Пьесы. Статьи

Р у т. Никогда ни на что не жалуюсь. Я привыкла делать только то, что мне нравится, и, можете себе представить, почти никогда не встречала отпора. (С минуту молча разглядывает Фаншетту.) Занятная девушка. Она очень красива, вы не находите? Во всяком случае, интересная… (Еще тише.) Хорошо бы узнать, понимает она или тот, другой, по-немецки?

О ф и ц е р. Сейчас мы убедимся. (Громко в глубь комнаты.) Что, в этом городке есть что-нибудь интересное для обозрения? Мы здесь проездом, у нас есть свободных полчаса…

Фаншетта безучастна.

Т у р т е р е л л ь (после минутной паузы). Я немного понимаю по-немецки, но говорить, простите, не умею. Нет, здесь вы не найдете ничего интересного.

Ф а н ш е т т а (словно проснувшись, резко). Дядюшка Туртерелль, почему ты не скажешь правду этому господину?

Т у р т е р е л л ь. Не вмешивайся, Фаншетта.

О ф и ц е р (повеселев). Минуточку! Значит, все-таки что-то есть?

Т у р т е р е л л ь. Не слушайте эту девчонку. Я уже сказал, в нашем городке нет ничего, что было бы достойно внимания туристов.

Р у т. А может быть, есть, только вы об этом не знаете?

Т у р т е р е л л ь. Прошу извинить меня, я живу в этом городе сорок лет. Здесь нет ничего любопытного.

О ф и ц е р (вполголоса). Забавные люди. У них, как у всех жителей маленьких городишек, есть какие-то свои, смешные тайны…

Р у т. Однако эта девушка знает, что говорит. И, кажется, она не слишком расположена к нам. Я это чувствую, майор.

О ф и ц е р. Вы только чувствуете, Рут, а я знаю наверняка.

Р у т. Она думает о нас, хотя вовсе не смотрит в нашу сторону. Это раздражает, вы не находите?

О ф и ц е р. Мы, немцы, должны иметь крепкие нервы. Даже такие очаровательные мотыльки, как вы, которые никому не делают зла! Как-никак вы немка.

Р у т. Но ведь это не имеет никакого значения. Я артистка, майор. Как вы любезно выразились, дарю людям радость и красоту. Взамен за это хочу, чтобы меня окружали улыбающиеся люди, добрые и благожелательные взгляды.

О ф и ц е р. Слишком многого хотите. В Европе, к сожалению, нас не любят…

Р у т. Если это правда, странно, что вы говорите об этом так спокойно.

О ф и ц е р. Привык.

Р у т (устремив взгляд на Фаншетту, с минуту молча наблюдает за нею. Понизив голос). Вы в самом деле думаете, что нас не любят?

О ф и ц е р. Если хотите, спросим девушку.

Р у т. Что за выдумки, майор! (Тихо.) Лучше попросите себе пива. Мне хочется посмотреть на нее вблизи.

О ф и ц е р. Разве только ради вас, потому что пиво на редкость дрянное. (Фаншетте.) Мадемуазель, не откажите в любезности дать еще пива.

Фаншетта молча подходит, забирает кружку, возвращается к буфету, наполняет кружку пивом. Рут все время наблюдает за Фаншеттой.

(С иронической усмешкой смотрит на Рут, а когда Фаншетта ставит перед ним пиво, устремляет взгляд на нее.) Мерси, мадемуазель. Вы действительно француженка?

Ф а н ш е т т а. Во Франции живут французы, мсье.

О ф и ц е р. Я потому спрашиваю, что для француженки вы слишком молчаливы…

Р у т (улыбаясь). Для француженки у вас слишком холодные, слишком северные глаза…

Ф а н ш е т т а. Возможно. Французы теперь должны быть холодными и молчаливыми. Не хозяева в своем доме. (Уходит за стойку.)

Т у р т е р е л л ь (обеспокоенный, вмешивается с деланным смехом). Французы теперь поумнели. Наша старинная словоохотливость не довела нас до добра. В конце концов… солнце светит для всех!..

О ф и ц е р (развеселившись). Солнце для всех? Что вы хотите этим сказать?

Ф а н ш е т т а (громко, почти кричит). Перестань! Перестань, дядюшка Туртерелль! (Поворачивается спиной, сжимая виски руками.)

Т у р т е р е л л ь (подходит к офицеру, наклоняется к нему, вполголоса). Извините, господа, эта девушка сегодня очень расстроена. Ее отца постигло страшное несчастье.

О ф и ц е р. Ах так. Очень жаль. Благодарю, что предупредили.

Р у т (прерывает молчание). Оказывается, это просто семейная неприятность. Наверно, она его очень любит… (Помолчав.) А я своего отца увижу завтра. Жаль, что вы его не знаете. Очень милый старый господин. Только есть в нем что-то внушающее робость. (Смеется.) Я иногда про себя называю его «олимпийцем»…

О ф и ц е р. Это большое имя — Зонненбрух.

Р у т. Нет, это больше, чем имя. (Задумалась, Немного погодя, взглянув на Фаншетту.) А знаете, эта девушка чем-то сразу меня заинтересовала.

О ф и ц е р. Встревожила, хотите вы сказать?

Р у т. Не знаю. Страдающие люди оказывают на окружающих какое-то магнетическое действие. Я всегда это чувствую, и это меня раздражает и в то же время безумно притягивает. Папа назвал бы это извращенностью.

О ф и ц е р. Вы несколько испорчены успехом, Рут. Мы, немцы, все прошли через это, и сегодня в каждом из нас есть что-то от этой, как вы говорите, извращенности. Да, почти в каждом. (Посмотрел на часы.) Что ж, расплатимся и пойдем взглянем на забавный городишко, в котором будто бы нет ничего интересного. (Вынимает бумажник, бросает на стол несколько франков.)

На улице слышны приближающиеся шаги, голоса, крики, затем быстро проходят несколько человек, м у ж ч и н и ж е н щ и н; д в о е н е м е ц к и х с о л д а т, в шлемах, с винтовками в руках, окриками подгоняют их; на тротуаре перед дверью ресторанчика появляется е ф р е й т о р с автоматом в руке, резко открывает дверь, с шумом входит.

Е ф р е й т о р. Аллес раус! Выходить! Всем немедленно выходить! (Замечает офицера, вытягивается во фронт, отдает честь.) Простите, герр майор! Не сразу заметил. Выполняю приказ отправить жителей городка на рынок.