Пестрая компания (сборник)

— Какие именно? — поинтересовался Новак.

— Vuono, — сказал Стаис, — что значит гора. Vrohi — дождь. Theos Бог. Avrion — завтра. И Yassov, что означает прощайте.

— Yassov, — повторил Новак.

— Затем появилось солнце, от земли повалил пар и никто больше не произнес ни слова. Мы молча сидели и смотрели на то, как с травы исчезает вода, как сплошной слой воды превращается в отдельные лужицы и как постепенно начинает подсыхать земля. Когда капитан решил, что можно рискнуть, мы влезли в «ДиСи-3», греки нас слегка подтолкнули, шасси освободились от грязи, и мы взлетели. Крестьяне стояли внизу и махали нам руками так, словно это были не горы Пелопонесса, в вокзал Гранд Сентрал. Пролетев миль десять, мы оказались точно над немецким лагерем. В нас оттуда пару раз выстрелили, но не попали. Самый лучший момент в своей жизни я пережил, оказавшись в Каире в госпитале. Я целую минуту не входил в палату — лишь стоял на пороге и пялился на белоснежные простыни. Затем медленно, очень медленно направился к кровати.

— Вы не узнавали, что потом случилось с теми греками? — спросил Новак.

— Нет, — ответил Стаис. — Думаю, что они все ещё там. Ждут дня, когда мы к ним снова придем.

В казарме воцарилась тишина, которую нарушал лишь скрип пера Новака. Стаис припомнил смуглые, худые лица греков. Крестьяне стояли внизу на низкорослой серебристой траве горного пастбища вблизи Эгейского моря и махали руками вслед улетающему самолету. Они были счастливы тем, что им удалось помочь летчикам, но у того, кто смотрел на их лица, возникала мысль, что этих людей, возможно, ждет смерть.

— В каком числе боевых вылетов вы участвовали? — задал очередной вопрос Новак.

— В двадцати одном с половиной, — ответил Стаис и с улыбкой добавил: Последний я считаю лишь половиной.

— Сколько вам лет? — поинтересовался Новак, видимо, вознамерившись сообщить девушке техника-сержанта обо всем, что могло её заинтересовать.

— Девятнадцать.

— Ты выглядишь старше, — заметил Уайтджек.

— Да, — согласился Стаис.

— Значительно старше.

— Да.

— Вам довелось сбивать самолеты? — смущенно спросил Новак. Он немного покраснел и смотрел на Стаиса застенчиво, так как смотрят мальчишки, задавая несколько сомнительный вопрос об отношениях с девочками. — Лично вам, я хочу сказать.

— Мне довелось сбить два самолета, — ответил Стаис. — И притом, как ты выразился, лично.

— И что вы при этом испытывали?

— И что ты к нему пристал? — вмешался Уйатджек. — Парень от усталости глаза открыть не можешь, а ты лезешь к нему с дурацкими вопросами.

— Я чувствовал… Я чувствовал облегчение, — сказал Стаис.

Он закрыл глаза и попытался восстановить в памяти те чувства, которые испытал, увидев, как трассеры ударили в Фокке-Фульф, как тот задымился и как немецкий пилот, прежде чем его машина вошла в штопор, пытался удержать управление. Для того чтобы описать свои ощущения, ему не хватало слов.

— Сам узнаешь, — сказал он. — И очень скоро. В небе полно немчуры.

— Япошек, — поправил его Уйтджек. — Мы летим в Индию.

— В небе полно и япошек, — сказал Стаис.

В казарме снова повисла тишина, и лишь слово «япошки» ещё долго неслышно витало под раскаленной крышей казармы и среди рядов пустых коек. У Стаиса вдруг закружилась голова — это состояние ему было хорошо знакомо, и стены казармы поплыли перед его глазами. Доктор в Каире сказал, что это всего лишь последствия перенапряжения, голода, холода и иных подобных вещей. Стаис лежал с открытыми глазами и мир вращался вокруг него со всё нарастающей скоростью. Однако после того, как он закрыл глаза, круговорот этот стал просто невыносимым.

— Еще один вопрос, — не унимался Новак. — Вы… Вы, ребята, очень боялись?

— Там есть чему испугаться, — ответил Стаис.

— Ты и об этом сообщишь девице из Флэшинга, что на Лонг-Айленде? язвительно поинтересовался Уайтджек.

— Нет, — тихо ответил Новак. — Это я хотел узнать для себя.

— Если ты хочешь вздремнуть, — сказал Уйтджек, — то я могу заткнуть этому фермеру пасть.

— Не надо, — ответил Стаис, — мне нравится говорить.

— Если ты потеряешь бдительность, то он начнет нудить о девице из Флэшинга.

— Но это же совершенно нормально, что я вспоминаю о ней, — довольно воинственно заявил Новак. — Она — самая лучшая из всех тех, которых я в своей жизни встречал. Я бы женился на ней, если бы мог.

— Мой девиз: «Никогда не женись на девице, которая ложится с тобой в постель после первой встречи», — подмигивая Стаису, сказал Уайтджек. Может оказаться, что она — не девственница. Совсем другое дело, если это произойдет после второго свидания…

— Я провел во Флэшинге, что на Лонг-Айленде, пять недель, обучаясь на курсах аэрофотосъемки, — сказал Новак. — Мы тогда обитали в общежитии ИМКА… [15]

15

Христианский союз молодых людей (Young Men`s Christian Association) — международная организация.

— На этом моменте повествования я вас оставляю, — Уайтджек поднялся с койки и принялся натягивать штаны. — В ИМКА нам было очень хорошо. Там на каждые две комнаты были туалет и ванна, — очень серьезно продолжал Новак, обращаясь к Стаису, — но должен признаться, что во Флэшинге я чувствовал себя очень одиноким.

— Вернусь к девятой серии, — застегивая на рубашке пуговицы, сказал Уайтджек.

— Не могли бы вы поговорить с лейтенантом? — сказал Новак. — Я в и самом деле, проходя мимо него, чувствую себя очень плохо. Он смотрит сквозь меня, как сквозь оконное стекло.

— Может быть, и поговорю, — ответил Уайтджек. — А ты оставь сержанта в покое. Не забывай, что он был на войне, устал, и ему нужен отдых.

— С ним тоже что-то случилось, — заметил Новак, глядя вслед Уайтджеку. — Валяется десять дней подряд на койке. Спит или читает. Раньше он так себя не вел. Сержант был самым веселым парнем во всех военно-воздушных силах США. Но после того, как увидел те два горящих самолета… Чудно это всё… Ты летаешь с парнями по всему миру… Аляска, Бразилия, Америка… Следишь за тем, как они, тренируясь в стрельбе из пулемета над Гольфстримом, охотятся на акул. Четырнадцать парней жили с тобой бок о бок больше года… — Новак покачал головой и продолжил: — На одном из тех самолетов летал приятель Уайтджека. Его звали Фрэнк Слоан. Перед самым вылетом из Майами они крепко повздорили. Фрэнк вдруг взял и женился на девчонке, с которой целый год крутил любовь Уайтджек. В то время, когда приземлялся в Майами. Уайтджек сказал Слоану, что у того, наверное, поехала крыша, потому что с этой дамой спала половина ребят из эскадрильи. И чтобы преподать приятелю урок, он взял и переспал с ней уже после того, как она стала женой Фрэнка. Кроме того, он… — Новак вздохнул. — Одним словом, в армии происходит много странного, особенно после того, как ребята много времени прослужат бок о бок и хорошо друг друга узнают. И вот «Митчелл» терпит аварию… Наверное, Уайтджек страшно пережил, видя как горит его друг Фрэнки. Новак положил на койку блокнот, и, завертывая колпачок автоматической ручки, продолжил. — Скажу вам правду, мне не хватает уверенности в себе. Поэтому мне так хочется поговорить. Особенно с вами… Вы через это прошли. Вы такой молодой, но уже прошли через это. Но если я вам докучаю, то помолчу.

— Нисколько, — сказал Стаис, пытаясь установить, вращается ли окружающий его мир сильнее или начинает замедлять вращение. — Совсем не докучаешь.

— А что до этой девушки из Флэшинга на Лонг-Айленде… — медленно произнес Новак. — Сержанту легко надо мной потешаться. Женщины сами вешаются ему на шею и гуртом за ним бегают. Ему не дано понять, что чувствует парень вроде меня. Некрасивый. Безденежный. Не офицер. Без чувства юмора. И жутко застенчивый.

— В Индии тебе придется туго, — не сдержав улыбки, сказал Стаис.

— Знаю, — ответил Новак. — Я дал себе слово не заводить девушку вплоть до самого перемирия. А как обстояли дела с женщинами на Ближнем Востоке? вежливо поинтересовался он.

— Лично у меня в Иерусалиме была замечательная девушка из Вены. Но в остальном — полный ноль. Чтобы преуспеть в этом деле на Ближнем Востоке, надо быть либо офицером, либо поистине выдающейся личностью.

— Да, я уже слышал нечто подобное, — мрачно сказал Новак. — Впрочем, и в Оклахоме у меня было схожее положение. Знаете, что было самое хорошее в этой девушке из Флэшинга на Лонг-Айленде…? Она увидела меня, когда я вошел в ювелирный магазин, где она работала. На мне была рабочая одежда, и я сопровождал классного парня, который в тот вечер назначил ей свидание. Но она так улыбнулась мне, что я сразу понял — если мне хватит духу, я тоже смогу с ней встретиться. Но духу у меня, естественно, не хватило. Но позже в тот же вечер, когда я сидел в своей комнате в ИМКА, зазвонил телефон. Это была та самая девушка из магазина. Она сказала, что тот парень на свидание не пришел, и спросила, не хочу ли я с ней встретиться. — При воспоминании о славном, и даже отчасти героическом моменте своей биографии, Новак слегка улыбнулся. — В течение минуты я сбросил рабочий костюм, побрился, принял душ, и ещё через пару минут мы встретились. Мы отправились на Кони-Айленд. [16] Я и сам первый раз в жизни увидел Кони-Айленд. До конца учебы мне оставалось три с половиной недели, и я встречался с этой девушкой каждый вечер. Во всей моей жизни не было ничего подобного. У меня никогда не было знакомой девушки, которая хотела бы встречаться со мной все семь вечеров в неделю. Вечером, за сутки, когда я должен был вернуться в эскадрилью, она сказала, что её отпустят с работы, и что она хотела бы проводить меня, если я ей это позволю. В полдень я зашел в ювелирный магазин, её босс пожал мне руку, а у неё в руках была какая-то коробка в пакете. Мы сели в вагон подземки и отправились в Нью-Йорк Сити. Там мы зашли в кафетерий и замечательно перекусили. После этого она меня проводила и отдала мне коробку. Это были шоколадные конфеты Шрафта. На КПП она плакала и просила меня писать ей, чтобы не…

16

Кони-Айленд — островок в южной части Нью-Йорк Сити, на котором расположены парки аттракционов и развлечений.