках тангыыр – держит в руках всех духов Среднего Мира.

– Я перечитал сотни, даже тысячи свитков во многих библиотеках артели, – сказал Сардан, – и никогда не встречал ничего похожего. Неживое вещество не привлекает духов – это один из тезисов, с которых начинается обучение артельных музыкантов.

– Ваши инструменты привлекают.

– Но не сами по себе, а через музыканта. Бывают, конечно, и такие, что создают волны прямого воздействия, пластины, колокольчики, но они ограничены некоторыми пространственными колебаниями, они взаимодействуют не с духами напрямую, а через разрывы в материи, куда те стремятся попасть. Но лишь живое притягивает духов из междумирья.