Пьесы

ВАЛЯ. Революция? Против деда? Это интересно.

АННА. Мы решили задержать зарплату на две недели, пока не отправим срубы в Москву. Они же деньги получат и как раз на эти две недели запьют.

ВАЛЯ. Мы решили?

АННА. Это я предложила. Дед поддержал.

ВАЛЯ. Красота. И теперь из-за твоих глупых идей деда линчуют?

ДЕД. Заткнись, щенок. Уйдите все, я сказал.

ВАЛЯ. Я-то заткнусь. Ладно, дед. Сам получил, что хотел. Я пошел в зрительный зал. Если что — кричи, мы рядом.

Возле калитки появляется толпа народа. Слышны выкрики: «Не имеет права», «Откуда она взялась, здесь командовать?» «Где наши деньги?». Толпа начинает скандировать — «Где наши деньги?» Дед смотрит. Скандирование рассыпается, выкрики идут на убыль. Воцаряется тишина.

ДЕД. С кем мне говорить?

Тишина.

ДЕД. Я повторяю — с кем мне говорить? Мишка, с тобой? Колька — или с тобой? Я старый, мне всех не перекричать. Все остаются там, сюда ко мне пусть один кто-нибудь идет.

В толпе волнение. Наконец выходит мужик.

МУЖИК. Леонид Николаевич, ты всегда начальствовал ладом. Не обижал рабочее население. А это что же такое? Не можем своих денег получить…

ДЕД. Избаловались. Забыли, черти, как по полгода без зарплаты сидели? Забыли?

МУЖИК. Забыли.

ДЕД. К хорошему быстро привыкаешь, и сразу хочется еще лучшего.

МУЖИК. Леонид Николаич, мы против тебя ничего не имеем. Работаешь и работай. А вот эту бабу…

Дед подскакивает к мужику и бьет его палкой по голове. Мужик падает.

МУЖИК. Ты что, блядь, старый, ебанулся?

Поднимается и хочет кинуться на деда. Выстрел. Мужик падает. Все поднимают головы. На крыше стоит Анна. В руках у нее ружье. Она ломает ружье об колено, вынимает дымящийся патрон. Вытаскивает из кармана халата другой, заряжает.

АННА. Еще кому зарплату начислить?

В толпе женский отчаянный крик — «Миша!»

К телу пробивается женщина. Толпа потихоньку расходится. Дед снимает пиджак и накрывает тело. Женщина хватает пиджак и кидает его деду в лицо.

ЖЕНЩИНА. Будь ты проклят!

5

Двор. Дед и Кушелев. Дед сидит. У Кушелева в руках какие-то бумаги.

КУШЕЛЕВ. Леонид Николаевич, было шестнадцать свидетелей. Все видели, что выстрелила она.

ДЕД. А я тебе говорю, что стрелял я. Кому верить — это уж ты сам решай.

КУШЕЛЕВ. Это просто глупо. Если будут расходиться показания, пришлют следователя из Волоковца. Сделают баллистическую экспертизу. Следственный эксперимент. Кто где стоял. И все равно докажут, что стреляла она.

ДЕД. Я тебе говорю — стрелял я.

КУШЕЛЕВ. Ну что ты будешь делать? Зачем вы ее защищаете? Она убила человека. У Мишки, между прочим, двое детей осталось. И жена больная.

ДЕД. Детям поможем.

КУШЕЛЕВ. Леонид Николаевич, это убийство. Здесь откупиться не получиться.

ДЕД. Я не собираюсь откупаться. Хочешь посадить — сажай. Только не ее. Меня.

КУШЕЛЕВ. Леонид Николаевич, я к вам по хорошему. Пусть она придет к нам сама. Пусть напишет явку с повинной. Мы все оформим как убийство в состоянии аффекта. Характеристики самые положительные. Получит два года. Отсидит, выйдет как новенькая.

ДЕД. Сережа, я ее не отдам.

КУШЕЛЕВ. Упрямый ты, Леонид Николаевич.

ДЕД. Упрямый.

Кушелев садится рядом с дедом.

КУШЕЛЕВ. Вот, посмотрите.

Подает деду бумаги. Дед достает очки, читает.

ДЕД. Что это?

КУШЕЛЕВ. Все шестнадцать свидетелей. Слово в слово. «Мишка пришел с ружьем и сам случайно выстрелил себе в грудь».

ДЕД. Зачем они?

КУШЕЛЕВ. Чтобы тебя спасти, Леонид Николаевич. Понимают ведь…

Голова у деда трясется. Бумаги сыплются у него из рук. Кушелев подбирает бумаги и складывает их в папку.

КУШЕЛЕВ. Леонид Николаевич, это же документ! Ладно. Раз явку с повинной не хотите оформлять, придется закрывать дело. За отсутствием события преступления.

Кушелев встает.

КУШЕЛЕВ. Да, вот еще. Мне Валька нужен. Он здесь?

ДЕД. Здесь где-то. Валька! Поди сюда!

Открывается шкаф, из него вываливается Валя.

ВАЛЯ. Кто меня, зверя лютого зовет? Фу, черт. Пыльно там.

ДЕД. Ты чего в шкаф забрался?

ВАЛЯ. Спрятаться хотел. Сижу, а меня никто не ищет. Задремал. Сон хороший приснился. Про детство.

ДЕД. Вот тебе человек что-то сказать хочет.

КУШЕЛЕВ. Валя, помнишь, я тебе вчера говорил… про одно дело.

ВАЛЯ. А… помню. Что-то изменилось?

КУШЕЛЕВ. Еще хуже стало. Так что тебе прямо сейчас надо что-то решать. Иначе всем худо будет. Всем твоим, я имею в виду. Да и мне тоже.

ВАЛЯ. Понятно. Значит, мне валить надо?

ДЕД. Это еще почему?

ВАЛЯ. Это тебе товарищ в погонах объяснит.

КУШЕЛЕВ. Валька, не дури.

ВАЛЯ. Что ж, как говорят, долгие прощания — лишние слезы. Я, пожалуй, прямо сейчас и пойду.

ДЕД. Куда это?

ВАЛЯ. Куда глаза глядят.

Валя идет к калитке. Вдруг возвращается.

ВАЛЯ. Вот что, дед. Я спросить хотел, да все забывал. Кто мой шкаф на улицу выставил?

ДЕД. Я выставил. Много места в комнате занимал. Все руки не доходили на свалку его отвезти.

ВАЛЯ. Понятно.

Валя подходит к шкафу.

ВАЛЯ. Кто не спрятался, я не виноват.

Разбегается и бьет шкаф в дверцу ногой. Дверца вылетает. Валя разбивает шкаф ногами. Дед и Кушелев молча смотрят. Закончив, Валя стоит, тяжело дыша.

ВАЛЯ. Вот теперь, кажется, все. Счастливо, земляки, я пошел.

ДЕД. А Лена? Простись хоть, сходи.

ВАЛЯ. Да черт с ней.

Валя уходит.

6

Тот же двор. Прошло несколько недель. Зелень уже не отчаянная, а зрелая. И запахи поутихли. Зато на огороде — на какую грядку ни посмотри, везде готов урожай. Помидоры, правда, зеленые. Но в этих широтах они никогда на грядках не доходят. Их потом в валенок и в теплое место, чтобы дошли.

Анна и Лена вкатывают инвалидное кресло, в котором сидит дед. Уходят, возвращаются с тазами в руках и начинают развешивать белье. Они о чем-то разговаривают, смеются. Возле калитки появляются двое мужиков. Они ведут под руки Николая. Он мертвецки пьян. Женщины бросают тазы и бегут к ним. Хватают Николая.