Песня смерти

— Это мой родовой клинок. — пояснил страдалец, забирая у меня шпагу. — Я всегда чувствую где он находится. И тем более, он дает мне знать, если в руки его берет посторонний человек.

— Извини, я не хотел тебе навредить. — повинился я.

— Ничего. Я тебя понимаю. Когда твою родовую шпагу ломают перед всем строем, мало кто может остаться равнодушным. Как ты еще руки на себя не наложил, с твоим-то характером.

— А что с моим характером? — попытался немного узнать про себя я.

— Извини, конечно, но ты тряпка. Зачем только в армию пошел. Сидел бы в своем имении в ус не дул.

— Возможно. — дипломатично ответил я. — Но, хочу заметить, тряпкой я был. Теперь все будет иначе.

— Похвальный настрой, дружище. Но твоя нынешняя репутация не позволит тебе это сделать.

Вот тебе и на. У меня еще и репутация ниже плинтуса.

За разговорами мы вернулись в палату и тут я узнал кое-что новое для себя.

Подайте патроны, поручик Голицын

Значит так, что я узнал про себя: я рохля и тюфяк, корнет от кавалерии, служу всего несколько месяцев. За позорные успехи в учебке, как то фланкировка, конный строй, владение шпагой и дальнострелом (этот типа ружья, но заряжается магией и может бить на дальние расстояния), а также в наихудшем изучении воинского устава за последние двести лет, командир нашего гарнизона, лично, не далее как позавчера вечером (как раз перед моим появлением), при воинском строе сломал мою родовую шпагу.

Такого позора ни кто не переживал. А я вот пережил. И это еще больший позор. Да что ж мне везет-то так?

А рассказал мне все это мой сосед по палате — поручик Голицын Алексей Анатольевич, представитель княжеского рода Голицыных, а точнее, ее обедневшей ветви, захудалых провинциальных помещиков Васильевичей. Алексей как и я, отправился на государеву службу, чтобы сыскать себе славу и богатства, но попасть в армию смог только дав сумасшедшую для его личного бюджета взятку — один золотой червонец и карету с упряжью. Интересно, какую взятку дал я сам?

Нрава он оказался не злобливого и относился ко мне снисходительно. Чаще всего не замечал. Его целью была карьера военного, которой все время мешали припадки той самой родовой болезни, которая пала только на одну из ветвей тех самых Васильевичей. Приступы должны были скоро закончится и он планировал вскоре вернуться в строй.

Он, конечно, об этом не сказал, но у меня создалось впечатление, что репутация у него не сильно лучше моей. С той лишь разницей, что надо мной глумиться позволяли себе многие, а вот он после любого косого взгляда, мог вызвать на дуэль, которые частенько выигрывал.

Да, и еще я узнал, что род Голицыных славится своей ледяной магией. Так что не смотря на некоторые неудобства, Алексея Анатольевича ждала вполне себе неплохая карьера военного, плавно перетекающая в гражданскую службу.

За время нашего общения, мы если и не стали друзьями, то вполне себе по приятельски пообщались.

Кто тут у нас козел?

Я понемногу обживался в новом для себя мире и в новом для себя теле. Здоровье потихоньку начало выправляться.

Голицын выписался уже на следующий день и мне стало скучно. В свободное время я шатался по почти пустому госпиталю, то и дело натыкаясь на хихикающих медсестричек. Понятное дело, когда я в последний раз падал в обморок, одна из девчулек не могла не заметить сильно оттопыренных штанов свободного фасона. Вот и растрезвонила всем.

Смеяться они надо мной смеялись. Тайком даже подглядывали за мной. Но приблизиться не давали. А меж тем, нарастающее возбуждение все больше давало о себе знать. Интересно, а как прежний хозяин этого тела справлялся с это проблемой?

Узнать мне этого не удалось. Ну это может быть даже и хорошо. Вдруг он своей боевой лошадью для удовлетворения пользовался? Нет! Не хочу даже знать!

Две недели в госпитале и я, изрядно, на свой взгляд, окрепший, вернулся в казарму. Там меня уже ждал теплый прием:

— О смотрите, членоногий вернулся! — громко оповестил всех высокий брюнет с алмазной вычурной заколкой на груди. — Ну как там дела, в госпитале? Задушил свою змею?

Раздался настоящий гогот. Похоже, что шутить над Беляевым здесь в порядке вещей. Ну-ну. Сейчас посмотрим.

— Может и задушил. Тебе-то что? — ответил я с вызовом. — Ты-то небось завидуешь, тебе с твоим отростком только комаров развлекать.

Отовсюду раздались удивленные смешки. Не то чтобы я прям так круто пошутил. От меня просто этого не ожидали.

В голове заиграла та самая мелодия, которую я услышал прямо перед своим переносом сюда. Задвинул ее на край сознания, чтобы не отвлекала. Потом буду разбираться, что это за фигня.

— Что ты сказал, холоп? — под гул голосов брюнет подошел ко мне вплотную. Ну не такой он уж и высокий. Метр восемьдесят пять, примерно. Я всего лишь чуть-чуть ниже его.

— От холопа слышу! — не остался в долгу я. Толпа вокруг нас как-то сразу сжалась, а напряжение можно было почувствовать в воздухе.

— Беляев, муха навозная, ты отважишься бросить мне вызов на дуэль?

Ага, щас, подумал я, шпагой я владеть не умею, магией тоже, нашел дурака. Что-то я сомневаюсь, что после его первой же атаки меня до госпиталя дотащить успеют. Надо действовать. Быстро. Стремительно!

Схватив продолжившего что-то говорить за отворот мундира левой рукой, я принялся наносить правой максимально мощные, в моем исполнении, удары кулаком прямо в наглую рожу.

Никто, в том числе и брюнет, не ожидали от меня такого поведения. Это дало мне шанс. Всего за несколько секунд, хоть я и был значительно слабее конкурента, я выбил из него дух. Финальным аккордом стал классический в муай тай удар по голени, выбивающий равновесие на счет «раз».

Наглец упал, захлебываясь собственной кровью, хлещущей из разбитого носа и рта. Гул голосов, сначала из возмущенного, перерос в угрожающий. Я тут же понял, что совершил какое-то очень глупое действие. Но позволить унижать себя на глазах других я просто не мог.

— Ах ты ж недоносок! — вскричал кто-то из моих сослуживцев и бросил в меня разряд ветвистой молнии. Я инстинктивно закрылся руками и передо мной возник полупрозрачный щит, который частично смягчил удар по мне и отбросил к ближайшей стене.