Песня моей души

Мы попрощались – вроде бы по-дружески – и разошлись. А разыскал Алину и Вячеслава. Как оказалось, не напуганных. Ага, им то не чужой лес, а всего лишь одно из мест мира, с которыми они дружат. Выяснил, где мы находимся. Отправил Алину и Вячеслава в новодальский дом. Сам пошумел по саду и дворцу в чернореченской столице, будто бы маги дрались. Переломал уйму всего – стыдно вспомнить.

Потом вернул Вячеслава, якобы мной спасённого, его отцу. А что я ночью оказался у дворца в Черноречье… Вот с этим пунктом оказалось сложней… Правда Клён, прибежавший на новый шум, опередил меня – и соврал, будто он ждал меня, какими-то предположениями поделиться, а я, соответственно, пришёл к нему, заслышал шум – и кинулся посмотреть. А Вячеслав уныло признался, что в этот раз решил лично изловить вора, потому притаился в тайнике. В общем, Мстислав орал на нас всех, но вроде поверил. Значит обошлось.

Дома ждала испуганная Алина, потащила меня на кухню, указала на стол. Там откуда-то появился свиток. Я развернул. Какие-то расчёты, в которых разве что алхимики разберутся. Неужели, Эндарс поделился таки расчётами для определителя?

Клён, задумчиво нарезал круги по отведённой ему во дворце комнате. Комнату заливал яркий свет, от камня, лежащего на столе поверх многочисленных книг, бумаг и свитков. Парень не сильно удивился моему появлению.

– Ты можешь сказать что это? – протянул ему свиток, появившийся на кухонном столе.

Он подошёл к столу поближе, развернул свиток, придавил края чернильницей и какой-то толстой книгой, заскользил указательным пальцем по записям, но не строчка за строчкой, а как-то наискосок, сверху вниз, потом поднял растерянный взгляд:

– Ты откуда это взял?

– Подкинули, - честно сказал я.

Промолчав другую часть истории.

– Это тоже нейтрализатор для «проклятия алхимиков», только у моего действие на воду, а у этого – на кровь. Этот месяцев шесть делать, а то и восемь, мой – два-три.

Улыбаюсь. Значит, в чём-то мой отряд опередил клан Эндарса?..

– Я посмотрю его, спасибо.

Кажется, этот парень опять ночью спать не будет. На сей раз из-за меня.

Благодарно хлопнул его по спине – и переместился к себе.

Утром едва не проспал. Хорошо, Алина разбудила. Позавтракал, забрал список Станислава. Собрал отряд. Почти весь. Стёпки и Белотура в условленном месте не обнаружилось. Неужели, совсем?..

Впрочем, магия вскоре успокоила меня: оба были живы. А вот нашлись они… в лавке. Белотур стоял посреди свободного пространства в новой рубашке, руки в боки, гордо вскинув голову, к металлическому зеркалу спиной. Борода его была непривычно опрятная, вычесанная, прямо сияла чистотой. Степан ходил вокруг, тщательно осматривая его со всех сторон.

– …Но зачем столько всего? – возмущался светополец, - Вот когда я был молод, всё было намного проще…

– Надо, - строго заявил рыжий, - Ты обязан. Значит, продолжим... Когда увидишь, как она тащит что-то тяжёлое или просто больше курицы, надо подойти, отобрать – и донести самому… И хвалить. Хвалить как можно чаще. Непременно хвалить утром, днём, вечером… И, кстати… - он потянулся к уху пожилого лекаря, перешёл на шёпот – лавочник, худощавый мужчина лет тридцати, подался вперёд, чтобы лучше слышать, - Если их много хвалить, то на бусах и платках можно сэкономить! – лавочник, рванувшись к своей книге расходов, торопливо сгрёб перо – и кинулся записывать, - Но вот на комплиментах экономить нельзя никогда! И ещё… есть волшебные слова, они женщин просто очаровывают и, бывает, даже надолго…

– Это какие такие слова? – заинтересовался Белотур.

А лавочник, подхватив книгу и перо, кинулся к ним, записывать, едва не перевернув прилавок с поясами.

– Это когда ты что-то говоришь, похвальное, в середину фразы непременно надо добавлять слова «очень», «самое-самое» и «лучше всех»! Они это почему-то любят. Знают, что враньё, но всё равно любят… Пуще хлеба... – Стёпка отошёл на пару шагов, едва не сшибив лавочника – тот, впрочем, ловко ускользнул, но прилавок с поясами таки задел и часть рассыпал, - Вот, совсем другое дело. Теперь хоть на человека похож. А то ходишь в своей столетней рубахе, выцветшей, замызганной, того и гляди – в пыль рассыплется…

– Я её стираю каждую неделю! – возмутился лекарь, - И вообще… ей только тридцать лет! – задумчиво поскрёб бороду, - Или… сорок?.. И вообще, зачем я только у тебя спросил, идут мне усы или не идут?..

– Цыц! – прикрикнул рыжий парень на уже седеющего светопольца. Как на нашкодившего мальца. Брезгливо осмотрел пояса, уже почти разложенные по местам, выбрал зелёный, придирчиво покрутил в руках, потом, тяжело вздохнув, надел таки на Белотура, - Ну… ладно, сойдёт, - обернулся к лавочнику, - Значит, за пояс вы должны нам скинуть полцены.

– Чего-о?! – обалдел тот, - С какой такой радости?!

– А мне вон тот пояс, с рыжими, сиреневыми и коричневыми нитями. Забесплатно, - невозмутимо добавил Стёпка.

– Да ты, парень… - начал вскипать лавочник.

Тут рыжий сгрёб его за ворот и строго заорал:

– Да за такие тайны вы мне не то, что цену скинуть, вы мне по конец жизни обязаны быть благодарны! Я ещё мало спросил!

Белотур, глядя как парень торгуется, с трудом подавил улыбку. А лавочник… лавочник было возмущённо дёрнулся, но под твёрдым взглядом знахаря сник – и прогнулся. Мда, Стёпка Бездомный кого угодно достанет…

Тут рыжий приметил меня.

– О-о, явился, не запылился! А мы тут жениха собираем…

Увидев меня, Белотур заалел как мак. Даже уши покраснели. Да и так всё понятно, даже без Стёпкиных объяснений!

– Расплатись и пойдём.

Белотур расплатился и, похлопав лавочника по спине, украдкой сунул ему на один медяк больше – тот брезгливо сощурился – потом я переместил их.

День был солнечный, свет уже высушил траву. Так что собрались опять в роще обсуждать. Белотур мялся, бледнел… Смекнув, я отправил его и Степана в новодальский дом – якобы в удобстве свитки разбирать, за столом.

После обсуждений всех отправил к больным из их родных стран, за которыми они следили. Сам навестил Миладу. Малышка… оказалась совершенно здоровой! Как такое возможно?!

От девочки направился во дворец Черноречья. Там бурно обсуждалась и осуждалась ночная вылазка. Мстиславу было не до нас. Принц был цел и невредим – даже уши ему не надрали. Друг многозначительно подмигнул: наше вранье сработало. Да и… выглядел он бодро… что же это такое? Что его спасло?!

От принца направился к Станиславу. Тот как раз ел, из своей любимой посуды. Ворчал на Цветану. Кажется, за пренебрежительный взгляд на его сокровище. А может, просто так, вредность оттачивал. Выглядел он похуже, но не слишком. Я сел напротив, подпер подбородок рукой, задумчиво разглядывая его.

– А ещё знаешь, как она пахла?! Мм… такой запах был! – воин поднёс опустевшую тарелку к носу, шумно вдохнул воздух, - Эх, уже не пахнет… давно уже…

– Пахнет? – недоумённо посмотрел на тарелку.

– Так сосна же. Из сосны сделано.

– Да, свежесрубленная сосна сильно пахнет. Сладко… Из сосны сделано?!

– Да ты что, оглох ли? Я же сказал уже: из сосны сделано, - Станислав ласково потёр старый посеревший от времени бок.

– Из сосны?!

– Цветана, он, кажись, того, - мужчина покрутил пальцем у виска, - Совсем.