Песня моей души

– Вот и прибили бы Вадимира!

– Увы… - брат вздохнул, - Не прибили. Видимо, велика фигура для эльфийского нищеброда. Или таки Хэл замял дело, опасаясь крупного скандала. В общем, новодальцы свалили, приграничные наши воины остались, а эльфы под шумок куда-то делись. Через пару дней и войско прошлого нашего короля подошло. Перебежчики из ближайших сёл и другого города. Так что твой отец сказал, что он из селян. Вон тех, беглецов. А кинжал, мол, он с кого-то из врагов снял, с трупа. А оружие для самообороны пригодится. В общем, он остался в нашем доме.

Мы какое-то время молчали, не глядя друг на друга. Но из объятий брат меня не выпускал – и это вселяло надежду, что он всё-таки считает меня своей семьёй. Хотя и дочерью врага.

– А… - замолкла, правда, позже всё-таки уточнила: - А почему ты его не выдал?

– Да я хотел!
– Роман смял подвернувшийся под руку земляничный лист, ещё в пальцах перетёр, размазывая кашей, - Но сначала боялся привлекать внимание к нашему дому. Не хотел, чтоб мать забили за шашни с ворогом. Да и… там пара соседей пропали. Их тел не нашли. И другие молчали. И я молчал. Я надеялся, что он наиграется с моей матерью и уйдёт. Но… он остался.

– А… мама?

Задумчивый взгляд на меня.

– Наверное, он ей понравился. Он её не бил никогда. Вежливый. Помогал охотно. Да и… отца давно уже не было. И меня он не бил. Ни разу… - он разжал пальцы, выбрасывая раздавленный лист, - Хотя однажды, когда матери не было дома, я пытался подойти со спины и зарезать его.

– И… и он тебя избил?

– Нет… - молодой мужчина вздохнул, устало иль сердито, - Говорю же, он меня не бил. Он только выкрутил мою руку, так что я не мог до него дотянуться, и проворчал: «Настоящий воин никогда не бьёт врага в спину. Ты, что ли, трус? Боишься, что в прямом бою тебе меня не одолеть?». Я ненавидел его… но в тот миг мне стало стыдно. Он ещё добавил спустя какое-то время: «Твоя мать говорила, что твой отец был достойным воином. Тебе не стыдно быть таким сыном?». Он мог убить меня в любой день и час. Я полагаю, что те пропавшие – его рук дело. Он мог меня избить, сказать, что это я виноват, дерзил или допустил оплошность. Но он никогда этого не делал. И… и мне было стыдно проиграть ему. Мне было стыдно бить его из-за спины. Тут ещё мать вошла. Побелела, выронила корзину с покупками. Те по полу рассыпались. Яблоко подкатилось к его ноге. Мать упала на колени, заплакала, просила не трогать меня. Он отпустил и оттолкнул меня, подхватил её, обнял. Сказал, мол, я просто учу сражаться твоего сына, не пугайся. Он о том дне мне ничего потом не сказал.

Роман долго молчал, потом продолжил:

– Может быть, он не был обычным воином. Он ещё хорошо делал разные вещи из дерева. Очень хорошо. Может, он просто был ремесленником. Может, он поэтому меня пощадил. Или чтобы не огорчать мою мать. Кажется, она ему по душе пришлась. Не знаю, ждал ли его кто-то там. Потом родилась ты. К тебе они оба относились с нежностью, про меня как будто забыли. Я мечтал немного подрасти и навсегда уйти из места, которое перестало быть моим домом. Опасности и лишения не пугали меня. А потом болезнь, которой они оба заболели, разрушила все мои планы. Несколько жутких недель. И на свете остались только я и ты. Тебе было около двух лет, - он легонько дёрнул меня за косу, - Но моё отношение к тебе тогда уже было совсем иным. Я по-своему любил тебя.

Ты… любил дочь врага? Неужели такое возможно?!

– Как-то раз мама собралась на рынок и велела мне проследить за тобой. А он тоже по каким-то делам ушёл, чуть раньше. Ты, такая крохотная и беспомощная, доверчиво спала у меня на руках. Я чувствовал, как бьётся твое сердце, разглядывал твоё лицо…

В голосе брата послышалась нежность. Он осторожно отстранился, посмотрел на меня и тепло мне улыбнулся:

– Отчего-то меня растрогала твоя доверчивость. Проснувшись вдруг, ты улыбнулась мне. От моей ненависти не осталось и следа. Ни ты, ни я не в ответе за наших родителей. Прости меня, сестрёнка, за то, что слишком поздно это понял! Не буду говорить, как винил себя, как ругал. Мои страдания не стоят твоей жалости. Прости, если всё же захочешь меня прощать.

Мне повезло: у меня был он. Хотя и не знала, кем мне приходится мой друг, жила как за каменной стеной за его плечами и заботой. Стена, конечно, не всегда бывала надежной, ибо кто прислушается к словам какого-то безродного бедного безоружного парнишки? Однако не будь его, непременно бы пропала, рано или поздно. Можно ли забыть всё его добро, навеки перечеркнув из-за какой-то укрытой тайны, пусть даже такой важной?

Роман ласково погладил меня по щеке:

– Ты была моим утешением, моей радостью, единственной родной кровинкой. Моей силой. Ради тебя ещё больше хотелось жить. И я обнаружил, что могу справиться и с взрослыми, когда они пытались избить тебя. Из-за этой проклятой ненависти тогда не сказал тебе этого. Наверное, уже поздно это говорить, но мне очень хочется, чтобы ты наконец-то это услышала.

Обнимаю его. Крепко-крепко. Без слов.

– Прощаешь? Ох, милая сестрёнка! – он всё понял, нежно обнял меня.

Вдруг поднялся, подхватил и закружил меня. Я радостно взвизгнула, как когда-то в детстве.

– У-у, какая ты тяжёлая выросла, сопля! – прокричал брат, потом вдруг остановился и серьёзно добавил, - И, кстати, очень красивая.

– У-у, вредный свин! – радостно проворчала я.

На этот раз он не менее радостно улыбнулся на мою старинную обзывалку.

– Слушай, а тебе так важно идти в Средний город? – спросил брат, выпуская меня на землю.

Вздохнув, призналась:

– Вообще-то, меня нигде никто не ждёт.

– Тогда, может, пойдём в столицу? Тамошним стражникам, говорят, платят больше.

С любопытством уточнила:

– А ты правда воин?

– А что, не похож? – он притворился очень сердитым.

– А где твой меч, вредный свин?

Брат страшно смутился. И кинулся собирать ещё не раздавленные ягоды. Потом смущённо посмотрел на меня, вздохнул и признался:

– Знаешь, сопля, я его и в правду пропил. Случайно получилось. Но я с тех пор с этим делом решил завязать. Тем более, пока я тебе мужа приличного не найду, я должен быть бодрым и трезвым.

Упёрла руки в бока:

– Едва нашёл – и уже хочешь в чужие руки спихнуть?!

– Ну, извини, - усмешка, - Люди не вечны. Тем более, мужчины. Да и я не хочу крысой отсиживаться за стенами во время боёв. Да и… - внимательный взгляд на меня, - Да и тебе уже пора. Кстати… тебе уже кто-то люб?

– Н-нет…

– Отлично! – брат радостно потёр руки, - Я тебе сам жениха найду. Я никому не дам моей сопле голову задурить!

Уж он найдёт. Хотя… с таким братом не все мужчины посмеют мне хамить и дурно обращаться. Если что – Ромка кого-нибудь побьёт. Заступится. Так как-то оно… спокойнее. Даже не верится, что наконец-то защитник есть и у меня, тем более, он воин! Хотя и умудрился пропить свой меч. Впрочем, у мужчин это иногда бывает… Главное, чтоб только иногда.

Когда мы вновь двинулись по направлению к столице, то и дело доставала и давала ему чего-нибудь вкусненькое. Вначале брат с аппетитом ел, потом попросил перестать его кормить.

– Сейчас съем, и тебе не достанется. Кто знает, когда сумеем опять добыть себе еду?

Лёгкая обида на него появилась и почти сразу исчезла. Роман прав, надо подумать и о ближайшем будущем.

Мы разговаривали о том, чего случалось с нами за годы разлуки. Брат внимательно наблюдал за мной, затем неожиданно спросил:

– О чём ты умалчиваешь, Алина?

– Как ты узнал? – едва не споткнулась, услышав его вопрос.

– Догадался. Ты иногда подозрительно замолкаешь, задумываясь о чём-то.

Рассказала ему о словах невидимой женщины и о маге, отдавшем мне сумку с едой. Кое о чём промолчала.

Брат остановился, положил тяжёлую ладонь на моё плечо:

– Наверное, это какие-то маги развлекаются, внушая тебе какую-то чепуху. Не верь им.

– Но ведь она не соврала: мы встретились на дороге к Дубовому городу! Если бы не она, я могла бы никогда и не встретиться с тобой!