Песня о братьях

*

Охотники в свои движения впустилинеотличимость от лесных теней:хозяйствуй в тишине, не нарушаясон смысла, утомлённого погоней,здесь прежние жильцы роняли чашки,осколки мелкие вне времени блестятв полночном небе, облакa восславив.

*

Для отпечатка сапога солдатупотребна масса, но к чему бряцатьоружием бесплотным, если телотак незаметно перешло в игрутеней и света, что рассветный мускулзакатной коже силу сообщил?

*

В деревьях – гул, похожий на моторный,когда решила бронетехника таиться:не разбудить бы тягу к миру, и снарядыврывались шепотом ночным, бесстыднымв былую обоюдность: спутали еёс беспамятством спасаемой границы.

*

Не имут веса – ни волна, ни омут:что помнится – останется в безличномглаголе, как в просвете меж стволами,где скрылся командир, цепляя ветвинеобщим флагом – до сих пор висят обрывкиматерии, которой можно лобовое протеретьстечение прозрачности и мысли.

*

По берегам ступали, говорилис невнятной глиной, проясняли быль —отряды, назначая целью действие простое:озёрным шелестом крыларасширить мышечную память.

*

Снастей чурается и просит темноты —гудение токарного станка,осевшее в ладонях подростковых:частица объяснит любое чувствопри помощи других таких жечастиц, скопившихся у знанья на крючке,маячащих наживкой: захлебнуться нечем.

*

Сердечный стук переходили вброд,стопой нащупывая омут неба,легчало тело, а словесное грузило,привешенное к леске горизонта,нежданным пеньем взрослым обернулосьи повлекло к волне как форме бытия.

*

Играли в страны, в континенты, в города —не так, как все: вдали от общих правил(где ночь производила мирную листву)стояли, означая лишь границу;один другому называл парольна световом или другом молчании —так, словно клал свинец в нагрудные карманы.Ужели равнозначны берега – концу войныи физика вдохнёт всю нежность в губы?

*

Подбитый танк пробоиной обниметсвои пустоты: гусеничный лязг,исписаны твои пластинысловами лучших книг, молчанием столичными вязью самых чистых нот:что значат звенья по отдельности?

*

Волокна тканей камуфляжных стынутсвоей причастностью к сплетаемым лучам:в надзвёздных мастерских работавскипает на огне, рождаемом на стыкелюбви и сердца, чтобы мы вдыхали —пейзаж, рельеф, слова и прочий пар.

*

Коль видим с высоты вельвичию,которой поросли просветы межвоенные,и слышим пальмы, стиснутые жаром,словно погремушки —то эти реки, взмахи, траектории полётаза хворост не сойдут для общего огня:великий зов природе адресован.

*

Влетает ветер – потрепать знамёнаи очертанья Африки на местность этунакинуть, как брезент, дырявый от дождя:смешались капли с чем-то едким,с багряным топливом небесным,с моторным маслом ропота.

*

Роса на кожу ляжет, заполняясияньем силуэт сидящего в траве,песком белёсым ждёт отчизнав бумажных одинаковых пакетах:фасовка, точность веса – всё, что есть.

*

Проделан путь: а кто покинул жёсткостьсвекольную, прошёл переработку,толпится сладостью сыпучей:любую форму, как воде, придать нетрудно,одна надежда – спрессоваться,слежаться (хоть бы в почве),провозглашая рафинад.

*

Товарищ, ляжем вместе в стену,кусочки сахара – всё лучше кирпичей,мы столь же речью угловаты и красны,готовы растворяться в Иордане,нести сквозь время взвесью мутноватойтуманную идею стройки и стены.

*

Есть сборщик сладости, его призвать бы —несданной податью так слово тяготит,что трудно встать, отринув белую пустынюбылого пения: подводный город —для всех желающих сберечь дыханьеи сердце удержать от входа в эту речь.

*

Из яблок сердцевину вырезая,всыпая пыль сладчайшую в плоды– разъятые, немые, полные смиренья —в пустоты, не успевшие стемнетьвнедряя пыль, как голос истолчённый,распавшийся на блёсткие кристаллы —росяный человек зовёт пчелу.

*

В плодовых трещинах нет сходствасо стрcлками, что указуют мигсчастливый, но едва определимыйпо отсветам сердечным, расширявшим вдальи берег, и волну, взрыхляемую ветром.

*

На плеске вёсельном взрастает город,политый пoтом световых гребцов —в какой момент успели стать лучамителa, наполненные жаждой победить:определить дано по циферблатамобъёмным, дозревающим на ветках.

*

«Мы время раскусили» – этой фразеязык покорен, чувствуя, как сольотсеивается от морского ветра,как соль, кристальной белизной въедаясь,усиливая ясность звёзд вечерних,готовит чувства к пресным дням,что тянутся, подобно рву, вокругвеликих стен прочнейших, звуковых.

*

О перерыве в магазине механизмов —обеденная речь, построенная нажевке: пропитываньем слюннымтак занят был язык, что хлебный мякишпробрался незамеченным под сердце,обосновался, всё теплом обставил.

*

За окнами по времени побьёткрылами голубь: в клюве неподъёмнаеда иль трудно продираться взлётомсквозь память улицы о прочих птицах,хлопками проторивших вертикаль —зачёркнутое облако не скажет,ржавея на табличке «Не курить».