Песня снегов

В дверь загремели рукоятью мечи.

– Открывайте!
– крикнул мужской голос.

– Кто вам нужен?
– отозвался варвар.
– Назовитесь, кто вы такие!

– Нам нужен киммериец по имени Конан. Мы знаем, что он здесь.

– Если он вам так нужен, то входите и заберите, - заорал в ответ Конан. Он был сыт по горло ожиданием и недомолвками и потому, желая внести в дело ясность, присовокупил к приглашению длинное, смачное и очень грязное ругательство.

Громовой хохот загремел под дверью в ответ на это. Затем заговорил другой голос, детский:

– Конан, это вы? Я - граф Амальрик, вы провели однажды ночь в моем доме.

– Было дело, - мрачно отозвался варвар.
– Какого дьявола тебе нужно, постреленок? Помнится, я еще тогда предупреждал, что когда-нибудь перережу тебе горло.

– Прошу вас, идемте со мной, - сказал мальчик.
– Даю вам слово, что в моем доме с вами ничего не случится.

– А за порогом твоего дома, малыш? Прости, я не могу поверить клятве гиперборейца.

– И за порогом моего дома вы будете в такой же безопасности, - твердо сказал мальчик.

Конан свистнул и помотал головой, как будто собеседник мог его увидеть. Но мальчик, судя по всему, догадался о реакции киммерийца, потому что ясный детский голос звонко и отчетливо произнес такое ругательство, от которого Хильда покраснела - да так густо, что сквозь одеяла было видно.

Конан расхохотался. Ему показалось, будто в душу ему плеснули чем-то простым и светлым, и одним ударом сапога он распахнул дверь, едва не сбив с ног графа Амальрика.

– Здравствуй, малыш, - сказал он.
– Ты все-таки подобрал ключик к этой двери.

– Здесь, в доме, больше никого нет?
– спросил юный граф.

Конан сердито отвернулся.

– Если и есть, то это нас с тобой никак не касается, - отрезал он.

Киммерийцу подвели лошадь, и он уселся в седло. Трудно было сказать, кто из двоих испытывал больше недоверия: конь к седоку или седок к коню. Во всяком случае, глазами косили оба одинаково.

Войдя в дом, Конан остановился как вкопанный. Первое, что он увидел, было ненавистное и знакомое до мелочей лицо Синфьотли. Асир сидел в кресле с высокой спинкой. На нем была забрызганная кровью одежда. Светлые волосы слиплись и повисли, кое-где коричневые от запекшейся крови. Справа и слева от него стояли слуги Амальрика, удерживая Синфьотли за руки, чтобы он не упал.

Мгновение Конан смотрел на это, потом повернулся и молча набросился на мальчика. Миг - и страшные лапы варвара уже держат его за горло, грозя удавить. Слуги бросились было к нему, но Конан взревел:

– Стоять на месте! Еще шаг - и я успею сломать ему шею.

Слуги замерли. Дружина за спиной киммерийца застыла в напряжении. Конан спиной ощущал на себе выжидающие взгляды. Он знал, что они готовы напасть в любую секунду.

Не испугался только мальчик. Жестом он показал Конану, что хочет что-то сказать. Варвар чуть-чуть ослабил хватку.

– Ну, - повелительно сказал он, - говори. Только не лги мне, малыш. Я ведь не погляжу на то, что ты граф, придавлю, как щенка.

– Отпусти меня, - сказал мальчик.
– Я не сделал тебе ничего плохого.

– Только привел меня в лапы моего врага, - заметил Конан.

– Отпусти!
– рассердился царственный ребенок.

Удивляясь сам себе, варвар выпустил его и отступил на шаг. Дружинники шагнули было к нему, но Амальрик остановил их движением руки.

– Конан, - сказал он, - посмотри на него внимательно.

– Чего на него смотреть, - проворчал Конан.

– Лучше бы мне его никогда не видеть. Скоро во сне его рожа начнет сниться.

– Кто это - Сигмунд или Синфьотли?

– Синфьотли, - не раздумывая ответил Конан.

– Ты уверен?

– Мальчик, - с досадой проговорил Конан и, пошарив глазами, двинулся к мягкому креслу, чтобы сесть поудобнее.
– Мальчик мой, мне ли его не знать. Он захватил меня в плен, когда я был уже вымотан боем. Я уложил человек десять из его отряда, а под конец прикончил его братца, этого оборотня Сигмунда. И вот тогда он явился на все готовенькое. Раз-два - и нет киммерийца. Связал меня, как барана, и поволок на бойню.

– Значит, ты уверен.

Конан хмыкнул.

– Да, это _б_ы_л_ Синфьотли.

– Почему "был"?
– насторожился мальчик.

Конан мгновенным движением очутился на ногах и схватился за меч.

– Потому что я сейчас его убью.

В ту же секунду мальчик метнул кинжал, пригвоздив рукав варвара к стене. Клинок прошел в нескольких миллиметрах от руки, не задев ее. Конан выдрался, оставив на кинжале клок ткани.

Только тут он обратил внимание на то, что Синфьотли сидит совершенно неподвижно и как будто не замечает того, что происходит вокруг.

Амальрик как ни в чем не бывало продолжал:

– Когда мы встретили этого человека, мы тоже подумали, что это Синфьотли. Посмотри, у него шрам на лице. У Сигмунда не было шрама.

– Я знаю, - машинально пробормотал Конан, вспоминая, как сравнивал братьев на гладиаторских играх.

– Но потом возникли серьезные опасения. Он не помнит себя. Твердит имя Соль и все время призывает Младшего Бога, называя его своим отцом...

Конан тяжело опустился в кресло, положив меч себе на колени.

– Подожди, малыш. Откуда тебе известно, что Сигмунд был сыном Младшего Бога?

Мальчик улыбнулся.

– Я следил за твоим поединком с вервольфами из окна и велел слугам помочь тебе.

– Ты знал все с самого начала?
– поразился Конан.

– Конечно.

Конан пошевелил бровями, что можно было расценить и как одобрение, и как некоторую растерянность.

– В конце концов, неважно, откуда, а ты это знаешь. Важно, что ты знаешь это, вот так-то.
– Он посмотрел в неподвижное лицо Синфьотли и покачал головой.
– Все-таки это Синфьотли. Знаешь, малыш, я думаю, что брат заставил его стать чем-то вроде своего "второго я". Мне он показался придурочным еще в тот день, когда явился за мной в казарму. А где теперь Сигмунд?

– Исчез.

Конан почесал в ухе, потом сказал:

– На твоем месте, если ты так уж печешься об этом полоумном, я пригласил бы хорошего жреца, который умеет изгонять злых духов. А когда он поправится... Обещай мне, что сделаешь то, о чем я попрошу.

– Обещаю.

– Пусть подарит Арванду девчонку по имени Хильда. Скажи ему, что никакая она не ведьма. Хотя я бы побил ее камнями за одну только ее стряпню.

С этими словами варвар поднялся и принялся шарить по столу, который слуги накрыли к обеду. Он по-хозяйски снял со стены колчан, сунул туда пару гусиных ляжек, добавил полбуханки хлеба, поломав его на части, и все это повесил себе на плечо. Мальчик, забавляясь, смотрел на него и молчал.