Пьесы. Статьи

Рут, по словам драматурга, «относится к менее известной части немецкой молодежи, которая сумела устоять перед гитлеровской дрессировкой, но не всегда могла достигнуть политического антифашистского сознания» («Еще о «Немцах»); Рут поступает так, как думает, как подсказывает ей совесть.

От заражения коричневой чумой ее спасают человеколюбие, желание смотреть правде в глаза, чувство собственного достоинства. Она восстает против слепого повиновения, пассивности и трусости близких. Рут спасает Петерса и погибает сама. Решение Рут не вытекает из осознанных идейных убеждений, она интуитивно нащупывает правду и отвергает зло и насилие, но это первая и очень важная ступень к подлинному гуманизму.

После «Немцев» в 1954 году Кручковский написал трагедию «Юлиус и Этель».

Пьеса эта свелась, в сущности, к изображению статичной трагедийной ситуации. При отсутствии фабулы, интриги, развития характеров внимание автора полностью сосредоточено на морально-политических аргументах героев, обосновывающих свое решение. Патетическая риторика речей придает героям величественность и монументальность, но лишает их психологической достоверности.

О противоречии между замыслом и исполнением приходится сказать и в связи с драмой Кручковского «Посещение» (1955). Обратившись к жизни современной деревни, драматург стремился показать революционные перемены на селе, прочность новых общественных отношений.

Иоанна Вельгорская, дочь бывших владельцев усадьбы, где теперь располагается опытная станция по борьбе с колорадским жуком, посещает дом своего детства. Иоанна, которая давно примирилась с новым общественным строем, встречается там с разными людьми — сторонниками и противниками новых порядков. Замысел драматурга был интересен, но отсутствие реального конфликта, схематическая заданность поведения действующих лиц пьесы не позволили ему создать полнокровное произведение о жизни современной польской деревни.

И все же, как определил значение пьесы сам драматург, в ней содержится «немаловажная частица правды о нашей жизни». Пьеса осталась одним из немногих живых документов польской драматургии в первой половине пятидесятых годов. Кручковский не только взялся в ней за трудную тему, поставил перед читателем и зрителем вопрос о человеческих судьбах, измененных революцией, но и сумел создать ряд ярких, дышащих правдой жизни образов (Иоанна, старый Сульма, бывший слуга и лакей помещиков Вельгорских, а ныне работник опытной станции по защите растений).

После пьесы «Посещение» Кручковский вновь обратился к широким морально-философским вопросам, волнующим современный мир. Это обращение совпало с поворотом всей польской литературы во второй половине пятидесятых годов к философии личности, к раскрытию ее нравственно-психологического мира. Последние драмы Кручковского — своеобразное и в то же время характерное проявление сильного философско-аналитического направления в современной польской литературе.

В 1959 году Кручковский выступил с драмой «Первый день свободы». Подобно «Немцам», она с большим успехом прошла на сценах многих польских и зарубежных театров. Направленность драмы против индивидуалистического понимания свободы личности, свободы человеческих поступков, выбора линии поведения не оставляет зрителя равнодушным. Драма сценична, ее герои олицетворяют ту или иную этическую идею, но вместе с тем они живые люди, которые думают, любят, ненавидят и страдают.

Сюжет драмы несложен. Весной 1945 года, в первый же день своего освобождения из гитлеровского лагеря для военнопленных, группа польских офицеров попадает в маленький немецкий городок, опустошенный войной. Они сталкиваются с немецкой семьей — врачом и его дочерьми. Главный герой драмы, Ян, решает взять под опеку немецких девушек, которым угрожает насилие. Гуманный жест Яна непонятен его товарищам — между ними возникает конфликт, в основе которого разные представления о свободе и справедливости. Павлу свобода представляется то правом на обладание любой немецкой женщиной, то в образе немца, покорно чистящего ему сапоги. С ним полностью согласен Кароль. Михал и Иероним по-разному, но тоже скептически относятся к решению Яна. Стремление Яна стереть идейные границы, установить «новую, абсолютную справедливость», о которой он пять лет мечтал за колючей проволокой лагеря, не разделяют не только его товарищи, но и девушки. Попытка духовного сближения с Ингой, в которой Ян видит человека мыслящего и чувствующего, как и он сам, обречена на неудачу. В город, уже оставленный немцами, неожиданно врывается отряд эсэсовских войск. Инга присоединяется к ним. Она стреляет по защитникам города, вчерашним военнопленным, и Ян, выхватив у Кароля винтовку, убивает девушку. Выстрел Яна — признание им суровой жизненной закономерности, исторически обусловленных границ свободы.

При внешней простоте фабулы драма вызвала много размышлений и споров. Не вдаваясь в разбор разных истолкований пьесы, отметим лишь, что большинство критиков прежде всего видит смысл центрального конфликта пьесы в крушении утопических представлений Яна о свободе, а стало быть, в развенчании автором абстрактного гуманизма своего героя. Материал драмы дает основание для такого вывода, но мысль Кручковского, пожалуй, более глубока. В конечном итоге правда все же остается на стороне Яна, а не его товарищей. Кручковский действительно предостерегает от легковесного оптимизма, от иллюзии немедленного разрешения всех трудных жизненных коллизий. Но он не зачеркивает надежд на будущее. Пусть первая попытка Яна осуществить гуманистический идеал оказалась неудачной. Но это только начало, это только первый день свободы. Ян отбрасывает в сторону карабин с верой в то, что обстоятельства, заставившие его выстрелить, больше не должны повториться.

В этом направлении размышлял над образом Яна сам драматург. Отвечая на вопрос зрителей, входило ли в его намерения показать банкротство гуманистической идеи Яна, Кручковский говорил: «Индивидуальные попытки преодоления закономерностей, управляющих общественными конфликтами, обречены на неудачу до тех пор, пока существуют антагонистические отношения, социальные (классовые) или национальные. И все же такие попытки надо предпринимать! Даже несмотря на свое поражение, они прокладывают путь окончательной победе гуманизма. Я убежден, что в жизни Яна попытка, которую я показал в «Первом дне свободы», не была последней».

Общепризнанно, что в пьесе Кручковский исходит из марксистского тезиса о свободе как осознанной необходимости. Но мало сказать о философском ядре пьесы только это. Драма действительно утверждает исторический детерминизм человеческой личности. Но она является и яркой художественной полемикой с фальсификаторами марксизма, считающими, что марксистская философия отрицает свободу личности и тем самым не оставляет места для морального выбора, для каких-либо духовных ценностей, в том числе этических. На самом же деле марксистское понимание истории и места в ней человека никогда не было фаталистичным. В. И. Ленин писал о том, что «идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий. Совсем напротив, только при детерминистическом взгляде и возможна строгая и правильная оценка, а не сваливание чего угодно на свободную волю» [1] .

1

В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 1, стр. 159.

Не «право произвольного выбора», как полагают некоторые критики, а разум и совесть руководят поступками Яна и тогда, когда он вступается за немецких девушек, и тогда, когда он стреляет в Ингу. Мир может стать другим, и это зависит от нас, убежден Ян. Его действия направлены на изменение соотношения между свободой и необходимостью, которое вовсе не является постоянным, в пользу свободы. Восстание Яна против ненависти, разделяющей людей, за расширение сферы свободы на этот раз терпит поражение, ибо гуманистические усилия героя обособлены, предприняты без учета логики конкретной исторической ситуации, законов борьбы в мире, расколотом на враждебные лагери. Поражение Яна — источник его личной трагедии, корни которой в общественно-политической, исторической реальности. Гуманистические представления Яна о нравственном долге и справедливости приводятся в соответствие с этой реальностью его выстрелом, сражающим Ингу. Вспомним, как в аналогичной ситуации убивает свою первую любовь — пленного «беляка» — Марютка, героиня известного рассказа Бориса Лавренева «Сорок первый».

«Такие люди, как вы и я, должны жить свободными, счастливыми. Как вы сказали: с гордо поднятой головой. Разве это уже невозможно?» — говорит Инга Яну. Такая жизнь еще невозможна, отвечает своей пьесой Кручковский. Невозможен «общий очаг» Инги и Яна, людей, которых разделила история. Мертвый, уходящий мир цепко держит живую душу Инги, отравив ее ненавистью и к прошлому и к настоящему. «Уходящий мир не был моим миром, я ненавидела его, может быть, не меньше, чем вы… И все же он был мой. Мой». И она погибает вместе с этим миром.