Пьесы

МАЛЬКОЛЬМ. Бросьте, все знают, что это вы убили Дункана и Банко. Но этим делом занимается другой отдел. Меня интересует, каким образом вы добились преуспевания вашего, то есть, нашего государства.

МАКБЕТ. Ну, грамотная монетарная политика, взвешенная дипломатия. Ты же знаешь, я недавно убил короля Норвегии и теперь нефтяной шельф…

МАЛЬКОЛЬМ. Я уточню свой вопрос. Ценой отказа от каких базовых европейский ценностей достигается видимое благополучие граждан?

МАКБЕТ. Ах, ты об этом? Об увольнении Макдуфа? Он был хреновый менеджер.

МАЛЬКОЛЬМ. Общественность уверена: вы его уволили потому, что он гей, воспитанный в семье геев.

МАКБЕТ. Гей в квадрате. Я погиб.

МАЛЬКОЛЬМ. Вы знаете, вам легко простят двойное заказное убийство, но вот двойная гомофобия не сойдет вам с рук. Хуже этого только отрицание Холокоста.

МАКБЕТ. Что ж, я скажу вам правду. Макдуф был уволен за то, что слишком любил деньги.

МАЛЬКОЛЬМ (пошатнувшись). Не может быть.

МАКБЕТ. Скажите мне, мальчик, вы ведь, конечно, социалист?

МАЛЬКОЛЬМ. Как и вы, ваше величество.

МАКБЕТ. Нам предстоит еще много работы. (кладет руку на плечо Малькольму) Я вижу великую, сильную Шотландию, в которой все равны и в которой ведется широкая общественная дискуссия по любым значимым вопросам.

МАЛЬКОЛЬМ. Ваше величество, ради такого будущего я пойду и убью Макдуфа.

МАКБЕТ. Зайди в реквизиторский цех, тебе выдадут ледоруб модели «Троцкий».

Малькольм запевает Интернационал, выходит.

МАКБЕТ. Господи, какая каша в голове у этих людей. Так, что у нас дальше по плану? (достает из кармана листок бумаги, смотрит в него). Дальше ко мне должен прийти мой лайф коуч и показать мне, как я должен заполнить круговую диаграмму своей жизни, чтобы почувствовать полноту и… кто это вообще придумал? Кто автор этой херни?

ГОЛОС ИЗ ЗАЛА. Шекспир!

МАКБЕТ. Нет, я играл Шекспира, там вообще все по-другому. Это какая-то новая версия Макбета. Кто ее сочинил? Автор есть в зале? (Смотрит в бумагу) Молчанов. Александр Молчанов. Кто из вас Молчанов?

МОЛЧАНОВ (встает). Я Молчанов.

МАКБЕТ (Смеется, говорит, обращаясь к зрителям). Помните фильм «Спартак» с Кирком Дугласом? Мне вдруг на секунду показалось, что сейчас каждый в зале встанет и скажет — «Я Молчанов». Вот это был бы ужас.

МОЛЧАНОВ. Что вы хотели спросить? Давайте скорее разберемся с этим и вернемся к истории Макбета.

МАКБЕТ. Я не могу понять, что именно вы хотели сказать своей пьесой. Какой-то набор стереотипов и предубеждений, слегка сдобренный черным юмором. Так-то вы представляете современную Европу? Геи, социалисты, беженцы. Мне кажется, ваши мозги промыты русской пропагандой. Что именно зрители должны понять из вашей пьесы? Что сегодня Макбет был бы европейским региональным руководителем средней руки? Судился бы с бывшей женой, учил бы журналистов основам геополитики и подшучивал бы над призраками убитых им людей? Это все, на что хватило вашего воображения? Тогда уж сделали бы Макбета безработным, который сидит на пособии и с утра до вечера играет в компьютерные игры.

МОЛЧАНОВ. Это пьеса о различиях между людьми. Она о том, что люди разные, и каждый получает в своей жизни не то же, что и все, а то, что он позволяет себе получить. Вот Макбет…

МАКБЕТ. То есть вы против справедливости?

МОЛЧАНОВ. В каком-то смысле идея справедливости — это манипуляция, с помощью которой общество управляет каждым из своих членов, подавляя его волю.

МАКБЕТ. Мне кажется, вы находитесь на опасном пути, молодой человек. Нигилизм еще никогда не приводил ни к чему хорошему.

МОЛЧАНОВ. Это вы, узурпатор власти, говорите мне, лучшему европейскому драматургу со времен Шекспира?

МАКБЕТ. Вы же русский, разве нет?

МОЛЧАНОВ. У вас с этим какие-то проблемы?

МАКБЕТ. Нет, нет, никаких проблем. Только не надо аннексировать Шотландию. Да я шучу, расслабьтесь. Просто Россия — это не Европа, так что технически вы — азиатский драматург. Меряйтесь не с нашим бардом, а с театром Кабуки.

МОЛЧАНОВ. Ваш любимый бард однажды неплохо сказал, что весь мир театр, а главный в этом театре — драматург.

МАКБЕТ. Бард этого не говорил.

МОЛЧАНОВ. Зато вы все еще говорите написанный мной текст. И обращаете свои реплики не к автору, а к персонажу, который его играет.

МАКБЕТ (оглядывается). Хотите сказать, что все мы в Матрице?

МОЛЧАНОВ. Я что, похож на Лану Вачовски? Я хочу сказать, что мы сами создаем свою Матрицу.

(Звучит музыка из фильма Матрица)

МОЛЧАНОВ. И мы сами в силах выйти из своей Матрицы.

МАКБЕТ. Докажите!

МОЛЧАНОВ. Чего никогда не было ни в одной постановке Макбета?

МАКБЕТ. Не знаю. Мужского стриптиза? Фристайл-рэпа? Комических куплетов?

МОЛЧАНОВ. Что самое страшное, что может произойти в современной драме?

Что герои начнут разговаривать стихами.

Читают рэп и поют частушки.

МОЛЧАНОВ. (читает рэп)

Потери бывают разнообразные.

Есть на первый взгляд совсем безопасные.

Частные, безучастные, напрасные, безударные гласные.

Меняющие картину мира прекрасную

На бело-сине-красную.

Например, храм, сверкающий куполами, как бритва,

Приходя в запустение, сначала теряет пригодность к молитве.

Затем, по мере потери потолка, кирпичами покрытого

Последовательно теряет возможность спрятаться от дождя, посрать или зарыть убитого.

Таким образом то, что поначалу казалось не нарушающим привычного быта.

На деле оборачивается смертельной для всех участников битвой.

МАКБЕТ. (поет частушки)

Бабу снежную слепили,

Нос-морковку своротили.

Не туда морковку — чик.

Была баба, стал мужик.

Опа! Опа! Кто морковку слопал?

Без нее в снеговиках

Не признаешь мужика.

Девки в озере купались.

Сиськи девок потерялись.

А без сисек уж не то

Подержаться не за что.

Опа! Опа! Потерялась жопа!

Надо жопу нам найтить

Штаны не на чем носить.

МОЛЧАНОВ. (читает рэп)

Возьмем несколько классических случаев и рассмотрим их с другой точки зренья.

Потеря шапки Василия Теркина могла обернуться военным пораженьем.

Потеря люльки привела Тараса Бульбу к костру и сожженью.