Пьесы о богах и людях

Эзнарза:

Нет, не Любовь.

Король:

Если оно побеждает даже Любовь, тогда нет никого сильнее.

Эзнарза:

Оно отпугивает Любовь слабыми белыми волосами и морщинами. Бедная маленькая любовь, бедная Любовь, Время отпугивает ее.

Король:

Какое же дитя человеческое может победить Время и при этом окажется храбрее Любви?

Эзнарза:

Только Память.

Король:

Да. Я буду взывать к ней в те дни, когда ветер дует из пустыни, а саранча бьется о мои закоснелые стены. Я буду еще сильнее взывать к ней, когда не смогу больше созерцать пустыню и не смогу вслушиваться в пустынные ветра.

Эзнарза:

Она должна вернуть нам наш год, который время не сможет уничтожить. Время не сможет вырезать этот год, если Память скажет: нет. Он сохранится, хотя и останется под запретом. Мы будем часто видеть его хотя бы издали, и все его часы и дни будут возвращаться к нам, проходить один за другим и возвращаться и танцевать снова.

Король:

Что ж, это правда. Они должны возвратиться к нам. Я думал, что творцы всех чудес небесных и земных неспособны сделать одно. Я думал, что они не смогут вернуть те дни, которые пали в руки Времени.

Эзнарза:

Этот трюк может проделать Память. Она тихо подкрадывается в городе или пустыне, всюду, где собираются несколько человек, подобно странному темному факиру, укрощающему змей, и она проделывает с ними свой трюк, и повторяет его снова и снова.

Король:

Мы будем часто возвращать с его помощью старые дни, когда ты уйдешь к своему народу, а я обручусь с принцессой, прибывающей из Тарбы.

Эзнарза:

Они будут идти, ступая по пескам золотой прекрасной пустыни, они будут идти, озаренные светом давно ушедших закатов. Их губы будут смеяться древними вечерними голосами.

Король:

Уже почти полдень. Почти полдень. Почти полдень.

Эзнарза:

Ну, тогда мы расстаемся.

Король:

O, войди в город и стань там Королевой. Я верну принцессу назад в ее Тарбу. Ты должна стать Королевой в Таланне.

Эзнарза:

Я возвращаюсь теперь к своему народу. Ты пойдешь завтра под венец с принцессой из Тарбы. Ты сказал так. Я так сказала.

Король:

O, если б я не давал слова возвратиться.

Эзнарза:

Слово Короля подобно короне Короля и скипетру Короля и трону Короля. Это - такая же глупая вещь, как и город.

Король:

Я не могу нарушить свое слово. Но ты можешь стать королевой Таланны.

Эзнарза:

Таланна не сделает цыганку своей королевой.

Король:

Я ЗАСТАВЛЮ Таланну сделать ее королевой.

Эзнарза:

Ты не сможешь заставить цыганку год прожить в городе.

Король:

Я знал цыган, которые когда-то жили в городе.

Эзнарза:

Не такие цыганки, как я... возвращайся в шатры Арабов.

Король:

Я не могу. Я дал слово.

Эзнарза:

Короли много раз нарушали свои слова.

Король:

Но не такие Короли, как я.

Эзнарза:

У нас остается только маленькое дитя человеческое, имя ему - Память.

Король:

Иди. Память вернет нам, прежде, чем мы расстанемся, один из тех дней, которые уже прошли.

Эзнарза:

Пусть это будет первый день. День, когда мы встретились у колодца, когда верблюды прибыли в Эль-Лолит.

Король:

Нашему году недостает нескольких дней. Ведь мой год начался здесь. Верблюды провели эти несколько дней в пути.

Эзнарза:

Ты ехал чуть в отдалении от каравана, со стороны заката. Твой верблюд качался от легкого груза. А ты был утомлен.

Король:

Ты пришла к колодцу за водой. Сначала я увидел твои глаза, затем взошли звезды, стало темно, и я видел только твою фигуру и слабое сияние вокруг твоих волос: я не знал, был ли это свет звезд, я только знал, что сияние есть.

Эзнарза:

А затем ты заговорил со мной о верблюдах.

Король:

Тогда я услышал твой голос. Ты говорила совсем не то, что говоришь теперь.

Эзнарза:

Конечно, нет.

Король:

Ты даже говорила как-то иначе.

Эзнарза:

Как уходят часы, продолжая свой танец.

Король:

Нет, нет. Только их тени. Мы тогда отправились вместе в Святую Мекку. Мы жили одни в палатках в золотой пустыне. Мы слышали, как дикие свободные дни пели песни своей свободы, мы слушали звук дивного ночного ветра. Ничего не останется от нашего года, кроме пустынных теней. Память хлещет их, и они не танцуют. [Эзнарза не отвечает.] Мы простимся здесь, где была пустыня. Город не должен слышать наших прощаний.

[Эзнарза закрывает свое лицо. Король медленно встает и идет по лестнице. Слева входят Гофмейстер и Забра, видящие только друг друга.]

Гофмейстер:

Он вернется. Он вернется.

Забра:

Но сейчас уже полдень. Наша тучность исчезла. Наши враги насмехаются над нами. Если он не вернется, бог забыл нас и да пожалеют нас наши друзья!

Гофмейстер:

Если он жив, он вернется.

[Входят Бел-Нарб и Ауб.]

Забра:

Я боюсь, что полдень уже миновал.

Гофмейстер:

Тогда он мертв, или грабители подстерегли его.

[Гофмейстер и Забра посыпают пылью головы.]

Бел-Нарб:

[Аобу.] Боже правый!

[Гофмейстеру и Забре.] я - Король!

[Рука Короля замирает на двери. Когда Бел-Нарб произносит это, король спускается вниз по ступеням и снова садится рядом с цыганкой. Она поднимает голову и наконец смотрит на него. Он частично прикрывает лицо, как все Арабы, и наблюдает за Бел-Нарбом, Гофмейстером и Заброй.]

Гофмейстер:

Вы в самом деле Король?

Бел-Нарб:

Я - Король.

Гофмейстер:

Ваше Величество сильно изменились за год.

Бел-Нарб:

Люди меняются в пустыне. И меняются сильно.

Ауб:

И впрямь, ваше Превосходительство, он - Король. Когда Король уходил в замаскированным, я кормил его верблюда. Да, он - Король.

Забра:

Он - Король. Я могу узнать Короля, если вижу его перед собой.

Гофмейстер:

Вы редко видели Короля.

Забра:

Я часто видел Короля.

Бел-Нарб: