Пьесы. Статьи
Шрифт:
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Бывшая парадная гостиная. В задней стене, в полукруглой нише, большие стеклянные двери на террасу с деревянными ставнями, запирающимися изнутри. С правой и левой стороны двери, ведущие в соседние помещения. Пилястры, арабески, лепные украшения, камин — все в несколько запущенном состоянии. Ныне здесь клуб работников станции. Смешение случайных предметов «былой» обстановки с типичным оборудованием клуба. Немного старой мебели: стол для пинг-понга, среди прочего бидермейеровское канапе, около стола. Рядом с современными фотоплакатами старые картины, среди них выделяется портрет шляхтича в солидной раме, относящийся
И о а н н а (понизив голос). Днем я чувствовала себя здесь чужим человеком, но сейчас, при этом свете… (Деловым тоном.) Вы отвернули пробки, пан Сульма?
С у л ь м а. Ни к чему было. Наши все уехали в город, в кино… Значит, никто не заглянет.
Иоанна подходит к выключателю, зажигает электричество, осматривается вокруг.
А все-таки надежнее закрыть… ставни… (Поспешно закрывает.)
И о а н н а (наблюдая за его действиями). Ничего не скажешь, ведем себя почти как воры.
С у л ь м а. Теперь уж все едино. (Останавливается в стороне, смотрит на Иоанну.)
И о а н н а. Вероятно, сердитесь на меня, Сульма?
С у л ь м а. Да нет, сам ведь пошел на это, не маленький…
И о а н н а. Смотрите на меня как-то… недружелюбно. Наверное, жалеете, что поддались моим уговорам…
С у л ь м а. Не в том дело. Я сам себе сказал: ты, Сульма, не должен бегать от панны Вельгорской так по-дурацки, как вчера в городе или сегодня утром, когда увидел вас в канцелярии…
И о а н н а. Совершенно верно. Так поступают люди, у которых совесть не чиста. А ведь у вас… (Внимательно смотрит на Сульму.)
С у л ь м а. Я себе сказал: ты, Сульма, должен посмотреть в глаза панне Вельгорской просто как человек человеку…
И о а н н а. Ну, я рада, что вы на меня не сердитесь и признаете мое право на воспоминания, связанные с этим домом. (Подходит к пианино, поднимает крышку.) Мой милый, старый Блютнер! (Пробегает пальцами по клавишам.) Почти не расстроен… Играет кто-нибудь на нем?
С у л ь м а. Иногда пан магистр.
И о а н н а. Ваш директор?
С у л ь м а. Нет. Пан магистр Охоцкий. А фамилия директора — Врона. (С гордостью.) Здешний, из нашей деревни!
И о а н н а. Знаю, говорил нам утром.
С у л ь м а. Уже после войны ему удалось получить образование…
И о а н н а. Так же, как и мне, пан Сульма.
С у л ь м а. Вот и хорошо. Богатство в голове — дело хорошее и самое верное, паненка Иоася. Теперь оно так получается. И что же, вы где-нибудь в гувернантках служите, как панна Казя, что здесь когда-то жила?
И о а н н а (смеясь). Теперь гувернанток нет, пан Сульма.
С
у л ь м а. Да, верно. А может, где и есть, у больших начальников.И о а н н а. А вот здесь, помню, играли в бридж…
С у л ь м а. Вы-то еще не играли. А пан Вельгорский любил, ой как любил!
И о а н н а. А теперь директор Врона играет здесь в пинг-понг с магистром Охоцким или со своей ассистенткой…
С у л ь м а. С панной Хэлей.
И о а н н а (после паузы). Я не считаю бесконечный бридж игрой умнее пинг-понга, но что-то во всем этом есть такое, что мне не нравится.
С у л ь м а. Мне тоже поначалу трудно было привыкать. (Серьезно.) К новому всегда трудно…
И о а н н а (подойдя к портрету). А кастелян Вельгорский что делает в этом клубе?
С у л ь м а. Вы верно сказали, в те времена здесь было покрасивее… Каждая вещь знала спокон веков свое место… Зато теперь, правду сказать, пользы больше… для всех людей… Народ ждет, что мы тут придумаем что-нибудь против этого колорадского жука и других вредителей. Хлеб людской от этого зависит, и картошка тоже… Понимаете?
И о а н н а. Понять не трудно, пан Сульма, только… как бы там ни было, здесь мой дом, мое гнездо… я здесь выросла. И вот я прокралась сюда, словно вор…
Сульма вдруг встревоженно стал прислушиваться, приложив палец к губам. Вскоре правая дверь приоткрывается, неуверенно входит С у л ь м и н а. Увидев Иоанну и Сульму, испуганно останавливается.
С у л ь м а (быстро подходит к ней). Чего тебе, Юзя? Сейчас же ступай наверх.
С у л ь м и н а. Ага! Вон ты какой! Глядите-ка! Бабу к себе заманил! (Энергично отталкивает Сульму, идет к Иоанне.) Ну, дамочка, кто ты такая?
И о а н н а (весело). А вы приглядитесь как следует.
С у л ь м и н а. Конечно, пригляжусь! Таких я еще не видывала! Вроде бы молодая, а со старым мужиком ночью… Тьфу!
С у л ь м а. Дура! Это же паненка Иоася! Где твои глаза, Юзя?
С у л ь м и н а. Па… па… паненка? Какая паненка, что ты мелешь? (После паузы, словно бы увидела привидение.) Во имя отца и сына! Кароль! В самом деле теперь вижу — паненка! Люди добрые! Что же ты сразу не сказал? Матерь божья, чего я тут, дура, наболтала? Вы уж простите меня, паненка! Я думала, мой старик рехнулся. Люди, люди!
С у л ь м а. Да замолчи ты, паненке не интересно слушать твою чушь.
С у л ь м и н а. Святые угодники! Скорее собственную смерть увидеть думала! А вельможный пан, отец паненки, живы еще?
И о а н н а. Нет, отец умер вскоре после войны.
С у л ь м и н а. Так ведь умрешь, такое богатство иметь да потерять, как тут не умереть с горя! А мы тут по-прежнему живем, паненка. Что нам, простым людям? Ничего не имели, ничего не потеряли… А вы уже насовсем к нам?
С у л ь м а. Не твое дело, не лезь с расспросами.
И о а н н а (улыбаясь). Может быть, переночую…
С у л ь м и н а. Надо, надо… крыша-то ведь своя. И постелька найдется, как же иначе! Понятно, не такая, как прежде, но чистая, свеженькая…
И о а н н а. Я сказала «переночую», но спать я не буду. Просто хочу подумать, вспомнить…
С у л ь м и н а. Конечно, конечно, есть что вспомнить, есть, есть, боже ты мой!
С у л ь м а (тянет ее в сторону, вполголоса). Ты, Юзя тут не вертись, ступай наверх. Я сам подам, ежели что понадобится.