Пьесы

Но когда я вернусь в Рим, я издам законы против этих излишеств и даже позабочусь, чтобы законы эти выполнялись.

КЛЕОПАТРА (умильно). Ну стоит ли об этом думать? Сегодня ты будешь, как и все другие: ленивым, разнеженным и добрым. (Она протягивает ему руку через стол.)

ЦЕЗАРЬ. Ну хорошо, один раз я готов пожертвовать своим покоем. (Целует ее руку.)Ну вот! (Отпивает глоток вина.)Теперь ты довольна?

КЛЕОПАТРА. А ты больше не думаешь, что я только о том и мечтаю, чтобы ты уехал в Рим?

ЦЕЗАРЬ. Я сейчас ни о чем не думаю. Мои мозги спят. К тому же кто знает, вернусь ли я когда-нибудь в Рим?

РУФИЙ (встревоженно).Как? Что? Это еще что за новости?

ЦЕЗАРЬ. Что может показать мне Рим, чего бы я уже не видел раньше? Годы в Риме идут один за другим, ничем не отличаясь друг от друга, разве только тем, что я старею, а толпа на Аппиевой дороге остается все в том же возрасте.

АПОЛЛОДОР. То же и здесь, в Египте. Старики, пресытившись жизнью, говорят: «Мы видели все, кроме истоков Нила».

ЦЕЗАРЬ (загораясь). А почему бы нам не взглянуть на эти истоки? Клеопатра, хочешь, поедем со мной и проследим этот великий поток до его колыбели – там, в недрах неведомых стран? Оставим позади Рим – Рим, который достиг величия только затем, чтобы узнать, как величие порабощает племена и народы, которые не сумели стать великими. Хочешь, я создам для тебя новое царство и построю тебе священный город – там, в лоне Великого Неведомого?

КЛЕОПАТРА (восхищенно).Да, да, сделай это!

РУФИЙ. Ну вот, теперь он завоюет всю Африку с двумя легионами, пока мы доберемся до жареного вепря.

АПОЛЛОДОР. Нет, не смейся. Это благородный замысел: Цезарь, мечтающий об этом, не просто солдат-завоеватель, но творец и художник. Давайте, придумаем имя священному городу и совершим ему возлияние лесбосским вином.

ЦЕЗАРЬ. Пусть придумает сама Клеопатра.

КЛЕОПАТРА. Он будет называться: Дар Цезаря возлюбленной.

АПОЛЛОДОР. Нет, нет. Это должно быть гораздо шире – такое, что обнимало бы всю вселенную, как звездный небосклон.

ЦЕЗАРЬ (прозаически). Почему не назвать просто: Колыбель Нила?

КЛЕОПАТРА. Нет. Ведь Нил – мой предок, и он бог. Ах, что я придумала! Пусть Нил сам подскажет нам имя. Давайте спросим его. (Дворецкому.)Пошли за ним.

Трое мужчин в недоумении переглядываются, но дворецкий уходит, словно он получил самое обычное распоряжение.

(Свите.)А вы удалитесь.

Свита удаляется с почтительными поклонами. Входит жрец; в руках у него маленький сфинкс с крошечным треножником перед ним. На треножнике курится кусочек фимиама. Жрец подходит к столу и ставит сфинкса посредине. Освещение начинает меняться, принимая пурпурно-багряный оттенок египетского заката, словно бог принес с собой эту странно окрашенную мглу. Мужчины смотрят с твердой решимостью не поддаваться впечатлению, но, несмотря на это, они все же сильно заинтересованы.

ЦЕЗАРЬ. Что это за фокусы?

КЛЕОПАТРА. Ты увидишь. Это не фокусы. По-настоящему, нам следовало бы убить кого-нибудь, чтобы умилостивить его, но, может быть, Цезарю он ответит и так, если мы совершим ему возлияние вином.

АПОЛЛОДОР (кивая через плечо в сторону Ра). А почему бы нам не обратиться вот к этому нашему сокологлавому приятелю?

КЛЕОПАТРА (тревожно). Ш-ш-ш!.. Смотри, он услышит и разгневается.

РУФИЙ (флегматично). Источник Нила, надо полагать, – это не в его ведении.

КЛЕОПАТРА. Нет. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме моего дорогого маленького сфинксика, придумывал имя моему городу, потому что ведь это в его объятиях Цезарь нашел меня спящей. (Томно смотрит на Цезаря, затем повелительно обращается к жрецу.)Иди! Я – жрица. И я имею власть взять это на себя.

Жрец низко кланяется и уходит.

Ну, теперь давайте вызывать Нил все вместе. Может быть, он стукнет по столу.

ЦЕЗАРЬ. Что? Стучащие столы? И такие суеверия существуют по сие время, на семьсот седьмом году республики?

КЛЕОПАТРА. Это вовсе не суеверие. Наши жрецы многое узнают от столов. Правда ведь, Аполлодор?

АПОЛЛОДОР. Да. Я объявляю себя обращенным. Когда Клеопатра – жрица, Аполлодор становится истинным святошей. Твори заклинанье.

КЛЕОПАТРА. Вы должны повторять за мной. Пошли нам голос твой, отец Нил!

ВСЕ ЧЕТВЕРО (вместе, поднимая кубки перед идолом).Пошли нам голос твой, отец Нил!

В ответ раздается предсмертный вопль человека, полный смертельного ужаса и агонии. Потрясенные мужчины опускают кубки и прислушиваются. Тишина. Пурпурное небо темнеет. Цезарь, бросив взгляд на Клеопатру, видит, как она с горящим взором, полным благоговения и благодарности, выплескивает перед божком вино из кубка. Аиоллодор вскакивает и бежит на край кровли, смотрит вниз и прислушивается.

ЦЕЗАРЬ (пронизывая взглядом Клеопатру). Что бы это могло быть?

КЛЕОПАТРА (раздраженно).Ничего. Побили какого-нибудь раба.

ЦЕЗАРЬ. Ничего?

РУФИЙ. Готов поклясться, что в кого-то всадили меч.

ЦЕЗАРЬ (поднимаясь).Убийство?

АПОЛЛОДОР (машет им рукой, чтобы они замолчали). Ш-ш-ш! Тише! Вы слышали?

ЦЕЗАРЬ. Опять крик?

АПОЛЛОДОР (возвращаясь к столу).Нет, что-то грохнулось о землю. Как будто упало на берег.

РУФИЙ (мрачно, поднимаясь). Что-то такое с костями, похоже.

ЦЕЗАРЬ (содрогаясь). Замолчи, замолчи, Руфий. (Он выходит из-за стола и идет к колоннаде.)

Руфий следует за ним слева, Аполлодор справа.

КЛЕОПАТРА (попрежнему за столом).Ты покидаешь меня, Цезарь? Аполлодор, и ты уходишь?

АПОЛЛОДОР. Поистине, возлюбленная царица, у меня пропал всякий аппетит.