Пёстрые истории о школе и не только…

– Мысли смешались, голову мнут.Кровь в виски, клокочет в вене:– Вчера в шесть часов пятьдесят минут скончался товарищ Ленин.

Помолчал, и с такой горечью рассказал, как «по большевикам прошло рыданье», «как стонет улица, будто рана сквозная», как гроб с телом Ленина «плыл на спинах рыданий и маршей».

В классе тишина. Я влюбилась в учителя, в Маяковского. Я больше не видела ни мятого костюма, ни раздутого портфеля. Как зачарованная, слушала, а учитель читал нам стихи Маяковского, не входящие в программу, его любовную лирику. Я поражалась точности образа, глубине мысли, в поэмах видела реальные черты самого Маяковского.

С этого дня учитель преобразился. Он так интересно рассказывал, знал столько фактов о жизни писателей, наизусть читал отрывки из произведений, а как декламировал стихи!

На Плющихе был книжный магазин, который я очень любила. Книжные магазины вообще моя страсть. Где бы я ни была, в городе или в маленьком городке, я первым делом искала книжный магазин, и привозила книги, которые нельзя было купить в Москве.

Зашла я в книжный магазин, роюсь в книгах, просматриваю их. И вдруг открываю одну книгу, а там слово в слово всё то, что нам говорил учитель. Это было какое-то пособие для учителей литературы. Читаю и чувствую, как меня обманули, рассказали, что это не фокус, не волшебство, а просто ловкость рук. Фальшь. Фальшь. Сплошная фальшь. Ну и что, что красиво читал? Ну и что, что дал много дополнительного материала? Но не сам! Не сам! Чужие слова! Чужие мысли! Что-то оборвалось у меня в душе. Я поняла, что создала в воображении нечто, очень отличное от реальности, додумала образ учителя. В результате – разочарование – реакция на неоправданные ожидания!

Вскоре и Ирина Михайловна вернулась.

Для себя я сделала вывод: не надо неоправданно очаровываться, тогда не испытаешь горечь разочарования.

А сейчас, оглядываясь назад, вижу, что учитель честно выполнял свою работу: повышал своё мастерство, пользовался дополнительной литературой, хорошо знал материал, и, самое главное, своей увлечённостью предметом заставил ученицу полюбить творчество Владимира Маяковского! Какое теперь это имеет значение, кто сообщил мне факты? Так что, дорогой учитель, спасибо Вам за то, что Вы выполнили свою миссию!

Патефон

Как я хотела иметь патефон! И не просто обычный патефон, а маленький, такой как у тёти Тани, Люсиной мамы. Люсин папа погиб в самом конце войны. Тётя Таня тяжело переживала его гибель. Долго держалась, поднимая маленькую Люсю, а когда Люся уже была в пятом классе, вдруг запила. Весь двор знал, когда она выпивала, потому что тогда на её подоконнике появлялся патефон, из которого доносились песни в исполнении Клавдии Шульженко, Леонида Утёсова, Владимира Нечаева, Петра Лещенко.

Больше всех тётя Таня любила Александра Вертинского, особенно романс «Мадам, уже падают листья», который она слушала несколько раз подряд. Часто звучала «Минуточка». Самое интересное было то, что тётя Таня пела вместе с певцом, иногда на два голоса. Со стороны казалось, что два человека поют под аккомпанемент. У тёти Тани был идеальный слух и красивый голос. И такая щемящая тоска была в её голосе, что хотелось плакать, слушая по-новому исполненную песню или романс. Потом она замолкала, а мы ждали новых вариаций песен в исполнении Александра Вертинского и тёти Тани.

Иногда тётя Таня разрешала Люсе вынести патефон во двор. Мы бережно выносили его, ставили на табуретку и устраивали танцы во дворе. Мы танцевали под «Брызги Шампанского», «В городском саду», просто слушали пластинки. Колюшка крутил ручку патефона и ставил пластинку, а маленькая Викуся звонким голоском объявляла название. Как-то, объявляя пластинку «Журавли», она выкрикнула: «Жувр… Жувар… Жуварли» – и заплакала.

Часто и взрослые выходили во двор, садились на лавочку, разговаривали, тихонько пели и даже танцевали. К нам во двор приходили и из других дворов послушать песни и потанцевать. В это время мы учились в шестом – восьмом классах. А потом на смену патефону пришла гитара. Мы сидели на нашей лавочке и слушали соседского Мишу. Он по самоучителю научился играть на гитаре, и мы под аккорды его гитары пели песни Окуджавы, Визбора, дворовые песни.

Окуджава нам был особенно дорог, наша Плющиха находилась рядом с Арбатом, мы знали все переулки Арбата, все его магазины, кинотеатры. Сколько раз мы ходили в «Арс», в «Новости дня», в «Художественный», теперь из этих кинотеатров остался только «Художественный». Часто бывали в театре имени Евгения Вахтангова и в Оперной студии под руководством Сергея Лемешева, рядом с театром. Знали многие оперы наизусть. Особенно нравилось то, что солисты были студенты, и сёстры Ларины, и Онегин с Ленским, и Лель и Снегурочка действительно были молодыми.

Я особенно любила пройтись по Арбату зимой. Морозный вечер, ещё работают магазины, идёт снег, троллейбусы медленно двигаются по узкой улице. Захожу в магазин «Пуговицы», рассматриваю нитки, пуговицы, товары для рукоделия, покупаю какую-нибудь безделушку. Иду дальше, захожу в булочную, покупаю тёплый бублик, обсыпанный маком. Согревшись в булочной, шагаю дальше, прохожу мимо двух кинотеатров, театра, захожу в магазин «Военная книга», рассматриваю книги, открытки, канцелярские товары. Заканчивается мой поход кинотеатром «Художественный».

Домой возвращаюсь по другой стороне Арбата с обязательным заходом в кулинарию ресторана «Прага». Покупаю домой пирожные, потом захожу в магазин «Фрукты», пью сок в кафетерии, а тут и Смоленский гастроном на углу. Пробегаю по гастроному, вдыхая аромат молотого кофе, перехожу Садовое кольцо, и вот я на Плющихе, в своём родном 6-й Ростовском переулке. Так и хочется запеть: «Ах, Арбат, мой Арбат…». А когда вечером еду в троллейбусе, в голове крутится мелодия: «Я в синий троллейбус сажусь на ходу, последний…». Спасибо, Булат.

Троллейбус. Рис. Б. П. Николаева

И самое главное в этом времени – мы развлекались без пива, без сигарет, без мата. Может быть, мальчишки и курили где-нибудь на задворках, но не при нас. Сознаюсь, сосед несколько раз ломал скамейку. Кто же выдержит музыку, песни, смех под окнами?

На всю жизнь

Тёплый летний день. Самое начало июня. Идём с подругой с экзамена. Настроение прекрасное, тема для сочинения – мечта! Николай Васильевич Гоголь, самый любимый мой писатель! Каждый персонаж, каждое описание места действия и природы знакомы до мельчайших деталей. Перо так и летало по бумаге! Хотелось писать и писать.

Видим, продают клубнику, раннюю клубнику, сладкую, ароматную, аппетитную! Ну, как тут удержаться, чтобы не купить лукошко!

Идём, предвкушая удовольствие, представляем, как придём домой, да со взбитыми сливочками… нет, с мороженым, съедим всё лукошко. Мечтаем и поглядываем на крупные, блестящие на солнышке ярко-красные ягоды. Слюнки текут.

– Давай по ягодке, – соблазняет меня подруга.

– А давай, – обрадовалась я, выбирая самую чистую и спелую ягоду.

Протёрли ягодки, сдули невидимые пылинки и – в рот! М-м-м, какое блаженство! Рука так и потянулась за другой ягодой.